Опекун. Вне закона (СИ) - Траумер Ронни - Страница 21

– Ты слишком много себе позволяешь, – шипит сквозь зубы мне в лицо, обдавая запахом алкоголя.

Интересно, сколько он выпил, пока ждал моего возвращения?! Надеюсь, меньше, чем в тот вечер год назад.

– Отпустите, – требую сиплым голосом.

– Не знаешь, что значит быть благодарной, – игнорирует меня и подталкивает назад.

– Мне больно, – на глазах слёзы выступают, но я старательно не позволяю им катится по щекам.

– Напрочь отсутствует чувство страха, – продолжает говорить, словно не слышит меня.

– Это неправда, – едва выговариваю, вцепившись пальцами в его лапу.

– Выпороть тебя надо как следует, – шипит и со всей силы на кровать бросает.

– Опоздали на парочку лет, – проговариваю и шею тру, завтра на ней будут следы его руки.

– Никогда не поздно воспитанием заняться…

– У вас есть дочь, ею и занимаетесь, а меня оставьте в покое! – кричу, уже давясь слезами. – Я ничего от вас не требовала, зачем мне деньги? – встаю на ноги и смотрю на него снизу вверх. – Что это за жест такой был? Я вам кто, чтобы вы позволяли себе так меня унижать?

– Все бабы мечтают о безлимитной карточке…

– Я – не все! – ногой топаю и кулачки сжимаю.

Обида, злость, безысходность смешались в одном котле и кипят, словно на бушующем огне. Сколько можно терпеть такое отношение к себе? Сколько можно позволять совершенно чужому человеку, возомнившему себя моим хозяином, управлять мной и моей жизнью?

– Рот прикрой! – цедит сквозь сжатую челюсть.

– Не буду! Мне надоело! Кто вы такой? Что вам от меня надо? Какого чёрта держите меня в этой квартире?

– Для твоей защиты! – кричит мне в ответ.

– Защищать меня надо от вас, – уже спокойнее произношу и опускаю голову, но слышу, как скрипят его зубы. – То, что мы… что между нами было, ничего не значит. Так получилось, и всё, – поднимаю взгляд и вижу недовольство в его глазах. – Просто секс, не надо этому столько внимания уделять, и тем более деньги мне за это давать как проститутке.

– У тебя со всеми просто секс? – внезапно спрашивает совершенно не то. – Скольких ты уже ублажала?

Через секунду моя ладонь со звоном приземляется на его щеку. Я даже понять не успела, что творю. Однако не жалею ничуть, Самойлов уже выходит за рамки.

– Как вы смеете? – шиплю с обидой и злостью. – Я была невинна!

– Уже год как нет, – говорит в ответ, на что я прищуриваюсь и смотрю на него, пытаясь понять, к чему он вообще этой темы коснулся.

Какая ему разница, с кем я сплю? Я свободная, давно совершеннолетняя, и только мне решать, в чью постель ложиться. И совершенно неважно, что за этот год я ни с кем не спала. То, что я девственности лишилась, ещё ничего не значит.

– Да вы просто… – указательным пальцем тычу ему в грудь, но слов подобрать не могу.

– По рукам пошла, м? – спрашивает, надвигаясь на меня. – Ноги перед каждым встречным раздвигаешь? Список длинный? – каждый шаг сопровождается вопросом, и вот я снова упираюсь ногами в кровать. – Ну так давай, – с этими словами он толкает меня в грудь, и я падаю спиной на мягкую постель.

И уже откровенно боюсь. По-настоящему боюсь, что он потерял контроль над собой, а я точно договорилась.

– Что вы делаете? – дрожащим голосом спрашиваю, когда он ремень на брюках расстёгивает.

– Это просто секс, не так ли? – пожимает плечами, словно всё нормально, однако глаза чернотой покрылись.

– Не надо, – мотаю головой и, приподнявшись на локтях, отползаю назад.

– Нет разницы с кем, – резко хватает меня за ногу и притягивает к краю кровати.

– Вы с ума сошли! – делаю вывод и по рукам его луплю. – Прекратите! – требовательно кричу.

– Раньше думать надо было, – произносит и уже молнию на брюках расстёгивает.

– Пожалуйста, – уже умоляю, сменив тактику.

– Просто секс, – повторяет снова мои же слова, и я уже жалею, что вообще рот открыла. – Ну что застыла? Ноги раздвигай! – требует, а я уже не вижу его из-за пелены слёз на глазах.

– Прошу, прекратите! – на грани слышимость умоляю.

– Я был о тебе лучшего мнения, – наклонившись, выплёвывает мне в лицо. – Посидишь пока взаперти, подумаешь о своём поведении, – говорит и толкает меня.

Разворачивается и, поправляя штаны, выходит из моей комнаты, дверь громко захлопывает и сразу же на ключ закрывает.

Что, чёрт возьми, это было? Что его так разозлило? Сам же меня помоями облил, когда эту карточку сунул, и я ещё виноватой осталась.

Я думала, он, и правда, меня заставит с ним… господи, пусть всё это будет сном. Плохим, ужасным сном. Пусть я проснусь и окажусь дома, в своей кроватке, на кухне мама будет печь оладьи, мы вместе позавтракаем, обнимемся и разбежимся на работу. Пожалуйста, пусть это всё прекратится!

Свернувшись калачиком на кровати, я заливаюсь слезами долго, пока не засыпаю. А будит меня сам Самойлов, и не самым мирным способом:

– Встала! – толкает меня в плечо, словно я мешок с картошкой.

Спасибо, хоть не ногой.

– Зачем? Вы всё равно меня заперли, – бурчу сонным голосом.

– Я сказал – встала! – рявкает на всю комнату.

Да боже же ты мой, что ему ещё от меня нужно? Сломать меня окончательно?

– Что вы от меня хотите? – с большой неохотой занимаю вертикальное положения.

– Иди умойся и одевайся, – подталкивает меня в сторону ванной комнаты с презрением в голосе.

– Что? – хмурюсь, не понимая его.

– Делай, что я говорю, – со вздохом произносит. – Или ты ещё и тупая?

– Что вы себе позволяете?..

– Умылась, оделась и на выход, – игнорирует мой вопрос.

– Домой? – вопрос слетает с губ, а в груди зажигается огонь надежды.

– Твой дом здесь, запомни уже, – шипит со злостью. – Давай, нас в клинике ждут, – поторапливает меня очередным толчком в спину.

В клинике?

Марат

Звенящую тишину кабинета нарушает появившийся начальник безопасности. Я уже полдня сижу в рабочем кресле и смотрю в одну точку, пытаясь понять, когда меня так переклинило. Что, мать вашу, произошло, почему меня так несёт странной дорогой? Что сделала эта девушка, что мои мозги так расплавились?

– Марат, – зовёт Карим, и я отрываю взгляд от стола, где лежат бумаги из клиники.

– Что? – хриплым голосом откликаюсь.

– Булатов объявился, – два слова, которых я давно ждал.

– Где? – подаюсь вперёд, скрестив руки над столом.

– Он был замечен в Пушкинском районе, – спешно отвечает Карим.

– И? Это всё, или будет ещё какая-то информация? – раздражённым тоном спрашиваю.

– Кроме того, что это дорога в деревню…

– Матери Кати, это я и так знаю, – обрываю его. – Что-то ещё? Например, более стоящее? – смотрю на него исподлобья, начиная злиться.

“Интересно, а когда ты не злишься? Последнее время только и делаешь, что ходишь с такой рожей, будто у тебя весь бизнес отжали” – раздаётся где-то на краю сознания.

Чёртова девчонка!

– Нет, – виноватым тоном отвечает. – Внимание к себе не привлекал, видно его не было, до сегодняшнего дня, – добавляет деловым тоном.

– Тогда не приходи ко мне, если у тебя ничего нет, – бросаю и откидываюсь на спинку кресла.

– Марат… – со вздохом произносит Карим и делает шаг к столу. – Я лично буду следить за ним, но может, он и не собирается мстить? Мы ведь уже выяснили, что та авария была чистой случайностью, там виноват только водила, Булатов никаким боком, – отбросив формальность, он по-дружески проговаривает всё это со своим кавказским акцентом.

– Он мне клялся, Карим, что выйдет, и я за всё отвечу, – устало тру лоб, понимая, что мне надо собраться, делами заняться, а не воспитанием чужих детей.

– Хорошо, тебе, но Аксёновы…

– Карим, ты со мной уже двадцать лет и прекрасно знаешь, при чём тут Аксёновы, и почему над ними так же висит угроза, – повышаю голос, и начальник безопасности, а по совместительству человек, которому я полностью доверяю свою жизнь, выпрямляется и смотрит на меня с сочувствием.