Королевства Доблести (ЛП) - Каннингем Элейн - Страница 34

- Быстрее, посмотрим, кто это, прежде чем весь храм проснётся.

Я смотрю на Фоксе – даже несмотря на сонный зевок, добавивший ему второй подборок, на лице его читается любопытство.

- Этой ночью одни лишь проблемы да сюрпризы, - жалуется мой компаньон, глядя на пальцы своих голых ступней, едва видимые из-под изгиба рубашки, а затем торопится в свою келью, чтобы одеться более подобающе.

Торопливо переодевшись, Фоксе спускается за мной по вьющейся лестнице, одновременно затягивая потуже пояс поверх мантии. Пока я бегу по главной зале, всё ещё озарённой светом алтарных свечей, стук раздаётся вновь. Перед дверью стоит высокая фигура. Сперва я принимаю её за нашего посетителя, но потом замечаю, что это всего лишь неудавшийся копировальщик Сестры Деары. По команде Фоксе, бряцающий голем распахивает тяжеленную дверь, приветствуя ночного гостя.

Не говоря ни слова, человек переступает порог и низко кланяется Фоксе и мне. В свете свечей видны его шёлковые одежды, выкрашенные насыщенным синим цветом – и такого же покроя Хазари, что и мои. Его чёрные волосы заплетены в косу. Он не носит знаков принадлежности к какому-либо двору, но, судя по тому, как он стоит, одет он не во что иное, как ливрею прислужника.

- Лама Койя из монастыря Красной Горы, - вежливо начинает посланник; он произносит слова с таким знакомым акцентом – моего дома. – Моя госпожа услышала о ваших ночных злоключениях. Она надеется, вы почтите её своим присутствием на позднем ужине.

Как мог кто-либо услышать, что произошло и отозваться так быстро? Колдовство, скорее всего; но кто мог соизволить потратить столь могущественную магию на меня?

- Ужин? Госпожа? Объяснись, - требую я из осторожности.

Прислужник улыбается.

- Нет причин бояться, лама Койя. Моя госпожа благоволит учёным, она их друг. Но вы должны пойти как можно скорее – мы недолго ещё пробудем в городе.

- Я бы не стал этого делать, мастер, - бестактно советует Фоксе. – Это могут быть проделки ворья.

Мой помощник может оказаться прав; мне бы лучше не идти, но я слишком заинтригован, чтобы отказаться. Да и потом, я вполне в состоянии защитить себя. Все эти годы, проведенные с армиями Ямуна, я не только наблюдал; да ещё и ламы Красной Горы хорошо научили меня, как обращаться с духовной силой. С парой амулетов, которые я как раз собирал, я буду в безопасности.

- Мои простые одеяния оскорбят хозяйку. Подожди, пока я переоденусь, а потом веди меня к ней.

И снова на лице слуги улыбка. Кошачье сияние его глаз и блеск острых зубов поражает меня. Наверху я нахожу защитные фигурки. По пути вниз я перепроверяю все свои молитвы и чары, отгоняющие зло.

Снаружи, туман забивает всё пространство вокруг нас до такой степени, что я с трудом могу различить очертания моего спутника. Он шагает проворно, но всегда остаётся в пределах видимости. Мы минуем врата Храмового Района, столь плотно затянутые мглой, что стража даже не окликает нас – и никогда я ещё не видел этих воинов настолько расслабленными. Я быстро прочитываю сутру Ясного Ума, чтобы укрепить свою защиту от зла. Нет ни капли мудрости в глупой храбрости.

Выйдя на Большой Тракт, я машинально поворачиваюсь в сторону Района Знати, предполагая, что пригласившая меня женщина обитает там.

- Не туда, уважаемый лама, - слуга зовёт меня из тумана, повернувшись в сторону побережья. – Как я уже сказал, моя госпожа проездом в городе.

Идя по Большому Тракту, мы проходим ещё несколько ворот – Район Торговцев, Район Искателей Приключений с красными крышами, и, наконец, плохо охраняемый Район бедноты. В конце пути дорога проходит под внушительными башнями, обозначающими береговую линию, и приводит нас ближе к источнику морского тумана. Так никем и не окликнутые – хотя должны были быть – мы заходим в порт. Здесь крыши окрашены в разные цвета, как будто бы в подтверждение того, как мало влияния тултирл Прокампура имеет здесь, на неподчиняющемся законам берегу моря.

Мы быстро покидаем главные улицы и погружаемся в путаницу переулков, которые я раньше никогда не исследовал. Наш путь пролегает мимо безвкусно украшенных винных лавок и строений сомнительного назначения. Неподалёку шатается матрос, невнятно напевающий боевую песнь – ту же, что поют солдаты Теска, как я однажды слышал. За ним тенью следуют два худых полуэльфа, оглядывающих меня со слишком большим интересом.  Единственный взгляд моего проводника остужает их пыл, и они растворяются в ночи. Я увеличиваю скорость – на здешних улицах больше активности, чем мне того хотелось бы.

После большого количества изгибов и поворотов – большего, чем я могу запомнить – прислужник останавливается у ворот. Распахнув заскрипевшую железную створу, он отходит в сторону и знаком просит меня войти.

- Моя госпожа ждёт вас в саду.

Я был не во всех частях Прокампура, но я точно знаю, что береговая линия – людное и промозглое место, где никто никогда не найдёт никаких садов. Уж точно нигде в городе я не видел сада, подобному тому, что открывается сейчас передо мной. Туман, струящийся через порт, здесь рассыпается, позволяя рассмотреть ухоженный скверик. Ровное пламя факелов освещает садовую тропинку, вьющуюся промеж цветущих кустарников и зелёной травы. Тёплый весенний ветерок согревает мои ноющие кости.

Я тереблю свои обереги, почти ожидая, что сейчас покалывание предупредит меня о присутствии зла. Когда ничего такого не происходит, я следую по освещённой дорожке, пока она не оканчивается кругом из ковров, разложенных под пышной кроной ветвистой ивы.

И ковры эти из Туйгана - я ни с чем не спутаю эти узоры; в центре их аккуратно расставлены блюда и сосуды. Из деревянных горшков и серебряных котлов доносятся до моего носа запах цампы, похожий на запах ячменной каши, и стойкий аромат сбитого чая, с маслом яка. Я вижу кожаные фляги, которые, как я знаю, наполнены кумысом, а ещё тарелки с дымящимися травами и кореньями, которых я не видел с детства. Это изумительно, но слишком странно – и я не прикасаюсь к еде. Я слышал от чужеземцев истории о заколдованной еде, которая являлась ловушкой, расставленной коварными обитателями Плана Мёртвых. Не увидев никого поблизости, я читаю защитную сутру, чтобы очистить и обезвредить кушанья. Удовлетворённый, я осторожно сую палец в ближайшую чашу.

- Мудрый Койя, я не желаю тебе зла. Садись и угощайся, почти этим меня и мой стол.

Отдёрнув и облизнув палец, я не могу не чувствовать себя виноватым и начинаю подыскивать слова ответа. Мои ощущения сейчас сходны с чувствами новичка, которого поймали засыпающим во время медитации. Голос музыкален и лёгок – словно летящий над горными склонами звон гонга, оповещающего о начале рассветной молитвы. Шелестят ветви ивы, и из темноты появляется женщина, одетая в драпированное платье хазарской дворянки. Шелка её блестящей одежды мягко струятся с каждым её движениям, колебля вышитые цветы и облачка золотых и красных узоров на рукавах. Ожерелье из насаженных на нити серебряных монет обнимает её шею, и она носит этот увесистый символ богатства с лёгкостью.

Но, несмотря на наряд, это не темноволосая и невысокая хазарка, а высокая и крепкая женщина. Её тонкое, бледное лицо обрамлено золотыми волосами, такими длинными, что они переплетаются с серебряными цепями на шее. Маленький ротик, большие глаза и нос, лишь самую чуточку длинный, складываются в лик, скрадывающий эти мелкие недостатки до такой степени, что она начинает казаться красивой едва ли не божественно. Не дожидаясь меня, она садится на подстилки, скрестив ноги, и начинает трапезу.

Пока она пробует угощения, я, удивлённый её появлением, проверяю её сутрой Сотни Лотосов, которая несомненно заставит любого злобного духа страдать от боли. Когда я тихо проговариваю слова, она не подаёт и виду, что заметила это.  Может быть, она и не призрак, как я сперва предположил. Пригласившая меня женщина может оказаться и могучей волшебницей – хотя это не менее опасно, чем моё изначальное подозрение.

Я сажусь напротив, не желая казаться грубым, но и не горя желанием сидеть рядом с ней. Наложив себе ложкой маленькую миску каши, я присоединяюсь к хозяйке стола. Вкус этого блюда намного более насыщенный, чем тот, что хранит моя память – он как будто наполнен теми осенними утрами, когда я сидел у очага и смотрел, как моя мать помешивает что-то в закипающем котле. Я наслаждаюсь этим вкусом, зная, что еда была очищена сутрой.  Голод – как физический, так и ностальгия по прошлому – должен быть утолён, поэтому я быстро набираю полную тарелку других кушаний, стоящих передо мной. Здесь есть даже тот вид сладких арбузов, которого я не видел уже давно, с тех пор, как попал в чужую страну; а ещё кабачки, растущие только в высокогорных долинах за пределами Манасса. Хозяйка продолжает смотреть, ни произнося ни слова.