Майкл Джексон: Заговор (ЛП) - Джонс Афродита - Страница 30

В своих показаниях Гэвин заявил, что Майкл обставлял всё это, как возможность для Гэвина "поработать" и "попробоваться" перед камерой. Он подчеркнул, что именно Майкл, лично, захотел его присутствия на этом интервью.

В процессе ответов на вопросы Гэвин всем своим видом показывал, что его ответы не были искренними, что Майкл направлял его, и именно он сам просил называть его "папулей" и "папой". Мальчик намекал, что Майкл попросил изобразить некую идиллию, чтобы Гэвин создал перед камерой впечатление, будто они двое, словно "родные люди". Джексон якобы хотел, чтобы Башир узнал, как много он помогал Гэвину, и именно он подсказал мальчику рассказать о том, как "успешно он излечил его от рака".

Гэвин поносил фильм Башира, особенно ту часть, где он благодарит Майкла и высоко ценит его заботу, а так же признаёт его "отцовскую роль" в своей жизни. В своих показаниях Гэвин отрёкся практически от всех слов, произнесённых им в фильме Башира. Он заявил присяжным, что Майкл "едва ли бывал" в больнице во время его лечения, и что его посещали только Крис Такер и Джордж Лопес.

Очень нехотя он признал чувство восторга, которое вызывал в нём Майкл, но, не смотря на то, что он не мог полностью низвести все хорошие слова, произнесённые о нём, он не желал больше отдавать Майклу должное за то, что тот помогал встать ему на ноги. В своих показаниях Гэвин был заметно раздражён на Майкла, рассказывая, что всего лишь спустя пару часов после окончания съёмок Майкл покинул Неверленд, словно растворился в воздухе. Парень заявил, что они с сестрой и братом переночевали в гостевом доме, но больше не видели и не слышали Майкла ни в тот визит, ни позже – до момента, когда фильм Башира вышел в эфир несколькими месяцами позже.

Следующим утром, 10 марта 2005 года, Майкл не появился в суде вовремя. В кабинете судьи Мезеро объяснял, что Джексон проходит медицинские процедуры в близлежащей больнице. Недовольство судьи Мелвилла не укрылось ни от кого. Он выдал Мезеро постановление предъявить клиента в суде в 9-30 утра, иначе он наложит на Майкла Джексона арест и удержит денежный залог в размере 3 миллионов долларов. Снаружи пресса взволнованно следила за Томом Мезеро, разговаривающего по мобильному телефону на территории парковки. Адвокат был озабочен и встревожен по поводу местонахождения своего клиента.

Представители прессы столпились под своими тентами у здания суда и бились об заклад на то, приедет ли Майкл в суд вовремя, а режиссёры новостей выслеживали автокортеж Джексона посредством прямых включений с вертолётов. Репортёры с вертолётов снабжали свои новостные группы ежеминутными сообщениями о нахождении кортежа Джексона, мчащегося со скоростью 90 миль в час, на расстоянии примерно 45 минут езды от здания суда.

Все гадали, бросит ли судья Мелвилл Майкла в тюрьму за опоздание, и делали воображаемые ставки на исход этого утра. Аннулирует ли судья Мелвилл гигантский залог Майкла, если тот не успеет приехать, застряв в пробке? Пока кортеж Майкла сражался в погоне с безжалостным временем, его фаны прильнули к ограде здания в надежде подслушать хоть какое-нибудь известие о продвижении процессии Майкла. Множество поклонников, не отрываясь от радиоприёмников в своих машинах, были в курсе новостей. Гул стоял страшный. Люди висели на мобильных телефонах, люди писали друг другу смс – было понятно, что нервничают все.

И вот, под бурные аплодисменты, спустя пять минут после назначенного времени, появился автомобиль Майкла. Фэны стояли на ушах, когда Майкл медленно выбирался из своего внедорожника. Он был одет в синие пижамные штаны, шлёпанцы и чёрный спортивный пиджак поверх белой футболки. Все вытаращились, глядя на такой необычайный наряд. Репортёры были ошеломлены, не в силах разобраться, что надето на Майкле. Для фанатов это стало моментом торжества, так как Майкл сумел прибыть в суд вовремя. Пресса же выказывала разнообразную реакцию, в основном направленную на то, чтобы разнести Майкла в пух и прах.

– Боже мой, он приехал в пижаме! – перешёптывались люди.

Гудели мобильники и смартфоны, репортёры вещали о том, что Майкл "еле стоит на ногах", направляясь в зал суда к судье Мелвиллу. Глядя на Майкла, занявшего своё место за столом защиты, люди не могли не отпускать комментарии по поводу его "безумной пижамы". Некоторые журналисты обсуждали его растрёпанные волосы и делали выводы что он надел парик и не расчесался. Другие судачили, что Майкл был "под медикаментами", указывая на то, что его движения были замедленными. У каждого было своё замечание на сей счёт, все перешёптывались, затаивая дыхание, но в одном все мнения сходились: такой внешний вид Майкла весьма не понравится судье. Но что бы кто ни думал по поводу столь причудливого появления Майкла, все моментально затихли, едва судья Мелвилл вошёл в зал.

Когда появились присяжные, Мелвилл дождался, когда они рассядутся по местам и вежливо сообщил:

– Прошу прощения за задержку. У мистера Джексона утром были проблемы со здоровьем, но мне было необходимо затребовать его присутствие.

С этими словами в зал суда через специальный вход ввели Гэвина Арвизо. В это утро среды, 10 марта, в подкрепление своих обвинений, мальчик должен был наглядно описать два случая конкретных сексуальных домогательств. Всем в суде было интересно, почему рассказ Гэвина о предполагаемых актах его растления существенно отличается от рассказа Стара о том же. Но присутствующие всё же были расположены скорее поверить его свидетельствам, чем нет.

Относительно случаев растления, Гэвин не назвал ни точной даты, ни времени случившегося. Однако он заявил, что утверждаемые действия имели место быть в течении тех нескольких недель после поездки всей семьи в Майами, сразу после того, как фильм Башира вышел в эфир. Присутствующие нашли странным то, что для совершения непристойных действий было выбрано именно это время, особенно после того, как в качестве улики был продемонстрирован список телеканалов и изданий, чьи представители оккупировали Неверленд в первые же дни – это был обратный эффект, вызванный Баширом. "Людей Джексона" доставали всё время, и телефоны Неверленда трезвонили, как сумасшедшие. Среди сообщений, оставленных для Майкла Джексона, в особенности 6 февраля 2003 года, были сообщения от телепередач "Entertainment Tonight", "Extra", "Good Morning America", "Larry King Live", от Джека Сассмэна, патрона "CBS", от Конни Чанг из "CNN", от "Skynews" и "Bell Yard" из Лондона, от Барбары Уолтерс и её передачи "20/20" на канале "ABC". И это было только начало.

Внутренние источники могли подтвердить, что весь мир обрушился звонками на Неверленд, отчаянно пытаясь добыть интервью с Майклом о том самом таинственным онкологическом больном мальчике, который держался с ним за руку, и с которым, по словам Майкла, они делили постель. Хотя Майкл и сказал Баширу, что эти отношения невинны, и что вместе с Гэвином и другими детьми он спал в одной кровати, пресса не верила словам Майкла, когда он говорил что "разделить постель" – это знак любви. Пресса жаждала большего. Они хотели грязи.

Стоя перед присяжными, Гэвин заявлял, что Майкл совратил его когда скандал уже разрастался, когда ему названивала вся пресса мира, когда должностные лица уже начали расследование – но манера поведения и тон голоса мальчика не казались правдивыми. Гэвин давал специфические показания по поводу двух утверждаемых актов растления. Он рассказывал о том, как Джексон делал ему мастурбацию. Но было что-то в его спокойной манере держаться, что казалось ненатуральным, постановочным.