День космонавтики (СИ) - Батыршин Борис - Страница 13

Насколько я помню, дед всегда избегал любых политических бесед, во всяком случае со мной. Но тогда-то я был всего лишь школьником, мало интересующимся нюансами внутренней и внешней политики СССР — а сейчас колоть деда будет человек, отягощённый немаленьким жизненным опытом. Дед, если мне память не изменяет, семнадцатого года — то есть, сейчас ему пятьдесят восемь, на три года меньше, чем было мне, когда я оставил свой две тысячи двадцать третий год и провалилсяпрошлое. А значит — разговор пойдёт на равных, и тут важно не перестараться ни с психологическими уловками, ни с демонстрацией послезнания…

Кстати, о послезнании. Ты уже понял, парень, что на самом деле это главный багаж попаданца — не более, чем фикция? Хрен его знает, как изменились видимые, а особенно, глубинные, подспудные течения мировой политики в этой, явно альтернативной реальности! Теперь ты можешь рассчитывать лишь на самые общие сведения, вроде представлений о личностях тех или иных политических деятелей, выцарапанных из памяти дат природных катаклизмов, да того, что можно с натяжкой назвать «общими тенденциями». А ведь именно здесь может таиться главная загвоздка — ну кто в моём 1975-м отнёс бы к «общим тенденциям» создание чуть ли не «Интеркосмоса», только на этот раз в советско-американском с французским участием, исполнении? То-то…

Ну, вот и родной подъезд. Я подозвал собаку (в поводке Бритька давно не нуждалась, и я пристёгивал его лишь когда предстояло идти по многолюдным улицам или пересекать автомобильные дороги) и распахнул дверь, пропуская хвостатое золотистое чудо вперёд. Сейчас — душ, стакан чаю и спать, спать. Есть не хотелось совершенно — обещанная прага оказалась не только вкусной (Ленкина мама не преминула похвастать, что торт из кулинарии при знаменитом ресторане) но её ещё и оказалось много — так много, что мысль о дожидающемся меня дома печенье не вызывала прежнего энтузиазма.

Нет, но интересно-то как! И, похоже, дальше будет всё интереснее и интереснее. А тут ещё этот придурок Кулябьев со своими холуйками! Нет, ребята, ничего личного — придётся поскорее и пожёстче с вами разобраться, чтобы потом не отвлекаться на всякую ерунду.

…а попаданцем-то, оказывается, быть не просто увлекательно — захватывающе! Столько всего нового узнаёшь. Да и с Ленкой Титовой, пожалуй, удачно вышло, хотя рецидив прежней подростковой влюблённости более, чем сомнителен, не тот у меня жизненный опыт. А вот юношеские гормоны как раз те самые — так что зарекаться я бы поостерёгся….

И последнее, о чём я подумал, уже проваливаясь в колодец сна: по сути, я ведь «попал» в чрезвычайно удачный момент, точнёхонько переход от старых, громоздких, опасных и чудовищно затратных ракет-носителей к куда более экономичному, а значит и массовому способу выведения кораблей на орбиту! И пусть я даже приблизительно не догадываюсь, на каких принципах действуют эта новинка — но она есть, работает, и это, если я правильно сложил два и два,обещает в самом ближайшем времени не просто гигантский скачок в освоении ближнего космоса — перелом, настоящий прорыв в новую космическую эру…

Случайность? Совпадение? Ох, сомневаюсь…

VI

Утро — яркое апрельское солнышко пробивается сквозь занавески, молчащий будильник, и холодный нос тыкается в щёку с напоминанием, что вообще-то пора, хозяин, и о собаке подумать. Ну, хорошо-хорошо, споласкиваю физиономию — холодной водой, чтобы прогнать остатки сна, — одеваюсь, выхожу на двор, где мы уже успели обрасти кое-какими знакомствами — и после получасовой прогулки, дом, завтрак и включённый на полную громкость «Маяк», где только и говорят, что о вчерашнем успешном запуске — как и запланированном на сегодня американским старте. Чай из пачки «со слоником» красноватый и чрезвычайно крепкий, печенье «Масляное» — именно того вкуса, что помнился мне детства — жизнь определённо удалась, товарищи!

Во всяком случае, на сегодня.

Всё-таки я какой-то неправильный попаданец — раз не готов вот так, с половины оборота строить планы о спасении страны или, хотя бы, об обеспечении дальнейшей безбедной и беспроблемной жизни себя, любимого. Может, дело в том, что попал я слегка… «не туда», и весь мой бесценный багаж послезнания, как и было сказано, мало чего стоит? Или в том, что то немногое, что я успел увидеть, не вызывает непреодолимого желания спасать и предотвращать — а наоборот, жить, радоваться и наслаждаться ожиданием светлого (обязательно!) будущего? Нет, правда: я понимаю, что середина семидесятых для человека, помнящего и душный застой середины следующего десятилетия, и кромешный ад девяностых, и «протчая, и протчая, и протчая», включая войну на Украине и почти неотвратимую перспективу глобальной ядерной войны — время чуть ли не райское. Но это ведь относилось ко всем описанным попаданцам, которые задумывались прежде всего о том, чтобы как-то не допустить грядущие ужасы. А я — что, какой-то особенный?

Выходит, что особенный — вернее сказать, «особенный» не я сам, а мир вокруг меня. Ладно, я не беру поразительные расхождения в космической программе, некоторые несоответствия в составе власть имущих, причём что в благословенном отечестве, что за океаном — но вряд ли только этим дело и ограничивается! А пока — интуиция, общее ощущение прямо-таки вопиёт мне в оба уха, что тут всё не так, и спасать ничего не надо, потому как оно и само неплохо так развивается. Или дело в элементарной эйфории, порождённой не в последнюю очередь потрясающим ощущением собственного, юного и абсолютно здорового тела?

Разбираться со всем этим, конечно, придётся — но кто сказал, что этим надо заниматься немедленно? Если честно, после вчерашних потрясений у меня не хватит душевных сил даже на то, чтобы спуститься к почтовому ящику за газетами и просмотреть новости…

Нет, тут я, пожалуй, ошибся — к газетному ящику сбегать стоит, но дело вовсе не в новостях. Дело в том, что начиная с января этого года в «Пионерке» печатают фантастическую повесть чешского писателя Александра Ломма «Дрион» покидает Землю». Довольно занятная и, увы, забытая любителями фантастики более поздних времён история про инопланетянку прибывшую на Землю в шарообразном «биотехнологическом», как это сказали бы в наши времена, корабле. Дело происходило в Средней Азии, в период ликвидации басмачества; Миэль (так звали прекрасную астролётчицу), намеревалась ни много ни мало, избавить человечество от агрессивности и перспективы всеуничтожающей войны, покончив, попутно и во способностью к развитию. Однако, незваную «прогрессоршу» подстрелили в стычке с местными бармалеями; за этим последовал перелёт на её родную планету в сопровождении одного из землян, конфликт с местным спятившим электронным мозгом, увенчавшийся полным успехом и победой посланца Республики Советов на фоне неизбежной романтической любви — и, наконец, возвращение на Землю…

Первую часть повести начали печатать ещё в прошлом, семьдесят четвёртом году, и я отлично помню, как с замиранием сердца ожидал очередного выпуска — а, поскольку отец имел обыкновение забирать газеты, отправляясь на работу, меня обычно не хватало на то, чтобы дождаться вечера, и я на большой перемене бежал на первый этаж, где в холле, на стендах вывешивали свежие номера «Пионерки». Я даже собирал вырезки с новыми главами — они обнаружились в картонной папке, в ящике моего стола. Но, увы, сегодня новой порции инопланетных приключений не было — оказалось, «Пионерская правда» выходит дважды в неделю, по вторникам и четвергам. Облом…

Ладно, что тут поделаешь, подождём до завтра (удивительно, но мне всерьёз хочется окунуться снова в давно забытую историю), а пока — можно просто расслабиться и получать удовольствие, не забивая себе голову всяким… нет, не вздором, конечно, но вещами несколько от меня отдалёнными — во всяком случае, на текущий момент времени. Имею право, или нет?

Пожалуй, имею — во всяком случае, кто мне запретит? А раз так — давайте-ка займёмся куда более скромными, но насущными текущими проблемами. Что у меня на сегодня запланировано? Прогуляться, наконец, по Ленинскому проспекту, поглазеть на окружающую жизнь? Попытаться (если это возможно, разумеется) хотя бы на этот воскресный день, хоть на небольшую его частичку ощутить себя обыкновенным беззаботным школьником, которых сейчас полным-полно на улицах, и все радуются яркому весеннему солнышку? Позвонить Ленке и предложить вечером встретиться, погулять с собаками — а заодно продолжить осторожные расспросы о школе и одноклассниках? А вернувшись, поужинать пельменями и посидеть перед чёрно-белым телеком, наслаждаясь выпуском «Кабачка 13 стульев», которых в Интернете почему-то раз-два и обчёлся?