Чудовища (СИ) - "I Must Write" - Страница 37

«Вот хороший момент!» — подумал Жан, оживившись. Он зацепился за слова отца:

— А ты не думал, что за его увольнением кроется что-то другое? — осторожно спросил он.

— Не думал, — отрезал отец. — Мне некогда думать о чужих проблемах. Своих хватает по горло.

— Ну этот мужчина так странно уволился, — неуверенно возразил Жан.

— Он всегда был с прибабахом, так что никто не удивился.

— И ты не допускаешь ни малейшей вероятности, что за всеми этими событиями кроется что-то странное?

Отец отложил газету, строго посмотрел на сына и изрек лишь одно слово:

— Заканчивай.

Однако заканчивать Жан не собирался — он только начинал. Неважно, как он сейчас будет выглядеть, неважно, какой будет реакция — отец будет знать, держать это в голове. И если все действительно окажется так, как сказал Эрик… Отец будет готов, он будет в безопасности…

— Пожалуйста, — поднялся Жан, упершись руками в стол, — просто послушай, пап. Я серьезно…

Прежде чем отец успел что-либо сказать, Жан начал рассказывать. Рассказывал он торопливо и сбивчиво, перескакивая с одного на другое. Он перечислил все, что услышал от полицейского, все до единой детали, вплоть до самых фантастичных моментов вроде мальчика-убийцы; не забыл добавить и то, что успел за прошедшее время додумать сам, а затем резко замолчал, выдохшись, и плюхнулся обратно на стул, выжатый как лимон.

Отец был хмур. Помолчав, он прочистил горло и сказал:

— Как тебе такой бред мог в голову прийти?

— Это не бред.

— Бред, и первосортный причем. Так все ловко связать — это только ты умеешь. Тебе книжки сочинять надо, — в его бороде образовалась тоненькая улыбка, однако голос его оставался все таким же серьезным.

— Какие книжки? — ошалел Жан. — Я не шучу! Тут что-то ненормальное…

— Этот полицейский вот прямо привел тебя к себе домой и все рассказал? Потому что ему больше некому было рассказать? — отец неодобрительно покачал головой. — Ты хоть представляешь, как это звучит со стороны?

— Он обещал мне помочь с Пятнышком! — воскликнул Жан. — Но все оказалось гораздо серьезнее, и гибель Пятнышка тоже оказалась тут замешана!

Отец бросил взгляд на пустую миску, стоящую в углу, и вздохнул. Никто из них до сих пор так и не решился убрать ее.

— Я знаю, что в это трудно поверить, но это так! Слухи не берутся на пустом месте, а верить одной газете…

— Жан.

— Неужели у тебя все эти события не вызывают хотя бы малейшего…

— Жан! — стол сотряс крупный отцовский кулак, звенькнули тарелки с ложками. — Достаточно.

Парень замолчал. Отец снова вздохнул и говорил:

— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Мне тоже жаль Пятнышко, но так сильно сходить с ума из-за этого…

— Я не схожу с ума! — воскликнул Жан раздраженно. — Разве я похож на того, кто сходит с ума?

— Дослушай меня, — строго сказал отец. — Все эти выдумки тебе не помогут. Я вижу, ты пытаешься сбежать от реальности. Ты всегда таким был, любителем помечтать, повыдумывать всякое… я это не осуждаю. Но сейчас меня это начинает беспокоить. Сбежать от реальности ненадолго — нормально, в порядке вещей. Всем нам это так или иначе иногда нужно. Но нельзя же отрываться от реальности. Какой бы она ни была, от нее никуда не деться.

— Да при чем тут это?

— При том, Жан, что прошло уже одиннадцать лет, как умерла твоя мама. Это большая утрата, я понимаю… — голос отца сделался неожиданно мягким и нежным, — но нельзя же так. Прошло много времени, ты уже взрослый. Нельзя отрываться от мира, ни к чему хорошему это тебя не приведет.

— Да ты… ты не понимаешь… — Жан ожидал какой угодно реакции — гневной, пренебрежительной, равнодушной, насмешливой, наконец, — но точно не такой. — Да ты сам напридумывал непонятно чего, пап! Это ты выдумщик! Хорошо, не хочешь — не верь, — буркнул он и резко поднялся из-за стола. — Спасибо за ужин.

Он закинул посуду в посудомойку и быстрым шагом пошел в свою комнату. Отец не стал его останавливать и вообще больше ничего не сказал. В комнате Жан упал на кровать, нацепил на голову наушники и включил в аудиоплеере легкий трек, под который проще всего думалось.

Никто ему не верил. Он и себе с Эриком все меньше верил. Это ведь паранойя, так? Паранойя. Он выдумщик просто. Они с Эриком те еще выдумщики, паникеры… У него нет никаких доказательств — кому он что пытается доказать? Ладно за полоумного пока еще не принимают, однако если он продолжит настаивать в том же духе…

А если… если все-таки это не паранойя? Вдруг что-то в этом всем есть? И… и что такое археологи нашли в горах? Что за туман он видел той ночью? Хоть иди и проверяй… Кому еще можно рассказать об этом? Кто в теории может ему поверить? Да никто, наверно, кроме Эрика… и не знал он больше никого. Просто, блин, взять и рассказать какому-нибудь случайному человеку? Ага, и тот человек совершенно случайно окажется одним из преступников! Еще и неизвестно, сколько этих преступников! Может, у них по всему городу глаза и уши… Нет! (Он яростно встряхнул головой.) Это уже точно паранойя!..

Он попытался очистить голову от мыслей и вслушался в музыку. Он реально сойдет с ума, если продолжит в таком же духе. Ему нужно расслабиться хотя бы на полчаса, а там, глядишь, что-нибудь да прояснится.

На следующий день Жан, немного успокоившийся, решил все же присоединиться к друзьям. В голову пришла замечательная мысль — удивительно, что не пришла сразу — он будет не веселиться со всеми, но внимательно следить за окружающей обстановкой, чтобы никто не испортил этого самого веселья.

Время приближалось к полудню, когда он подошел к квартире Алисы. Он нажал на кнопку звонка, и раздалась протяжная трель. Он подождал немного, прислушался. В квартире ничего не слышно, никаких шагов, никаких голосов. Он позвонил снова и прождал, наверно, еще с полминуты, однако ему так и не открыли дверь. Ушли уже, видимо, подумал Жан. Феликс говорил, что они пойдут в кафе, и подразумевал, скорее всего, «Черную кошку» — потому что они давно уже туда собирались. Туда Жан и отправился.

Всю дорогу его не покидало ощущение, что кто-то за ним наблюдает. Он даже резко оборачивался пару раз, когда ощущение жжения в спине становилось совсем невыносимым, — но так никого и не застал врасплох. Все это игра разума, твердил он себе. Игра разума — и только. Нет никаких наблюдателей…

У кафе была вывеска в виде черной кошки, играющейся с белым клубком. Зайдя внутрь, Жан окинул взглядом просторный зал. На фоне играла поп-музыка; посетителей было хоть отбавляй, они смеялись, непринужденно разговаривали, ели. Друзей нигде не было видно. Жан обошел весь зал, но никого не нашел. Он даже спросил официанта, нет ли среди посетителей двух подростков с девочкой помладше, на что получил отрицательный ответ. Он вышел на улицу в раздумьях. Где друзья? Уже ушли? Или еще не пришли? Да время-то… как бы рано уходить. Или они вовсе передумали идти? Или пошли куда-то в другое место? Или… Или что-то случилось? Что-то нехорошее?..

Нет, нет! Жан встряхнул головой. Хватит. Если пару дней назад он был просто выдумщиком, то теперь он мыслит как натуральный параноик! Как существует вероятность того, что Эрик прав, так существует ровно такая же вероятность, что полицейский свихнулся — и Жан свихнулся вместе с ним тоже. Вон ведь люди как ни в чем не бывало отдыхают в кафе, вон по улицам ходят спокойно, жизнь течет привычным чередом… Все ведут себя нормально, и только он, он ищет какие-то проблемы, которых нет! Да, да… Дурак и идиот… Все правы, а он не прав. Папа прав, Феликс с Алисой правильно говорят, а он выдумщик. Возвращайся домой, выдумщик, и больше не выдумывай.

Дома он все же позвонил Феликсу. Трубку взяла его мама и на вопрос Жана, где сейчас друг, ответила, что он ушел гулять с Алисой и Кирой. А вот куда именно, она не знала. Жан поблагодарил ее и положил трубку, а сам протяжно вздохнул и сказал себе: надо было просто идти с ними, а не мучать себя бесполезными мыслями.

— Ало, Феликс!