Опекун. Вне закона (СИ) - Траумер Ронни - Страница 37

– Все со мной в порядке, – возмущаюсь, но морщусь.

– В паспорт заглядывай иногда, – бьёт словами под дых, обувая меня.

И так мысль, что я Каролине в отцы гожусь, покоя не даёт, ещё и он давит на больное. Но мне уже плевать на возраст и другие обстоятельства. Я чуть не сдох и, пока падал на мокрый асфальт, её видел. Такую красивую, нежную, добрую и искреннюю. Хрен я уже отпущу эту девочку. Давно надо было послать всё к хренам собачьим и взять то, что моё. Она моя, и я заберу её домой, к себе.

– Как дела? – интересуюсь у Сени, когда мы идём по коридору на выход из пропитанного лекарственным запахом здания.

– Если ты о бизнесе, то нормально. Объявился один конкурент, но фигня, – отвечает и что-то в молча обдумывает.

– Кто такой? – спрашиваю, нахмурив брови. – Помочь чем-то?

– Владелец «МоторВитта», – произносит сквозь зубы имя его конкурента. – Двадцать с лишним лет сидел в своей Европе, руководил бизнесом оттуда, а сейчас решил вернуться и забрать себе авторынок, – Сеня старается быть спокойным, но я вижу, как он злится.

– Ну шансы у него минимальные, – уверенно говорю, зная своего друга и то, как он отдает себя работе.

– Естественно, – а вот он не особо уверен в этом, судя по тону.

– Сеня? – сжимаю его плечо, заставляя остановиться. – В чём дело? – прищуриваюсь, всматриваясь в его лицо. – Ведь что-то не так.

– Объясню на твоем примере, – нервно хмыкает. – Ты держал три месяца в своем доме девчонку, зачем?

– Защитить от Булатова, – отвечаю, кивнув, уже начиная понимать, куда он ведёт.

– Нет, – мотает головой он. – Потому что на тебя было, чем давить, вернее, кем.

– Ну на тот момент не было, и у Булатова были причины навредить Каролине, не вплетая меня в эту историю, – напоминаю о прошлом.

– Суть та же – пока у тебя нет семьи, близких, тебе нечего терять…

– Ты можешь внятно говорить, а не этими загадками? – перебиваю, взбесившись. – Тебе есть, что терять, кроме бизнеса?

– Есть, – кивает, вздыхая. – Одну белокурую особу, которая перевернула мою жизнь, – проговаривает друг, и я вспоминаю подругу Каролины.

– Я думал, ты так, на пару ночей, – хмурюсь.

– Я тоже так думал, – нервно усмехается. – Ты как никто понимаешь, – хлопает по плечу, переводя стрелки.

– Угу, – мычу и продолжаю идти.

Сам не ожидал, что на пятый десяток попаду по самые гланды. Любовь… да не верил я никогда в это. А потом она, как тяжелый удар по голове, сильный такой сотряс мозга, и начинаешь понимать значение этого слова. Понимаешь, что значит любить, когда тебя ломает от того, что её нет рядом. Когда в груди давит непонятное чувство, которое оказывается тоской. И нет желания завалить её в постель, то есть оно, конечно, есть, но не первостепенное. Начинаешь думать о её чувствах, главнее становятся её эмоции, чтобы они были только положительные. Угораздило же на старости лет, да и не только меня.

Никогда не слышал от друга подобного. Я был тот ещё ходок и не верил ни в какие чувства, кроме связи между родителями и детьми, а Сеня и подавно. Если я выбирался раза три в неделю в какое-нибудь заведение, чтобы потом уйти в гостиницу с девицей, желающей сорвать куш и захомутать богатого мужика, то Сеня каждый вечер проводил в подобных местах. А теперь…

– Не ожидал, – озвучиваю свои мысли, когда мы оказываемся на парковке, где нас ждут по две машины с охранниками и водителями.

– А я, думаешь, ожидал? Мне это надо было? Она вдвое младше меня, блондинка, которая только рада будет, если её прокатят на крутой тачке и на х… хрене, – замолкает и отводит взгляд. – Думал, потрахаемся пару раз и разбежимся, но она, стерва такая, в голове засела, хоть я и пытался вытеснить её оттуда, никого видеть больше не могу, – слушаю его и не смею прервать. Сеня редко душу выворачивает, а сейчас его прямо разрывает изнутри. – И её пытался оттолкнуть, от другой к ней еду, чтобы она почувствовала запах чужой бабы, но… сука, – истерически смеётся. – Ей похрен, – разводит руками. – Никаких сцен ревности, криков, слёз. Улыбается и твердит, что ей всё равно. Но мне уже не всё равно, – выговорился и выдохнул. – Выпить надо, поехали, нажрёмся.

– Прости, друг, но я не могу, – усмехаюсь и пальцем на грудь показываю.

– Точно, чего это я, – бьёт себя ладонью по лбу. – У тебя дыра в груди.

– Дыра, – киваю, но имею в виду совсем другое.

Там, и в самом деле, дыра, но от того, что я не видел свою девочку уже несколько дней. Каролина вырывалась ко мне каждый день в течение недели на час, садилась рядом, рассказывала, как дела, чем с мамой занимались, какие планы у них на вечер или на завтра. Но последние три дня она не приезжала, собственно, поэтому я и выписался из клиники самостоятельно.

– Тогда я в офис поеду, поработаю, – произносит друг.

– Увидимся, – дал себя обнять. – Спасибо, – добавляю.

– Да забей, кто, если не я, будет тебе, старику, помогать, – издевается с насмешкой. – Утку унести, перевернуть тебя, чтобы не запарился.

– Ты всего лишь на три года младше меня, – пихаю его в бок.

– Не всего лишь, а на целых три года, – с умным видом восклицает и, развернувшись, идёт к своей машине.

– Куда едем? – спрашивает Карим и открывает дверь автомобиля.

– К Каролине, – отвечаю, и на лице расползается улыбка.

Как мало надо человеку для счастья. Одна строптивая девчонка.

Когда автомобили паркуются у подъезда Каролины, я выхожу на холодный воздух, глубоко вдыхаю и поднимаю взгляд вверх, к окнам её квартиры. Игорь сказал, что они дома и сегодня никуда не собираются. Также сообщил не очень хорошую новость: Кате становится хуже, хоть она и старается это скрывать.

– Ждите здесь, – говорю охране.

– Марат, – окликает Карим, явно недовольный моим приказом.

– Ждите, – сухо повторяю и захожу в подъезд.

Поднимаюсь на нужный этаж, нажимаю на звонок, через пару секунд слышу щёлканье замка, и передо мной предстаёт Каролина. В узких джинсах, широком шерстяном свитере с высоким воротником и удивлёнными глазами.

– Марат? – смотрит на меня и ресницами хлопает. – Что ты здесь делаешь? Ты должен в клинике быть!

– Я никому и ничего не должен, – улыбаюсь, осматривая её.

Делаю шаг вперёд, чувствуя острую необходимость подхватить её на руки, такую маленькую, хрупкую, и прижать к своей груди. Заполнить дыру от тоски и вдохнуть чёртов запах васильков. Но Каролина делает шаг назад, увеличивая расстояние между нами.

– Дочка, кто там? – раздаётся за её спиной, и в прихожей появляется Катя. – Марат, какая неожиданность! – восклицает женщина и подходит ближе.

– Здравствуй, Катя, – киваю ей, замечая, как прячет глаза Каролина.

– Дочь, ты что стоишь? Гостя пропусти, – проговаривает Катя. – Проходи, мы как раз пирог испекли, – обращается ко мне, и я переступаю порог.

– Только тебе, – шепчу на ухо Каролине, когда её мать скрывается на кухне.

– Что? – непонимающе поднимает взгляд девочка.

– Должен только тебе, – поясняю и, прикоснувшись к её плечу, слегка сжимаю.

– Марат, здесь мама, – одёргивает меня и шаг назад делает.

– Я за этим и приехал, – проговариваю и направляюсь вслед за Катей.

Давно я не был в этой квартире, дальше порога не ступал, кажется, со времён, когда Павел был жив.

– Проходи, садись, – произносит Катя, едва я появляюсь в дверях кухни. – Сейчас чай сделаю.

– Не утруждайся, – махнув рукой, я занимаю место на угловом кухонном диване.

– Мам, садись, я сделаю, – появляется в помещении Каролина и почти силой усаживает мать на табуретку напротив меня.

– Вот так, ничего не даёт мне делать, – с улыбкой шепчет Катя.

– Ты достаточно для меня сделала, – говорит через плечо её дочь и принимается разливать чай и резать пирог, который источает аппетитный аромат.

– Ну как ты? На ногах, значит, не всё так плохо, – спрашивает Катерина.

– Поживу ещё, назло врагам, – усмехаюсь в ответ.

– Живи и радуйся, да только не один, в жизни очень важно иметь любимого человека рядом, Марат, поверь мне, – напутствует со знанием дела, а я на автомате перевожу взгляд на Каролину, которая, в свою очередь, поглядывает на меня. – Ты уже не молод, хватит прыгать из одной постели в другую, – на этой фразе я чуть воздухом не давлюсь, особенно заметив ревнивый взгляд девочки с тарелкой в руках. – Найди хорошую женщину и забудь немного о работе. Поймёшь, как это важно, только когда тебя будут ждать дома.