Путь золотого семени (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 2

— Так что, Шинни?

— Нельзя. В дружину можно идти, только если до двадцать первого своего года ты всем женихам отказала. А тебе выбора не дадут, Инги.

— А ты почему отказала, Шинни? — продолжает пытать её Инги.

— Достойных у нас горстка. Без жён — ещё меньше. А те, что есть, со мной не управятся. За кого идти? Да и в дружине мне свободнее. Не надо вид делать, что я благородная девица.

— А лучше по задам с молодыми стрельцами похабничать! — возмущаюсь я.

Подслушала на днях, как отец её отчитывал. Только позорит нас! Другое дело — тётка Вольга. Вот уж у кого благородства не занимать. Не повезло ей… Была обручена с лордом Плавающих островов, да только до брака дело не дошло. Капитул наложил запрет на пересечение границ, и она осталась пленницей наших топей. Но балы да пиры успела застать. Обидно ей… Мне бы тоже было обидно!

Интересно, что мне шептунья предскажет?

Главное — не Ракатанга! Чёрные варвары. Да и север опостылел. Говорят, инфанты Камней красивы и горды… Два брата. Борро — богатая лока! Борро — это моя мечта. Но и Корону Слонов я бы тоже примерила. Говорят, раджа Слонов прекрасен, как солнце, хотя его отец махарадж толст и отвратителен. Только мясо да рыбу там не едят. И боюсь, что и мне не позволят. Поэтому лучше Борро. Или западные инфанты Мечей. У лорда Лакаста полно сыновей.

Резкий треск справа. Мы тихо вскрикиваем. В руках Шинни мгновенно материализуется лук. Она водит острием стрелы в направлении звука.

Моё сердце бьётся в ужасе, как птичка. Может, медведь с перевала вышел?! Они редкие гости здесь, но бывают. А может, вепрь… Что такое стрела против вепря? Ничего!! Только если в глаз. Попробуй в глаз в таком тумане попасть!

Права была Шинни — плохая затея!

Мои пальцы вцепляются в её камзол. Движением плеча она недовольно пытается освободиться от моих рук.

— Не мешай!

— Опусти лук, тётя, — смешок из тумана.

— Элег! — расслабляясь. — Я в следующий раз тебе мочку уха прострелю! Будешь ходить с серьгой, как раджа Ракатанга!

— Дядя Ягиль тоже носит серьги.

— Не от большого ума.

Это неправда. Ягиль тот ещё хитрец, только вид делает, что весёлый дурак!

— Ты зачем нас подкарауливал? — убирает лук Шинни.

— Я вас сопровождал. А ты, «стрелец», — фыркает он, — версту меня не слышала.

— Слышала… — прищуривается Шинни.

— Врёшь, тётя! Обманул я. Здесь ждал.

— А вот теперь врёшь ты! — отвешивает она ему подзатыльник.

В последний момент он пытается увернуться, но не выходит.

Хорошо это — байстрючке княжича лупить? Живём как простолюдины! А всё Шинни… Не зря её тётка Вольга не любит.

— Да хватит вам! Дойдём мы сегодня или нет?!

Элег подставляет мне локоть. Беру его под руку. Тропа достаточно широкая, чтобы идти вдвоём. Хоть по годам он младше, но ростом уже на полголовы выше меня. Худоват ещё, правда, не чета могучему отцу. Но это хорошо. Лишний вес у нас не приветствуется. Болота тяжёлых любят… не отпускают.

— Отцу донесли, что вы к шептунье побежали. Велел сопроводить… — шепчет мне Элег.

— Глупый ты ещё, Элег! — вздыхает Шинни. — Не сопроводить он тебя отправил. А тоже у шептуньи спросить, что за судьба тебя ждёт. Переживает за вас Вонга. Была бы его воля — ни одного не отдал. Да не может. Ослушается — заберут у нас корону Топей. Против объединённых лок мы и месяца не простоим.

(pov Элег Эл).

Туман ложится в ноги, развеиваясь выше пояса. Над жидкими кронами мелькают звёзды. Светает. Ещё темно, но цвет неба становится немного другим, а так бывает перед рассветом.

— Смотрите! — тыкает факелом вперёд тётя Шинни.

Сквозь туман за водянистой топью проглядывает деревянный настил.

— Это здесь. Нужно попасть на тот настил, он выведет к шептунье.

Из воды торчат несколько валунов. И если быть аккуратным, можно перебраться по ним до настила, не отыскивая его начало. Прыгаю на первый. Нога немного поскальзывается, но я, взмахнув руками, удерживаю равновесие.

— Элег, нет! — вскрикивает Олга.

Она у нас самая неуклюжая, хоть и мнит себя, по меньшей мере, леди Плавающих островов.

Ягиль как-то спьяну рассказывал, что они грациозны, как кошки. Ублажать мужчин и танцевать — два главных искусства, которым их учат с детства. А да, ещё манить взглядом! И говорил, что они так преуспели в этом искусстве, что за их манкостью красота отступает. Что даже самые страшненькие из них могут увлечь почище любой северной красотки.

Знаю, отец хочет, чтобы вернулся я. Девочкам судьба идти за мужем, а не везти его в свои земли. Наверное… Ну а я, если честно, не против попасть на Плавающие острова! Или хотя бы заполучить себе в жёны инфанту из этой локи. Да и ужасы Ракатанги смущают меня мало. Две жены положены махарадже Песков… Две!! И спит с ними махарадж одновременно! Ягиль рассказывал, что маленьким пацаном своими глазами видел, как эти змеи горячо целовались на балу в угоду своему махарадже! В наших краях такое запрещено и считается извращением. А принцы Борро! Когда Ягиль напоил в таверне странствующего капита, тот возмущённо ему поведал, что у них одна на двоих любовница, которая тоже играет с ними в свои горячие игры одновременно. И не какая-нибудь дешёвая девка, которая за деньги позволяет делать с собой всякие непотребства, морщась от отвращения, а знающая толк в удовольствиях дочь богини Халиши. Может, и врал капит. Как проверишь? Кроме них никто границы не пересекает, и спросить не у кого.

А наши северные княжны… Ну что они умеют? Разглядываю замерших сестёр. Невинные овечки! Они и целоваться-то не умеют! Какие уж с ними утехи. А в навке так и вообще член отмёрзнет! Да простит меня мать-княгиня. Хочу южных… горячих…

Возбуждённо вдыхаю поглубже. Нога таки соскальзывает, и я оказываюсь по пояс в воде, но мгновенно взбираюсь на валун обратно под сдавленный смех Шинни и вскрики сестёр.

Подтягиваю выше штаны, срезая уже успевших впиться пиявок ножом.

— О чём мечтал, княжич? — тихо смеётся Шинни. — О южных рани?

— О них, — ухмыляюсь я.

— Возвращайся, девочки здесь не пройдут.

И мы ещё час ищем вход на настил, который казался так близко. А теперь потеряли его из виду вовсе.

— Как красиво, — присаживается Инги к воде. Под прозрачной водой разноцветные камни, и она отливает где красным, а где зелёным. А чуть подальше жёлтым и голубым.

— Цветное озеро…

— Меня ищете? — шипение сзади.

И я, даже не разобрав сразу, что речь это человеческая, отпрыгиваю подальше, машинально доставая из ножен короткий меч.

Женщина… Немолодая, но и не старая.

Девочки в ужасе прячутся за спину тётки. Шинни единственная держится уверенно и холодно:

— Здравствуй, шептунья.

— За мной идите, — шипит та.

— Шинни, — склоняюсь я ближе к уху тётки, чтобы ведьма меня не расслышала. — А почему она так разговаривает?

— Вешали её… Верёвка оборвалась.

Да, если приговор в исполнение привести не удалось, приговорённого к казни положено отпускать, изгоняя из жилых мест. Перечить богам не стоит.

— А за что?

— Известно, за что… За то, что людям вредила. Просто так князь не лютует.

— Отец вешал? — удивлённо открываю я рот. За всю мою жизнь женщин у нас не казнили. Максимум — ссылали.

Шептунья с усмешкой оборачивается:

— Нет. Дед твой. Я ещё девочкой совсем была. От падучей страдала…

— А за что?

— Во хмелю лютовал. Не понравилось ему будущее!

— А что ты ему предсказала?

— То тайна, княжич. Что я говорю, никому нельзя оглашать. Иначе рот твой закроют понадёжнее моего. И вас это, девицы, касается!

Пугает… Все вокруг шепчутся да перетирают предсказания шептуньи!

— А спросят, что предсказала — соврите небылицу какую и посмейтесь надо мной с другими.

И что же, все врут?.. Не знаю, врут ли, но смеются точно. Неуверенно так смеются, побаиваясь.