Иного не желаю. Часть третья (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 13

Ну да, с моей скоростью.

Послушно накинув теплую накидку, которую Мари принесла из гардероба, я последовала за ней к дверям замка.

Тотчас нас обступили охранники, недовольно косящиеся на мою служанку.

— Вы опаздываете, — пробурчал на французском один из телохранителей. Моя служанка смущенно покраснела и принялась оправдываться. Маленькая храбрая «булочница» изо всех сил пыталась меня выгородить. И мне вдруг отчего-то стало её так жалко, что я не выдержала.

— Вы это серьёзно? – фыркнула я на ломаном французском. – Мы задержались всего на две минуты, а не два часа. Хотя… — Ядовитые слова женщин, чей разговор я случайно подслушала, жали меня не хуже настоящий пчел. Почему это я должна оставаться милой с теми, кто изо всех сил пытается от меня избавиться?

Демонстративно ударив указательным пальцем по губам, я сделала вид, что глубоко задумалась.

— Мари, мне кажется, я пришла в ужас от грубости своей охраны. Мне незамедлительно требуется отдых.

Молодая женщина испуганно посмотрела на меня.

—Передайте, пожалуйста, Альфе, что я ещё немного задержусь.

—Не стоит, дорогая, — раздалось прямо за моей спиной.

Резко повернувшись, я увидела стоящего прямо за мной Валуа.

И он почему-то счастливо улыбался.

«Наверное, уже успел повстречаться с этими девицами», — раздраженно подумала я, хотя вторая моя часть была абсолютно другого мнения.

Как будто… как будто я могла улавливать чужие запахи – и на Этьене не было никаких чужих женских запахов.

— Пойдем, милая, я провожу тебя в шатёр. Там как раз всё устроено для того, чтобы тебе было удобно, — все ещё широко улыбаясь, заявил Валуа. А затем, когда мы уже повернулись, чтобы уйти, рыкнул на охранников, что-то быстро бросив им на французском.

Не решаясь спросить о значении слов, я перевела взгляд на Мари, и служанка правильно истолковав мой взгляд, прошептала на английском.

— Наказаны.

А Этьен тем временем уже тащил меня в сторону белых шатров.

— Я не стану выставлять тебя сегодня перед всей стаей во время речи, — заметил Валуа. – Но ты должна здесь присутствовать, чтобы стая тебя видела и знала, что ты вернулась.

Я молча кивнула.

— Тебе понравилась твоя новая служанка? – тем временем спросил Этьен. – Хотя я считаю, что ты к Даниэлле не справедлива – она всего лишь выполняла моё приказание.

— Она выполнила его чересчур усердно и слишком радостно. 

—Что? — Этьен, остановившись, смерил меня долгим взглядом. А затем… расхохотался. — Слишком радостно?

Я кивнула, не зная, какой реакции ожидать от Валуа. Этьен же, продолжив смеяться, покосился в сторону Мари.

 — А если твоя новая служанка получит тот же приказ?

— Уверена, она десять раз извиниться передо мной, что ей приходится этого делать, — пожала я плечами, мысленно замерев: лишь он не решил это проверить!

Этьен широко улыбнулся и, наклонившись ко мне, прошептал мне на ухо.

—Знаешь, я уверен, что так бы оно и было. Мари любит извиняться.

Он привёл меня в большой белый шатёр, из которого доносился детский визг, писк и смех.

И там я впервые познакомилась… нет, не с роскошными блондинками, которых пользовали целой толпой мускулистые оборотни; не с запуганными учителями, не знающими, как правильно донести до меня огромное количество учебного материала в кратчайшие сроки, и не с высокомерными снобами, которые постоянно присутствовали на ужинах в замке.

Это были простые семьи.

 Молодые – и не очень родители, дети всех возрастов: от малышей, которые по-человечьи кусали детские игрушки, до подростков в неполном обороте; пожилые женщины и седовласые мужчины, с каким-то странным, затаённым во взгляде чувством, разглядывавшие меня.

При нашем появлении все звуки сначала резко стихли. Пока родители неловко переминаясь с ноги на ногу, пытались выдержать положенное приветствие, дети не были настолько официальны.

Этьен успел назвать всего пару имён, когда маленькая девочка лет пяти, подбежав ко мне, ладошкой дотронулась до моего живота и с восторгом спросила:

— У тебя там тозе лебенок?

— Ага, — кивнула я, улыбаясь.

— А кто, мальсик или девоська?

— Девочка, — присев на корточки перед крошкой, сообщил Этьен. – У нас скоро родится маленькая девочка.

—А как её зовут? – спросила малышка.

—Это твоя Луна, её зовут Таис. – протянул Этьен.

—Да нет же, — топнула ногой девчушка. – Маленькую девоську как зовут?

Этьен повернул голову в мою сторону.

—А об этом мы пока не думали, не так ли, дорогая?

Я развела руками.

— Прости, пожалуйста, — обратилась я к малышке. – Мы пока не придумали для неё имя.

—Ну, так же нельзя, — уперев руки в боки, она покачала головой. – Вашей девоське нузно имя.

— Мы придумаем, — пообещала я.

Этьен, поднимаясь на ноги и обняв меня за талию, тут же подтвердил.

— Обязательно придумаем.

—Мозете назвать её Констанс, в честь меня, — предложила бойкая девчушка, вызвав своим предложением всеобщий смех.

И это окончательно разрядило окружающую обстановку.

Удивительно, но, только оказавшись здесь, в этом шатре, я вдруг осознала, что стая Этьена это не только холодные напыщенные снобы, не только звери, помешанные на грубом сексе, это ещё и нормальные семейные оборотни, которые так же, как и оборотни в стае Баева, живут семьями, растят детей, заботятся о родителях.

Самое удивительно, что и Валуа здесь превращался в того самого Этьена, которого я знала в Испании. Он много шутил с женщинами самых разных возрастов: от двух до восьмидесяти лет; находил общие темы разговоров, как с простыми работягами, так и с высокооплачиваемыми специалистами самых разных областей, воспоминал историю стаи со стариками и их жёнами.

А ещё он постоянно касался меня, так, что, в конце концов, я оказалась сидящей в его объятиях, позволяя маленьким ребятишкам дотронуться до моего живота.

И это было так странно… даже пугающе.

Потому что я вдруг поймала себя на мысли, что чувствую себя как дома.

Тая

Этьен сдержал слово и не выставил меня на потеху своей стае: во время его речи я оставалась в шатре, в окружении охранников.

Меня раздирали противоречивые чувства: из-за того, что раньше я почти не контролировала себя в полнолуния, это время у меня никогда не ассоциировалось ни с праздником, ни вообще с чем-то хорошим.

 Это были дни моего «сумасшествия», когда я больше, чем когда-либо, переживала за своё будущее.

Первое и единственное полнолуние в Ангулеме вспоминать тоже не хотелось – это была страшная, злая ночь... Даже полнолуния в стае Кирилла Владимировича в конечном итоге закончились для меня плохо — ведь всего месяц назад я наивно верила, что обрела семью, что Этьен оказался совсем иным; что случившееся с нами в Ангулеме было недоразумением, ошибкой, как с его, так и с моей стороны. Я наивно верила, что нравлюсь ему, и что он совершенно точно любит нашего нерождённого ещё ребенка. Да, девочку, да, от полукровки – но всё же единственного своего ребенка.

А потом я каким-то образом «увидела» его мысли – те самые, где он, занимаясь сексом с двумя девушками, спокойно рассуждал о том, что от него не убудет воспитать ещё одного щенка. И сказка оборвалась…

Поёжившись, я попыталась отогнать от себя эти мысли.

Да, всё плохо: оборотни, будь они неладны, все решили за меня. И теперь у меня просто нет выбора. Придется… надо как-то примеряться с действительностью, пусть меня и тошнит от всего здесь происходящего.

Я положила руку на живот, чувствуя, как сильно толкается моя дочка, явно почувствовавшая мамин страх.

А ещё на меня не отрываясь смотрел Этьен.

Он стоял достаточно далеко – на некотором возвышении, так, чтобы вся стая могла без проблем увидеть его и услышать его речь безо всяких проблем. Правда, сейчас он замер на полуслове – и его яркие, то желтые – звериные, то зеленые — человеческие мерцающие глаза, не отрываясь, смотрели на меня.