Хороший сын (СИ) - Маквей Пол - Страница 24

Чтоб мне провалиться со всеми косточками и потрохами! Она не хочет, чтобы я уезжал!

— Ну, мы, может, и не поедем никуда. Папа привезет кучу денег, мы и так будем богатыми.

— Мартина. Сию же минуту! — орет ее Ма.

— Давай, Микки, до встречи. Пока, Киллер.

И Мартина убегает к себе.

А вот. А вот. А вот вам всем! Подпрыгиваю на месте. Начинаю танцевать танец из «Волшебника страны Оз». Вижу мальчишек, прекращаю. Решаю повторить трюк, который сработал со Шлюхованом, дергаю Киллера к себе. Вижу краем глаза — некоторые из них таращатся. Сейчас лопнут от зависти. Ха! Поворачиваю к новой застройке. Больно они мне нужны. У меня собака, я запросто заведу друзей из тех, что поселились на новом участке.

Они мне, кажется, что-то кричат, но я даже не слушаю.

Наша улица теперь совсем на себя не похожа. Получился какой-то отдельный мирок. Огибаю углы, вхожу в повороты, будто Трон на мотоцикле. Настоящий лабиринт. Сейчас заблужусь, а ведь я живу в двух шагах. Тут у них двери не оставляют открытыми, не то что у нас, хотя и на нашей улице старая Эджи повадилась запирать дверь. Говорит, что запирается, даже когда сама внутри. А соседи об этом судачат.

Все теперь переселяются в Ардойн, потому что у нас бесплатное телевидение. А кроме того, тут ни воров, ни грабителей — разве что собственный Папаня! — и никто не нарушает местные законы, потому что парни из ИРА живо прострелят тебе коленную чашечку. Нарушишь снова, тебя «выдавят» из района, а вернешься — не жилец.

Сижу на стеночке возле нового дома, гляжу, как ребятишки возятся в песке на еще одной стройплощадке. Какой-то мелкий малец из новых стоит у себя в дверях, смотрит на меня.

— Давай, Киллер. Прыгай. Прыгай.

Поднимаю руку, дергаю вверх. Киллер прыгает, пытаясь ее поймать.

— Да чтоб тебя! Лежать! — кричу я на Киллера, а сам слежу за пацаном, который подходит ближе, пиная ногой камушек.

— Это твоя собака? — спрашивает пацан.

— Да.

— Какая классная, — говорит он.

— Он умеет делать всякие трюки.

— Правда?

— Да, но только за сухарики. Он — из особых собак, которых показывают в рекламе «Педигри». У нас даже есть особая бумажка, где написано, какая это ценная собака.

Я это видел по телевизору.

— А, вот оно что. — Он смеется. — Ну ты и задавака!

Не понравился он мне, и я решил уйти. Кто первый ушел — тот и круче; значит, я взял верх.

— А ты в какую школу ходишь! — кричит он мне вслед.

— Пойду в Святого Габриэля, — отвечаю я через плечо.

— А, в Святогаба. Ты и правда задавака. — Он смеется. — Я тоже туда пойду.

Теперь я не прочь с ним поговорить. И мне уже не важно, кто возьмет верх. Поворачиваюсь, но он ушел в дом. А ведь я мог обзавестись новым школьным товарищем. «Святогаб». Действительно, хватит уже говорить «Святой Габриэль». И вообще, не хочу я туда идти. Я хочу в Святого Малахию. Все это нечестно. А может, есть какой способ. Думай, Микки. Это твоя новая миссия. И эта чертова миссия невыполнима.

Дошел до начала Бромптон-Роуд, сквозь сломанную ограду попал на стадион своей бывшей школы. Там ребята играют в разные спортивные игры, будто каникулы еще не начались. Называется Летняя программа. Класс! Я ведь тоже могу участвовать. Все лето. Мы с Мэгги можем ходить на Летнюю программу каждый день. Надо ей сказать поскорее. Гляжу, как они там играют и смеются. Мальчишки вместе с девчонками. Да, я сюда точно приду. И все будет просто обалдеть как хорошо.

Спускаю Киллера с поводка — на одну минуточку. Вообще-то нельзя, но он такой молодчина, сам приходит, когда я его зову.

— Пошли, Киллер. Ну ты молодец.

Проползаю через дыру в ограждении из колючей проволоки и оказываюсь на еще одной Ничейной Земле.

Я раньше думал, что Ничейная Земля — это название, как вот Брэй называется Брэем. Там тоже нет ни табличек, ни указателей, но все знают, как это место называется. А вот этот кусок земли назвали Ничейной Землей. Здесь никто не живет. Между нами и протами. Мне на эту территорию ходить не разрешается, хотя она совсем рядом с моей бывшей школой. Все-таки Ардойн — непонятное место.

На старой Льняной фабрике теперь казарма и огромный наблюдательный пункт — оттуда за нами шпионят. Ма на этой фабрике работала еще совсем мелкой, пока бриты не забрали фабрику себе. Здесь постоянно происходят протесты.

Солнце заходит, блестит битое стекло. Пустырь сейчас очень красивый. Как дно океана, усеянное разными сокровищами. Я делаю пальцы колечками и прикладываю к глазам — это у меня такой специальный бинокль для поиска сокровищ. Ищу осколки интересного цвета. Иногда я забираю их домой и складываю в коробку из-под обуви у Пэдди под кроватью. Там же я храню письма от своего друга по переписке. Надо бы написать ему снова. Может, мое последнее письмо на почте потеряли. Может, я когда-нибудь съезжу к нему в гости. И он поможет мне отсюда сбежать.

Вижу в бинокль красивый осколок красного стекла. Поднимаю и смотрю сквозь него. Из черно-белого Ардойн становится цветным, прямо как в «Волшебнике страны Оз». В проходе, проделанном в высоком заграждении из рифленого железа, появляется бритский патруль. Через это заграждение никто никогда не ходит. То есть совсем никогда. Проты нас поубивают, если мы заберемся на их территорию. А если кто из них заявится на нашу, мы их поубиваем тоже.

— Ко мне, Киллер. — Хлопаю себя по ноге. Снова беру его на поводок и перебегаю через дорогу перед заграждением.

За заграждением, в Шэнкиле, на той стороне Крумлин-Роуд живут проты. Протское королевство. Именно там нашли Джона Мактаггарта.

Джон Мактаггарт напился в городе и вместо ардойнского такси сел в шэнкилское черное. С виду они — как две капли воды, но берут их в разных местах. Джон Мактаггарт разинул варежку. Разговорился. Рассказал, где он живет. Таксист вышвырнул его из машины на Шэнкил-Роуд и крикнул протам: «Тут у меня тейг!» Джона Мактаггарта отвели в сгоревший дом на Шэнкил-Роуд и кидали ему на голову шлакоблоки, пока он не умер. Прямо вон там, за заграждением.

— Пошли, Киллер, пора домой, приятель.

Веду его назад, к своей бывшей школе.

Из Старого Ардойна выезжают два джипа, ползут, как улитки, рядом с солдатами. На углу Этна-Драйв стоят на страже несколько мальчишек — следят за границей, охраняют нашу сторону. К ним подходят мальчишки постарше. У меня ёкает сердце. Я не люблю, когда мальчишки собираются компаниями, а чтобы попасть домой, мне нужно мимо них пройти. Спрятаться негде, потому как это Ничейная Земля. А мальчишек все больше, некоторые ходят туда-сюда, как львы в белфастском зоопарке. Увидели меня. Я зажат между ними и бритами. Ни туда ни сюда. Я не знаю, что делать.

Вопли. Парни постарше закрывают лицо балаклавами. Протест. В толпе появляются мужчины, они выталкивают мелких вперед. А они примерно моего… Пердун! Пердун в первом ряду! Что он тут делает? Совсем свихнулся.

Ба бах! Выстрелы.

Как бы Пердуну не досталось. По Флэкс-Стрит мчится полицейский джип, за ним второй. Останавливаются, из них выскакивают копы со щитами.

Еще выстрелы. С разных сторон. Я даже не знаю, мы это или они. Двигай, Микки. Киллер лает.

— Не бойся, малыш.

Копу в щит прилетает бутылка с зажигательной смесью, щит вспыхивает. Коп вспыхивает тоже. Толпа ревет от восторга. Копы хлопают своего приятеля, сбивают пламя. Кого-нибудь точно убьют. Мимо меня пробегает брит. Коп пускает в толпу резиновую пулю. Он что, обалдел, там же Мартун-Пердун! Впереди одни малыши! Толпа бежит по Этна-Драйв, но выстрелы не смолкают. Копы и бриты бегут следом, стреляя им в спины резиновыми пулями.

Самый подходящий момент, пока протестующие бегут. Еще выстрелы. НУ ЖЕ. ДАВАЙ, ДВИГАЙ.

Я чуть отпускаю поводок, чтобы обмотать его вокруг запястья и сделать покороче.

Тут бухает так, что я содрогаюсь всем телом. Делаюсь меньше. Ветер сдувает меня с ног, я падаю.

Хрясь. Хрясь. Хлоп. Оконные стекла лопаются одно за другим, как стеклянные косточки домино. Падают трубы. Сирена и набат — все одновременно. Уши закладывает. Я пытаюсь подняться, но голова слишком тяжелая.