Наследник (СИ) - Райро А. - Страница 27

Ребята старались меня поддержать, как могли.

Больнее всего было наблюдать за отцом Джанко, но я должен был добиться того, чтобы всё выглядело естественно. Узнав о смерти дочери, мужчина заперся в комнате гостевого дома, и Мидори сразу прибежала ко мне.

— Он же убьёт себя, Кирилл! Он не выходит и ни с кем не разговаривает!

Если бы он знал, что я жив, то в первую очередь пришёл бы мстить мне, а уж потом убил себя.

— Никого не впускайте в гостевой дом, — попросил я Мидори, после чего нарисовал знак Небытия и из кабинета сразу же переместился туда.

Встал перед дверью комнаты Акиро Ян и постучал.

— Откройте, господин Ян. У меня к вам разговор.

Дверь почти сразу распахнулась.

Он узнал мой голос.

На его руке блеснул щит Стража, и не осталось сомнений, что на этот раз смерть приготовлена уже мне самому…

Отец Джанко не стал разбираться, почему я жив.

Он решил просто пришибить меня за смерть своей дочери, причём сразу, с порога. Распахнул дверь и отправил ударную волну от своего щита, а ранг Стража у него был приличный — Крепость, с резервом больше трёх тысяч единиц.

Правда, всё равно намного меньше, чем у меня.

К тому же, я ожидал, что так будет.

Успел использовать броню, о которую и разбилась ударная волна противника. Меня лишь немного отшатнуло назад.

— Ублюдок, — процедил мужчина и атаковал ещё раз.

Тёмные очки не прикрывали его изуродованные глазницы, и я впервые их увидел. Судя по шрамам от ожогов, несчастного мага ослепили.

Очередная таранная волна толкнула меня назад, обожгла искрами и с гулом исчезла, после чего я шагнул внутрь комнаты. Драться со слепым человеком никто не собирался, унижать его — тем более.

Я был виноват перед ним и собирался успокоить его.

— Она жива, — сказал я, закрыв за собой дверь. — Ваша дочь жива.

Он попятился, споткнулся и чуть не упал, но я успел ухватить его за плечо и придержать, за что тут же получил ещё одну ударную волну чуть ли не в лоб. Хорошо, что не убрал броню, а то череп бы разворотило.

В грудь мне уткнулась его трость.

— Не подходи, нартонец! Что ты сделал с моей дочерью?!

Я не шелохнулся, но приготовился отразить ещё одну атаку.

— Джанко жива, она сейчас у моего друга. Он уже доложил мне, что встретил её и отвёз в безопасное место. Смерть вашей дочери подстроена, чтобы уберечь её от покушения.

Мужчина сильнее надавил тростью на мою грудь.

Его б воля, то он уже бы продырявил меня насквозь, переломив рёбра.

— У друга? У какого друга?

— Даже вам я не скажу этого...

— Ты врёшь мне в лицо, нартонец! — рассвирепел он. — Лишь бы сохранить свою никчёмную жизнь!

Я стерпел оскорбление.

Наверное, сейчас бы я всё от него стерпел.

— Мои слова вам подтвердит Фуми Галей. Я попрошу его навестить вас.

Господин Ян нахмурился — учителя Галея он уважал, тот был янамарцем и почтенным воином.

— И кто должен был покушаться на мою дочь? — спросил он чуть спокойнее.

— Позже вы узнаете всё, но не сейчас. Зная вас, не исключаю, что вы отправитесь мстить. А это уже моя задача.

Он снова начал злиться: сжал кулак и показал его мне.

— Ты меня не знаешь, нартонец. Куда ты втянул мою дочь? В какие дела?

Ну вот и наступил самый сложный момент разговора.

— Это связано с моей будущей свадьбой, — ответил я ровным голосом, хотя нервы натянулись в струну.

От неожиданности мужчина даже перестал давить тростью в мою грудь и отступил назад.

— Ты женишься?.. На Джанко?

— Нет, не на ней. Это брак по расчёту, и ваша дочь об этом знает.

Я не стал больше ничего пояснять, потому что никто бы не стал слушать мои оправдания. Даже если бы судьба всего мира зависела от моей свадьбы, отцу Джанко на это было наплевать.

Господин Ян молниеносно замахнулся тростью точно мне в голову.

Я ухватил трость и удержал. Пришлось повысить голос.

— Ваша дочь понимает, зачем я это делаю! Она поддержала меня!

— Ты... ты... — Мужчина никак не мог найти оскорбления, чтобы меня обозвать.

В итоге прорычал что-то на янамарском, только оскорбления меня не волновали. Были более важные вещи.

— Если вы хоть кому-то скажете о том, что ваша дочь жива, то подвергнете её опасности. Я буду вынужден сделать так, чтобы замолчали не только вы, но и те, кому вы проболтаетесь.

Мужчина дёрнул тростью, но я лишь крепче её сжал.

— Какой же ты ублюдок... какой ублюдок... — зашептал он. — Ты ещё и смеешь угрожать мне?

— Я дал обещание беречь вашу дочь. Это я и делаю. Неважно, от кого исходит угроза. Если вы проболтаетесь, то подвергнете жизнь Джанко опасности, а значит, станете моим врагом. Вы ведь сами понимаете, о чём я говорю?

— Понимаю я только одно! — рявкнул он. — Она твоя любовница! Ты обесчестил мою дочь, ты затащил Джанко в постель, иначе её бы никто не преследовал! И сколько же ты будешь её прятать? Всю жизнь?

— Столько, сколько потребуется! — Я тоже начал орать, и хорошо, что в гостевом доме сейчас никого не было, иначе нас бы услышали. — И вы обязаны молчать, если хотите сохранить Джанко жизнь! Я бы мог вообще вам ничего не говорить!

— То есть, я тебе ещё и «спасибо» сказать должен?!

— Вы должны молчать! Больше ничего!

Мы оба смолкли, перестав орать на всю комнату.

Я наконец отпустил его трость, и он не стал больше замахиваться на меня, лишь процедил с гневом:

— С нартонцами связываться нельзя... лживые, развратные, жадные... Бартл покарал меня за то, что я отдал тебе свою дочь. Она доверилась тебе, а ты использовал её, как уличную девку, и теперь прячешь? Ты унизил её своей свадьбой. Ты унизил меня, сукин сын. Ты предал мою дочь, сидхов ублюдок. Нет тебе названия ни на каком языке. Ты не достоин ходить по земле и дышать воздухом. Надеюсь, ты сдохнешь в самой глубокой яме Котлованов, как паскудный зверёныш. Я буду молиться об этом каждую минуту...

Он перевёл дыхание.

Спорить с ним и что-то доказывать мне не хотелось. Хотя нет. Хотелось, ещё как хотелось. Только сейчас в этом не было смысла.

— Ваша дочь дорога мне, и я сделаю всё возможное, чтобы она была счастлива.

— Оставаясь твоей любовницей при законной жене?

— Я разберусь с этим.

— Проваливай, нартонец, — процедил он. — Пусть Галей придёт ко мне, отныне я буду говорить только с ним. Но не думай, что легко от меня избавишься. Я буду молчать. Конечно, буду. Но останусь здесь и дождусь возвращения моей дочери, даже если придётся ждать до конца дней. Я буду твоей тенью и совестью, нартонец. Помни, что рядом с тобой тот, кто может перерезать тебе глотку, если ты забудешь о моей дочери. Ты понял меня, господин Волков?

Его изуродованные глазницы смотрели точно мне в лицо.

— Понял, господин Ян, — ответил я. — Попрошу учителя, чтобы он вас навестил.

Этот разговор стал для меня самым тяжёлым за последние дни.

После него я несколько часов просидел в кабинете, заперев дверь. От моего решения зависело столько судеб, и разум говорил, что оно верное.

Но на душе всё равно было погано. Настолько погано, что хотелось выть.

На общем собрании, которое прошло назавтра, все просто молчали, а потом встали и разошлись.

Только Акулина осталась, и по её взгляду и состоянию, я понял, что что-то не так.

— Ты меня обманул! — заявила она, когда мы остались одни.

— Ты о чём? — нахмурился я.

Девушка мрачно на меня взглянула и отвернулась.

— Я случайно учуяла запах возле разбившегося верхолёта и догнала Джанко в лесу на границе.

Я опустился в кресло и пристально посмотрел на Акулину.

Новость шокирующая.

Ещё вчера мне доложили, что Джанко благополучно добралась до места, и с ней всё в порядке, лишь небольшие царапины на лице. Она объяснила это тем, что быстро бежала через лес и не заметила веток.