Маневры. Дилогия (СИ) - "АЗК" - Страница 68

Тут боец принес полкотелка со спиртом и поставил рядом со мной, в другой руке у него был флакон с йодом.

Солнце поднималось, и через часа три-четыре, в полдень начнется настоящая жара. К котелку уже потянулись руки раненного.

— Погоди… Надо сначала инструмент продезинфицировать! — И опустил в спирт инструмент.

— Оставишь пару глотков, все не пей! — И сунул ему в руки котелок. — Давай залпом, и я попробую вынуть тебе из жо... то, что там засело, — сказал я, повернувшись раненному.

Позади меня, кто-то просунул фляжку с водой: — Водица, вот, с ней сподручней!

Он начал пить и сделав несколько глотков, прохрипел: — Дай отдышаться... Ух, крепкая падла! -И опять начал проталкивать в себя спирт.

— Ну готовься, сейчас будем тебя оперировать. Вмазало? — спросил я его.

Честно говоря, я бы сейчас и сам не отказался от стакана спирта. Весь мой медицинский опыт состоял из одного похожего случая, когда в отпуске на рыбалке, мой друг вогнал в ногу ржавый гвоздь, который в ране и обломался. Хорошо еще, что он заканчивал мединститут и говорил что и как надо делать.

Рядом со мной стоял красноармеец который пялился на Антипова. Я посмотрел на него и спросил: — Ну чего уставился, первый раз голую жо...у видишь что ли?

В это время послышался звук мотора.

— Это генерал! — крикнул кто-то из красноармейцев.

Через минуту подъехал уже знакомый бронеавтомобиль. Развернувшись, он остановился рядом с нашим БТРом. Первым из бронеавтомобиля, конечно же показался лейтенант Фомин.

— Как вы там?! — крикнул он и, спрыгнув на землю, мелкой рысью направляясь к нам.

— Да вот, Антипов ваш ранен, а в остальном, вроде пронесло.

— Ну вы даете! — Удивляется лейтенант.

— Мы не бабы что-бы давать Фомин...

— Мужики, а чего это вы такие веселые, на выпивших вроде не похожи? — спросил вдруг он, глядя мне прямо в глаза.

— Время провели весело, вот и веселые, — сказал я, дополнительно смазывая йодом щипцы, а потом обратился к Антипову: — Ну как ты, готов? — Он кивнул. — Тогда на счет «три». Раз… — после чего, резко сдернул, уже успевший присохнуть марлевый тампон.

— Ну, дорогой, терпи, я полез тебе в нутро, — предупредил я.

Двумя пальцами я как можно аккуратнее раздвинул входное отверстие раны и потихоньку, как можно аккуратнее сунул туда щипцы, Антипов застонал от боли.

— Терпи казак, атаманом будешь, — успокаивал я бойца.

Тут щипцы наткнулись на что-то твердое. Зацепив эту штуковину щипцами, я на мгновенье подумал: вытащить потихоньку, или резко выдернуть, и как-то самопроизвольно рванул щипцы. Антипов взвыл от боли и, ругнувшись матом, попытался схватиться рукой за бок.

— Самка собаки, больно ведь, еб..!

— Ничего, все нормально, — спокойно сказал я ему, разглядывая пулю вытащенную из раны.

— Разрешите! Товарищ лейтенант!, — сказал Фомин протягивая руку.

Я подал ему щипцы.

— Антипов, тебе повезло, ты в рубашке родился, — показывая ему окровавленную пулю, сказал Фомин.

— На, бери на память, — сказал лейтенант, протягивая Антипову вынутую мной пулю.

Антипов взял её и, внимательно посмотрев на нее, сказал: — Я же говорил, что у меня что-то торчит в жо..., а вы не верили.

— Ну ладно, мужики, давайте закругляться, — скомандовал Фомин и, посмотрев на Антипова произнес: — Ну, как? В госпитализации нуждаешься?

— Да нет, товарищ лейтенант, со мной все будет нормально, — ответил Антипов.

— Ну, тогда заканчивайте перевязку, и вперед, — махнув рукой, сказал он, и направился к бронеавтомобилю.

В тот момент, когда мы уже Закончили с Антиповым, из-за поворота выехала черная легковая машина, за которой следовал грузовик с солдатами. Из легковушки вышел военный. Его выправка говорила о том, что военную форму этот человек одел не вчера. Весь его внешний вид указывал на то, что это кадровый вояка. Прищурившись от яркого солнца, одним слитным движением, он разгладил складки формы, поправил фуражку, двинулся в сторону группы командиров.

Через некоторое время Фомин снова подошел к нам и сказал: — А Вам лейтенант, приказано явиться к генералу!

Поскольку в этой небольшой группе я успел приметить троих с лампасами, уточнил: — К которому? — В надежде узнать фамилию или должность. Но моему ходу "конем" удача не улыбнулась.

— Пойдемте со мной, я проведу вас товарищ лейтенант! — Мы подошли к командирскому бронеавтомобилю и скромно стали в стороне. А генералы тем временем вовсю ручкались друг с другом.

— Генерал-майор Кондрусев.

— Полковой комиссар Липодаев

— Генерал-майор Тамручи.

Пожав друг всем руки, Москаленко произнес: — Ну вот и познакомились товарищи! А то раньше только слышал, о Вас в штарме у генерал-майора Потапова, когда он знакомил меня с обстановкой в полосе армии.

Кондрусев ответил: — Мы тоже о Вас только слышали, надеялись познакомиться на командно-штабном учении, но Ваше соединение в нем участие почему-то не принимало.

— Моя бригада является резервом Главнокомандования, и имеет свои задачи.

— Не обрисуете? Так, сказать в общих чертах...

— Бригаде следовать на Владимир-Волынск и во взаимодействии с Вашим двадцать вторым механизированным корпусом разбить противника, перешедшего границу, восстановить положение. Границу не переходить.

Кондрусев в свою очередь подтвердил, что им получен приказ нанести удар по вторгшемуся противнику в районе Владимир-Волынского.

Я в это время, стоял не дыша, и даже немного спрятался за Фомина. Тут меня тихонько начали дергать за рукав, обернувшись я увидел, что рядом стоит мой солдат. Подняв брови и легонько кивнув, мол "что надо"? Он шепотом сказал: — Товарищ лейтенант! От "Овода" предупреждение: "В нашем направлении движется группа целей в количестве тридцати двух единиц. ОВП шесть с половиной минут".

Дав знак солдату, что бы он уходил, я снова прислушался к разговору генералов..

— Две из трех дивизий корпуса — девятнадцатая танковая и двести пятнадцатая моторизованная согласно вскрытого пакета выдвигаются из Ровно в район Ковеля и могут прибыть туда лишь к исходу следующего дня, им предстоит совершить стосорокакилометровый марш. О третьей своей дивизии — сорок первой знаю лишь то, что вчера вечером 21 июня она находилась в месте своего расквартирования — на западной окраине Владимир-Волынска, в бывших польских казармах. — Говорил генерал Кондрусев.

Набрав полную грудь воздуха, я вышел из-за спины Фомина и громко сказал: — Товарищ генерал-майор разрешите обратиться?

Генерал Кондрусев, как старший по должности кивнул головой, разрешая мне продолжить.

— Товарищи генералы! Сейчас из штаба дивизиона передали, что в нашем направлении летит тридцать два самолета, это немцы.

Я хотел продолжить, но Кондрусев прервал меня, буркнув: — Еще один предсказатель, накаркаешь...

Кондрусев хотел еще что-то сказать, но генерал Москаленко развернувшись в полоборота спросил: — Лейтенант, Вы хотели что-то добавить?

— Так точно! Для штабной колонны, такое количество самолетов избыточно, вывод — у них есть более "жирная" цель, либо впереди нас, либо сзади нас.

— Думаю, что Вы правы лейтенант, сзади совершает марш моя бригада — два артполка и подразделения обеспечения.

— Товарищ генерал-майор! Какая длина колонны?

— Около пяти километров.

— Времени для укрытия и маскировки колонны нет. Следует максимально увеличить скорость и интервал движения. Для срыва прицельного бомбометания необходимо открыть непрерывный заградительный огонь из всего стрелкового оружия. Целить не в сам самолет, а упреждение брать на корпусов пятнадцать-двадцать, так больше вероятность попасть. Это почти заградительный огонь, думаю, сам факт стрельбы здорово напряжет летчиков — вспышки, трассеры...

— Толково лейтенант! И повернувшись в сторону грузовика, крикнул: — Красноармеец Бодаков! Ко мне!