Мое искушение (СИ) - Разина Инна - Страница 13

Приезжаю полностью вымотанный. И от свалившихся на семью неприятностей, и от почти полного отсутствия сна. Но отдохнуть явно смогу не скоро. Особенно, увидев, во что превратилась всегда чисто убранная квартира. И от состояния трех женщин, находящихся в ней. Точнее, двух. Входная дверь не заперта, мать с сестрой обнаруживаю в спальне. Тетя Оля с белым лицом лежит в кровати, комната пропахла валерьянкой. Обнимаю мать, сжимаю руки тети. Она всхлипывает и бормочет что-то маловразумительное. Снова хватается за сердце и принимает от сестры очередную порцию успокоительного. Говорю несколько утешающих слов, пытаясь внушить уверенность, что мы со всем справимся. Сообщаю об адвокате. Эта новость женщин заметно подбадривает.

Мне очень нужна информация, но здесь я ее точно не получу. Оставляю маму с сестрой. Обхожу другие комнаты и застаю Яну на кухне. Она сидит за столом и вертит в руках пустую чашку. Поднимает на меня глаза. Лицо бледное, губы искусаны. Но паники во взгляде нет. Только мрачная сосредоточенность. И, конечно, растерянность. В любом случае, девочка реагирует лучше, чем я предполагал. Смотрю в огромные зеленые глаза, опять погружаясь в них. Не так я представлял себе нашу новую встречу. Впрочем, вчера, когда сбегал отсюда, думал, что увидимся мы нескоро. Уже после их свадьбы. Но жизнь, как всегда, полна сюрпризов. К сожалению, не всегда радостных. Сажусь за стол напротив Яны, накрываю ее руку своей. И спрашиваю хрипло, с трудом контролируя голос рядом с ней:

— Ты как?

Какое-то время она молча смотрит на наши руки, потом осторожно вытаскивает ладонь и убирает на колени.

— Нормально, — отвечает глухо. — Насколько это возможно в таких обстоятельствах. Хорошо, что ты приехал. Не понимаю, как их успокоить, — кивает в сторону коридора. Обращаю внимание, что она тоже переходит на «ты». Хотя до сих пор упорно мне выкала. Но никак это не комментирую.

— Они сами друг друга успокоят. А у нас другая задача. Можешь рассказать, что произошло? Мать ничего толком не объяснила.

— Боюсь, я тоже ничего полезного не расскажу, — вздыхает Яна. — С нами никто не разговаривал. Зачитали только бумаги об аресте. И постановление на обыск. Рому сразу увели. Ольга Петровна упала в обморок. Ее отнесли на кровать, я осталась с ней. Хорошо, что она пришла в себя. Я не знала, разрешат ли вызвать скорую. Потом нас попросили перейти в другую комнату. Спальню тоже обыскали. Но разговаривать с нами не стали. Ольге Петровне опять стало плохо. Со мной пытались поговорить, но я заявила, что все только с адвокатом. В общем, на нас махнули рукой и уехали. Сказали, что вызовут для допросов. Я собиралась найти здесь какого-нибудь адвоката. Но сначала немного прибралась. Они все вещи по полу расшвыряли. Ходить негде было.

Ее голос хрипнет. Яна опускает голову на сложенные ладони. Больше не могу терпеть. Встаю и подхожу к ней. Обнимаю, притягивая к себе. И она доверчиво прижимается ко мне, обхватывая за талию. Чувствую себя мудаком. Девушка явно ищет поддержки и сочувствия. А я просто сдаюсь своему желанию держать ее в руках. Даже при таких обстоятельствах. Потираюсь щекой о темную макушку, жадно вдыхаю запах волос. Стараюсь не сильно сжимать объятия. Но это хрупкое, желанное тело в моих руках кружит голову. Запускает калейдоскоп непристойных мыслей, которые сейчас совсем не ко времени. Только телу плевать.

Похоже, Яна что-то чувствует и осторожно выбирается из моих объятий. Тихо бормочет «спасибо», в глаза не смотрит, отворачивается к окну.

— Ладно, — говорю севшим голосом. — Продолжим позже. Скоро подъедет адвокат. Расскажет, что удалось выяснить. Покормишь меня пока? Вся моя еда за день — кофе с бутербродами утром, — не то, чтобы я, и правда, голоден. Полученные новости почти полностью отбили аппетит. Но это способ вытащить Яну из мрачных мыслей и немного расшевелить. Переключить внимание на обычные, простые дела. Так ей будет легче успокоиться. Она, конечно, держится молодцом, от чего я совершенно иррационально чувствую за нее гордость. Но стресс наверняка получила. Ну и ее саму заодно заставлю поесть. Силы нам всем теперь понадобятся.

Похоже, мой мозг до конца не смиряется с тем, что произошло. Все вокруг кажется нереальным, будто я в каком-то дешевом триллере. Со всеми этими обысками, арестами, общением со следователями. И пусть ничего особо грубого они себе не позволяют, все равно для меня все случившееся — шок. А особенно, причина ареста: убийство! Да Ромка даже голоса на меня никогда не повышал. Нет, ссоры у нас, конечно, бывали. Но обычно он просто молча дулся и отмораживался на время. А потом сам же просил прощения.

Никто нам не объясняет, чье убийство ему вменяют. Называют женское имя: Короткова Светлана Михайловна. И все. Кто это такая, какое отношение имеет к Ромке — ни слова. Только позже, когда его уже уводят, а квартиру оставляют перевернутой вверх дном, Ольга Петровна вспоминает, что так звали одноклассницу сына, с которой мой жених встречался в старших классах школы. Но их роман закончился еще до того, как Рома уехал из города. Девушка осталась здесь, замуж так и не вышла. А больше никаких подробностей о ней мама Ромы не знает.

Как только мы остаемся одни, Ольга Петровна сразу звонит сестре, и та вскоре прибегает к нам. Я наконец перекладываю заботы о женщине на ее родственницу. Не очень-то умею успокаивать людей. Да и самой надо бы успокоиться. Чтобы отвлечься, пытаюсь хоть немного привести в порядок комнаты. Не знаю, куда все раскладывать, поэтому просто убираю вещи с пола, расчищая пространство. А потом сижу на кухне и уговариваю себя собраться, чтобы определиться с дальнейшими действиями. Но как только представляю Ромку в камере, становится слишком тошно, а на глаза накатывают слезы. Толку от них нет, но и взять себя в руки не получается. В таком состоянии меня и застает Илья.

Я все еще нахожусь в полной растерянности, поэтому даже смущения от нашей последней встречи не испытываю. Знаю, что Илья еще ночью уехал домой. Но тяжелые новости заставили вернуться. Сама слышала, как его по телефону упрашивала Наталья Петровна. И вот он здесь. А мне становится немного легче. Больше не чувствую себя одной и самой вменяемой из всех, кто остался в этом доме. Очень хочется вжаться в мужскую грудь и почувствовать сильные руки на своих плечах. Ощутить надежную опору. Нет, я вообще по жизни не девочка-девочка. Никогда полностью не перекладываю свои проблемы на мужчин. Люблю быть в курсе всего и сама принимать решения. Вот и сейчас обязательно скоро соберусь и включу мозги. Но пока мне просто нужна поддержка.

И Илья не отказывает мне в этом. Обнимает крепко, берет в кольцо сильных рук, будто оберегая от всего мира. Сначала становится так хорошо и спокойно. Запах этого мужчины будоражит, как и прежде, а его энергетика больше не отталкивает меня. Наоборот, спустя пару минут начинаю чувствовать то, что сейчас совсем неуместно. Разливающийся по телу жар, слабость и легкую дрожь в ногах. А еще вспоминаю наш бешеный поцелуй и все, что тогда чувствовала. Но лишь на мгновение. А дальше резко обрываю себя и заставляю отстраниться от такого надёжного, горячего тела. Краска стыда заливает щеки. Как я могу думать о другом мужчине в такой трудный для моего жениха момент?

Илья просит его накормить, мысленно выдыхаю и переключаюсь на готовку. За простыми действиями легко скрыть собственное смущение и стыд. Но мужчина не уходит с кухни, сидя за столом, внимательно следит за моими действиями. Это снова напрягает. Но не просить же его уйти? Разогреваю то, что нашла в холодильнике. Накрываю на стол и приглашаю Ольгу Петровну с сестрой. Мы тоже сегодня нормально не ели из-за всех этих ужасных событий. На кухне стоит почти траурная тишина. Аппетита ни у кого нет, все вяло ковыряются вилками в тарелках. Мама Ромы снова начинает всхлипывать, бормоча, что ее сыночка никто и не покормит там. Сестра обнимает ее за плечи, пытаясь утешить. Илья мрачнеет, и тут раздается звонок в дверь.