Маневры. Дилогия (СИ) - "АЗК" - Страница 37

— А по каким причинам эти изменения до сих пор не приняты?

— Мне, разумного объяснения дать никто не смог. А боевая подготовка? Она же не соответствует никаким разумным критериям! Когда меня впервые сбили, вся наша эскадрилья впервые в жизни вышла на сопровождение бомбардировщиков. В тот день мы видели в воздухе наши СБ первый раз в за все годы службы в истребительной авиации! Немыслимо! Разумеется, это тут же сказалось на потерях. А использованное нами боевое построение показало свою абсолютную неэффективность! А тот факт, что в штатной структуре истребительного полка, были даже официантки, но вот специалиста по изучению, обобщению и внедрению передового опыта в тактике воздушного боя, НЕТ!

Лакеев в волнении даже встал со скамейки. Глядя на него, я еще больше поражался: мужик полчаса назад вел воздушный бой, его сбили, прыжок с парашютом, фактическое пленение, а он мне тут почти лекцию читает — поразительно!

— И на мой взгляд — самое главное! Это все таки отсутствие качественной радиосвязи!Оно не позволяет ни своевременно перенаправлять самолеты в нужное место, ни управлять воздушным боем. Радиостанции у нас были, но они не работали. Точнее они великолепно функционировали на аэродроме, но стоило включить двигатель и взлететь, как из шлемофона начинают раздаваться душераздирающие свист и треск. В условиях маневренного воздушного боя, у летчиков нет ни секунды на устранение этой неисправности. В результате, мы самостоятельно снимаем бесполезное оборудование, в попытке просто максимально облегчить самолет. В чем причина такой работы радиостанций, вменяемого ответа, я так ни у кого и не добился. До чего дошло! Чтобы хоть как-то управлять воздушным сражением, командованием ВВС нам предписано организовывать пункт управления, который для отдачи приказов использует разнообразные геометрические фигуры, выкладываемые на земле из брезентовых полотнищ! В условиях ограниченного военного конфликта, этот прием худо-бедно работал, но уже в Финскую доказал свою неэффективность. Из-за этого, штурмовики и бомбардировщики были вынуждены сразу после начала наступления, переносить свои удары на глубокие тылы противника, поскольку сталкивались с постоянной опасностью разбомбить свои же войска. В результате это существенно снижало боевую эффективность авиации. А в обороне? Сейчас мы вынуждены вести оборонительные бои! И тут боевая эффективность резко снижена, в первую очередь из-за отсутствия связи!

— Ситуацию нужно срочно менять! Надо придумать постоянную связь! — Сказал я генералу,

свое мнение вслух, и про себя добавил: «Даже имея сейчас громадное техническое преимущество в виде радара "Овода", мы не можем его реализовать, потому что, просто не имеем технической возможности передать информацию о воздушной обстановке летчикам Лакеева. Мы, имея в дивизионе столько радиостанций, сколько не имеет в своем распоряжении наверное вся пятая армия Киевского военного округа, уже наверное Юго-Западного фронта, не можем установить связь с самолетами, потому что на них нет радиостанций!».

— Сержант! — Позвал я связиста. — Лейтенанта Бака ко мне!

Пока ждали лейтенанта, генерал продолжал с горечью рассказывать, о том, как началась война в его авиадивизии.

— Вчера, в субботу, я вылетел с инспекцией в один из полков. Дел было много, и мне пришлось остаться в нем ночевать. В три тридцать утра меня разбудил дежурный по полку и доложил, что из дивизии пришла телеграмма о том, что немецкая авиация бомбит приграничные города, полк привести в боевую готовность. В четыре часа утра уже командир полка, лично доложил, что вышел на связь пост ВНОС: "Обнаружен пролет вражеских бомбардировщиков, идущих в направлении на Киев...", дежурный по полку объявил тревогу. Комполка дал команду "Взлет" дежурному звену старшего лейтенанта Иванова, которое ушло на перехват бомбардировщиков, пытаясь не допустить их к цели. Звено поднялось в небо, и атаковало бомбардировщики, шедшие густой колонной. Вероятно, израсходовав все боеприпасы и в условиях явного превосходства противника, Иванов пошел на таран, рубанув, как учили, пропеллером по хвосту. От тарана, "Хейнкель" стал падать и взорвался на краю аэродрома. По документам снятым с полуобгорелого трупа установили, что это был пилотируемый унтер-офицером Вольфайлем, He-111 из 7-го отряда эскадры KG 55 "Гриф", весь экипаж погиб. Рядом упал еще один "хейнкель" из того же отряда — его сбили ведомые Иванова, пилоту и штурману удалось спастись с парашютом. От них и узнали о начале войны и кто бомбил, а также аэродромы базирования, состав и наименование соединения. Во время тарана наш летчик погиб вместе со своим верным "ишаком". Кратковременно восстановилась связь с одним из постов ВНОС, который передал, что границу пересекло около 70-ти немецких самолетов, летят в направлении на Млынов. Я быстро сформировал группу из пяти опытных летчиков и вылетел с ними на перехват. Из-за недостатка времени и плохой связи мы не смогли организовать взаимодействия истребителей с постами ВНОС. Вернувшись на аэродром, я потребовал установить командную радиостанцию на вышке, сооруженной на крыше здания штаба. Долго пытался добиться управления по радио своими соколами, находящимися в воздухе, но так и не сумел. Односторонняя радиосвязь в ВВС еще не отработана. Пришлось мне, как и прежде, командовать своими летчиками, находясь в самой гуще воздушного боя. После окончания которого, мы подсчитали потери. Мы сбили семь самолетов, шесть повредили, сами потеряли три в воздухе и пять на земле. Еще один "Хенкель" был поврежден и ушел в сторону границы.

— Товарищ генерал, по времени это когда было? Я имею в виду, когда подбитый самолет ушел в сторону границы?

— В интервале три пятьдесят — три пятьдесят пять утра.

— С еще одним сбитым вас! Он упал в нескольких километрах отсюда. Да... дела, а мы захватили экипаж этого "Хенкеля", подбитого вашими летчиками, он летел как раз от Млынова. Они дали те же показания, — ответил я. — От них мы узнали о начале войны. — Лакеев, тем временем продолжил: — Мои летчики дрались самоотверженно, не щадя своих жизней. Бой был ожесточенный и требовал особенно четкого управления. Оправившись от первого удара, рассредоточили технику, организовали постоянное дежурство в воздухе. Уже в три часа сорок минут патрульное звено перехватило на подходе к аэродрому два бомбардировщика . На помощь ему вылетел я с двумя летчиками. Остальное Вы знаете. Иванов, какой летчик был! Только вчера отстрелялся на "отлично", висит на Доске почета как отличник воздушно-стрелковой подготовки, налет более 700 часов, более 2000 посадок, а как пел! — На этом генерал закончил.

— Что поделаешь, война... Товарищ генерал, а почему Вы не дали команду перебазироваться на запасные аэродромы? — Не удержался от давно мучившего меня вопроса.

— Потому, что у нас их нет! — Коротко и зло ответил мне Лакеев.

Тут подошел, лейтенант. Я кратко пересказал наш разговор с генералом в области связи и спросил, что можно сделать.

— А какое оборудование у Вас есть? — Спросил лейтенант, обратившись генералу.

Генерал кратко рассказал о положении в своей дивизии с радиосвязью.

— Какое самое компактное радиооборудование у Вас есть? — Настырно продолжал выяснять Бак.

— Самое компактное стоит у меня в кабинете! — Уже раздраженно сказал Лакеев и показал размеры руками. — Это приемник, по которому я слушаю новости. — Добавил он.

— На каких частотах вы слушаете новости? Что написано на шкале настроек? Может, вы помните длину волны? — Продолжал засыпать генерала вопросами лейтенант.

— Частот я не знаю, длину волны точно не помню, а на шкале написано "Москва", "Киев", "Ленинград". Хочу послушать Москву, настраиваю на "Москва". — Более спокойно начал отвечать генерал.

— Сейчас какие передачи могут транслировать? — Не отставая, продолжал задавать вопросы Бак.

Глянув на наручные часы, которые были размером с хорошую шайбу, он сказал: — Да вот, сейчас как раз начнутся утренние новости!