Королевства Доблести (ЛП) - Каннингем Элейн - Страница 35

- Почтенная, я всё-таки должен знать. Откуда вы взяли все эти деликатесы? Такой ассортимент украсит стол даже хазарского принца.

Она слегка кивнула, принимая комплимент.

- Я побывала во многих землях. Когда ты знаешь о такой еде, необходимые ингредиенты нетрудно получить.

Я знаю, что это не так – я пытался и не преуспел. Сильная магия нужна, чтобы доставить с Востока в свежем виде всё, что нужно. Я осторожно продолжаю расспрашивать.

- Конечно, не мне об этом спрашивать, но мне нужно узнать. Кто вы и почему вы так добры ко мне?

Она улыбается, и потому я знаю, что ответ не будет правдой.

- Я просто покровитель учёных мужей. И я слышала о тебе даже далеко отсюда.

- Как мне вас звать?

- Никак – после сегодняшней ночи ты меня больше не увидишь.

- Зачем вы искали меня? – мягкие интонации её голоса заставляют меня дрожать, но не от холода или страха, а от предвкушения, смешанного с почтением.

Таинственная женщина встаёт, плавно, словно стараясь не напугать меня.

- Многие годы ты работал над историей восточных покорителей – туйганцев – и вот наконец закончил её.

Моё горло пересыхает, и я не могу глотать.

- Почти закончил.

- А теперь ты ищешь покровителя, который мог бы её распечатать. Сегодня ночью ты посетил дюка Пиньяго.

Моя осторожность возвращается, и я вновь тщательно подбираю ответные слова.

- Я зря это сделал. Дюк не был заинтересован в моей работе.

Звучит её смех – словно журчание бегущей по камням воды.

- Как я поняла, он оказался весьма заинтересован, и это был ты, кто отказался. Некоторые говорили, что ты поступил с ним грубо, но из того, что я знаю об этом хаме, тому была причина.

- У вас быстрые и достоверные источники, - отвечаю я, смачивая рот глотком чая. – Верно, я отказал дюку, но лишь потому, что он возжелал сокрыть результат от всех остальных. Моя гордость – причина моих неудач, госпожа.  Я не мог принять его условий, при которых другие желающие мало что смогут узнать из моей работы.

В ответ на моё утверждение хозяйка приподнимает бровь.

- Ты так сильно печёшься о передаче знаний, но в то же время готов сдаться и вернуться домой.

- Как вы это узнали? – я пытаюсь бочком отодвинуться от неё, но шерстяной ковёр цепляется за мою одежду.

- Мой человек подслушал ваш разговор, когда прибыл забрать тебя.

Я ей не верю, особенно учитывая то, что я сижу посреди цветущего весеннего сада, не похожего ни на что другое в Прокампуре. Но то, что она знает о моём отъезде, лишь даёт основание предполагать, что она обладает ещё большей силой. Я предусмотрительно решаю не подвергать сомнению её ложь.

- Послушай, Койя из народа Хазари, существуют те, кто думает, что мир нуждается в учении, но гораздо меньше тех, кто несёт его свет. И если ты сдашься, мир потеряет ещё одного учителя. Вскоре не останется настоящих мудрецов, лишь людишки наподобие дюка Пиньяго.

Краешком разума я вспоминаю про амулет – способ увидеть вещи, какими они являются на самом деле. Хотя и помню несколько строк и сам ритуал, я всё ещё нуждаюсь в чём-то, что приведёт сутру в действие.

- Я пришла, - тем временем продолжает женщина, - чтобы сделать тебе предложение. Я желаю быть твоим покровителем, помочь распечатать книгу - за услугу. У меня тоже есть определённый интерес к знаниям. – Пока она ждёт ответа, её губы слегка приоткрываются, давая разглядеть полоску белых зубов.

Кумыс, понимаю я. Я могу активировать сутру капелькой кумыса.

- И какую же услугу вы хотите от меня получить, о могущественная заклинательница? – я меняю тактику, чтобы оценить её реакцию.

Она смеётся вновь – звук сосулек, разбивающихся о замёрзшую гладь ручья.

- Ты льстишь мне всеми этими титулами, лама. Я простая женщина, - она без усилий, почти скользя, пододвигается ближе ко мне. – Мне нужен обет, вечный и нерушимый. Поклянёшься ли ты? – её глаза горят огнём нетерпения.

- Обет? – я как будто задумчиво кручу в руках чашу с кумысом, тайком окуная палец в белую жидкость. – В нём нет ничего грешного?

- Данный тобою, он не принесёт зла ни тебе, ни кому-либо другому. В остальном твоя судьба в твоих руках.

Я готов. Почти страшась того, что увижу, я брызгаю несколько капель кумыса в сторону женщины и бормочу сутру Солнечного Света После Бури – слова, прогоняющие наваждения. От неожиданности женщина слегка отшатывается. А затем, настолько поражённый, что не могу даже пошевелиться, я наблюдаю, как её соломенного цвета волосы превращаются в тёмные, собранные золотой диадемой. Границы её тела и черты лица размываются, когда маска женственности спадает. Белая вспышка, словно сияние печи, не дающей жара, на время ослепляет меня. Когда глаза привыкают, я вижу в центре света приземистого и стройного мужчину, одетого в тунику и ослепительно белый плащ.

- Фуро всемогущий! - замираю я, быстро отворачиваясь. Это не волшебница и даже не дух - это начало намного более могущественное, чем любой из смертных, живых или мёртвых.

- Койя из народа Хазари, ты увидел, кто я на самом деле, - в каждом слове эхом отдаются сильные гармоники, делая его голос похожим на торжественную музыку. - Знай же, я не причиню тебе вреда. Я - Денеир, Лорд Глифов и слуга Огмы, бога-покровителя бардов. Я - Денеир, в чьём храме ты жил и работал. Теперь ты поклянёшься, лама?

Голос, исходящий из глубин сияния, полон силы, но в то же время несёт спокойствие, поэтому даже в присутствии могучего бога я не испытываю страха. Прикрыв глаза от светящегося ореола, я смог взглянуть на духа ещё раз.

- Ваше Бессмертное Величество, что вы требуете от меня, недостойного книжника?

Денеир, божественный владыка слов, машет рукой в сторону тёмных стен Прокампура.

- Пиши для чужеземцев, чтобы они пожелали искать знания. Останься здесь, на Западе, и стань для них вдохновением. Сделай это, и тебе не придётся больше отчаиваться.

Я обдумываю последствия такой клятвы.

- Тогда я не смогу вернуться домой.

- До тех пор, пока не будет готов умереть, лама. Я дал тебе вспомнить вкус дома, который ты так долго жаждал. Будет ли твоё возвращение после этого таким же сладостным, каким ты себе его представлял?

Я смотрю на еду, разбросанную по коврам и омытую исходящими от бога волнами света. После смерти Ямуна у туйганцев нет причин приветствовать меня в своих землях. И какой же приём меня ждёт в Хазари, стране, которую Ямун, вместе со мной, завоевал? С грустью я признаю то, что знал всегда – мои воспоминания стали иллюзиями, обманчивыми мечтами о местах, которые я больше не могу называть домом.

- Я принимаю обет.

- Тогда решено, - следует вспышка света, ослепляющая меня. Потеряв равновесие, я отступаю назад, мои чувства прячутся в спасительной тьме и прохладе. Глаза горят, а в черепе пульсирует боль. Мягкая ткань ковра внезапно исчезает из-под моих ног, и я падаю на камень, холодный и мокрый.

Наконец яркие вспышки перестают застилать мой взор, уступая место обернутой в туман ночной тьме. Сад и мягкие ковры превращаются в голые деревья и ледяную мостовую. Передо мной на серой брусчатке стоит маленькая сумка. Подобрав её, я расшнуровываю завязки и ссыпаю в ладонь небольшую горсть мерцающих драгоценных камней, стоимостью не меньше десяти тысяч золотых левов.

- Господин! - голос Фоксе. Я оборачиваюсь, и туман расступается, открывая мне портик входа в храм Денеира. Фоксе спешит вниз по лестнице, все ещё толком не одетый - каким я его и оставил час назад, или больше. Я сижу в своей мятой и промокшей мантии на камнях в темноте - и неожиданно чувствую себя глупо.

- Господин, что случилось? Я же предупреждал, не надо было ходить! Вы невредимы?

Что я могу рассказать ему об этой ночи? Несомненно, он посчитает что я околдован или одержим. Если бы не эти драгоценные камни, я и сам бы не поверил в такое; однако я должен что-то ему ответить.

- Я побывал дома и вернулся обратно.

- Что?

- Позже, Перворожденный. Я устал. Помоги дойти до храма. Завтра можем начать собираться, - я оглядываюсь, чтобы убедиться, что я сейчас там, где думаю.