Люби меня (СИ) - Тодорова Елена - Страница 21

– О, да, – не сразу понимаю, с чего вдруг Соня так сладко мне улыбается. – Молодой человек как раз собрался с этими платьями в примерочную, – толкает мне в грудак какие-то вешалки. – Теперь я могу помочь с выбором вам, – и уплывает.

На деревянное изумление какой-то левой телки мне похуй. А вот Соня еще поплатится. Не сейчас, конечно. Когда я смогу заманить ее на свою территорию.

Неспешно шагаю через чертов магазин к примерочным. Бросаю тряпье на диван. И сам сажусь. Стараясь не кипеть, копаюсь в телефоне, пока Богданова, наконец, не вспоминает обо мне.

– Ну как? Все подошло? – продолжает веселиться.

Убил бы. Но это, безусловно, только после того, как отымею.

– Тебе нравятся эти тряпки? Возьми себе. Я заплачу.

– Нет. Не мой стиль. Предложи Наде. Ей точно подойдет. Я красиво упакую.

– Сонь… – просипев ее имя, прикрываю глаза, чтобы сдержать очередной подрыв. – Кончай.

Ревнует же. Это, вероятно, хорошо. По крайней мере, не так равнодушна, как пытается демонстрировать.

Глядя на Богданову секундой позже, даю понять, что понимаю это. Подавляю взглядом. Успешно. Она смущается и отступает.

– Ты должен уйти, – тихо просит после небольшой паузы. – Я не могу потерять работу.

– Я бы платил тебе в разы больше.

– Саша, – вздыхает она. – Эм-м… Давай так. Я возьму телефон. Но взамен… Вечером мы начнем переписку. Нормальную переписку, Саш! Не вздумай прислать мне свои гениталии!

– Чего? – охреневаю от таких предположений я. – Еще я болт на камеру не снимал.

– Ну, я… – задыхается Богданова. Кажется, вот-вот рухнет без сознания. – Я на всякий случай предупредила.

Не успеваю даже осмыслить то, что она принимает мой подарок. В голове вдруг начинают роиться идиотские догадки. Не просто так ведь сказала. Кто-то слал ей подобный шлак.

– Я буду скидывать тебе кое-какие тексты, – возвращает меня в реальность новое уведомление. – И мы будем их обсуждать.

– В смысле? Какие еще тексты? – хмурюсь я.

– Художественные. Обсуждения в формате дискуссии, как на уроке литературы.

– Трешак, – изрекаю откровенно. Я реально в шоке от таких перспектив. – Знай, что я с трудом вытянул трояк.

– Ничего.

– Если это будет какое-то сопливое дерьмо, поверь, выбирать выражения я не стану.

– Станешь, – заявляет моя порномечта. – Ты ведь уже обещал притушить свою грубость.

Вашу мать…

[1] Фаталити – уникальный прием в серии файтингов Mortal Kombat, чтобы жестко добить поверженного противника (вырвать сердце, сжечь, выдернуть скелет и т.д.).

Да, я хочу тебя,

но в этом нет моей вины, ясно?

© Александр Георгиев

Сонечка Солнышко: Почему ты молчишь? Неужели до сих пор не прочитал? Второй час ночи. Я скоро спать пойду, а то утром на работу не проснусь.

Присланных ею строчек около тридцати. Чуть больше, чем в предыдущие дни. Но дело не в количестве. Я, конечно, в состоянии осилить этот объем. Вот только ощущения, которые внезапно охватывают тело, контузят своей дикостью.

В проклятом отрывке описывается поцелуй.

Тут ничего удивительного. Соня постоянно присылает гребаные поцелуи. На этом факте я предпочитаю внимание не акцентировать. Не думаю, что тут какой-то намек содержится.

Блядь… Конечно же, содержится.

Однако я его успешно игнорирую. Невозмутимо продираюсь сквозь зашкаливающую приторность бабских эмоций. Судя по тексту, во время этого примитивного слюнообмена, телок прям оргазмический восторг рвет. В стремлении постигнуть высоту этого полета у меня не раз вскипал мозг. До розового пара из ушей. Но так я и не понял, почему этому действию придают столь важное значение.

Сейчас что-то меняется.

В этот раз повествование идет от лица мужчины. Точнее, перенасыщенного гормонами пацана. То, что он делает с девчонкой, на которой, очевидно, тронулся, разве что с натяжкой поцелуем можно назвать. Мысли – порочные. Действия – животные. Эмоции – бешеные. Он зализывает, засасывает и трахает ее рот языком, будто одержимый демонами порока. И при всем при этом хрипит о какой-то любви. Буквально орет об этом, когда девчонка пугается и пытается его отпихнуть. Горланит, пока она не затихает. А после шепчет ей такую злоебучую чухню – попросту лютый кринж. Впрочем, самку явно вставляет. Она ему охотно поддается. И когда их рты снова сталкиваются, у пацаненка случается настоящий внутренний подрыв. Бомбит его так, будто вся эта слюнявая херота по восприятию намного круче секса.

Я не могу осознать, как так происходит, но в какой-то момент его мысли, эмоции и ощущения сливаются с моими. У меня ускоряется сердцебиение, разогревается кровь, шкалит пульс и учащается дыхание.

Я возбуждаюсь.

От долбанутой книжки. От чьих-то грязных сосаний. От незнакомых мне и, вероятнее всего, выдуманных каким-то двинутым человеком эмоций.

Я понимаю – завестись от порно. Это естественно. Но чехарда с сопливой бабской книжонкой и блядскими поцелуями… Когда встает на такое, это ощущается чем-то запретным, противозаконным и адски постыдным.

Сонечка Солнышко: Ладно, я спать. Доброй ночи!

Получив это сообщение, я резко выхожу из ступора. В спешке дергаюсь и роняю телефон. Рожа горит от запредельного дискомфорта, который так жестко проживает мой организм. Но я подхватываю мобильник и, забив на все свои реакции, быстро строчу ответ для Богдановой.

Александр Георгиев: Подожди, не засыпай. Сейчас напишу, что думаю. Просто мне надо проблеваться, прежде чем я смогу это обсуждать.

Кого я пытаюсь наебать? Ни о какой тошноте речи быть не может. Что мне действительно хочется сделать, так это достать член и подрочить. Порно-Соня при этом должна мне что-то писать.

Сука… Это было бы уж слишком ненормально.

Поэтому я тянусь к сигаретам и, подкуривая, пытаюсь взять свое ебучее нутро под контроль. Взгляд, в надежде зацепиться за что-то нейтральное, смазанно скользит по горящим окнам соседней высотки. И сразу же падает обратно на экран мобилы.

Александр Георгиев: Лютый бред. Пацан – пациент дурки. Ну или просто тупой пиздострадатель.

Набиваю резче, чем должен. Стрем в том, что у меня пальцы дрожат. Да, блядь, всего потряхивает, будто ширка какая-то выходит.

Сонечка Солнышко: Это очень грубо.

Вашу мать… Она же не пошлет меня?

Сука… Колотун усиливается.

Александр Георгиев: Не сдержался.

Думаю, думаю, думаю… Набираю, стираю и снова набираю.

И все же зажмуриваюсь и отправляю.

Александр Георгиев: Соррян.

Обжигаю пальцы, пока дожидаюсь ответа. И по сути даже не замечаю этого. Боль отрезвляет ненадолго, заставляя отвлечься лишь на то, чтобы швырнуть тлеющий окурок за перила балкона.

Сонечка Солнышко: Он не тупой, а милый. Тебе бы тоже не помешало научиться милым глупостям. Ну, чтобы у людей, перед которыми мы играем пару, не возникало сомнений насчет нас.

Что, блядь?

Стоит допустить подобное хотя бы мысленно, дурно становится.

Александр Георгиев: Это вряд ли.

Сука…

Александр Георгиев: Точно нет. Вести себя как клоун в мои планы не входит.

Сонечка Солнышко: Ну и зря…

После этого сообщения мой телефон затихает.

Что еще за «зря»? Что за троеточие? Куда она пропала?

Я должен оставить Богданову в покое. Но я, как тот самый пиздострадатель, не могу этого сделать.

Александр Георгиев: Ты же в постели, да? Пришли фотку.

Что это? Какого хрена я творю?

Нервно выбиваю новую сигарету из пачки. Пока подкуриваю, карандаш напротив Сониной аватарки приходит в движение. С замиранием смотрю на ее чистую улыбку и вдруг с опозданием догоняю, насколько меня в принципе удивляет то, что она читает. Это очень далеко от тех радужных единорогов, которых она присылала мне вначале. От тех меня реально тошнило. Сейчас же… Я думаю, что этот текст не похож на обычный любовный роман. Целуя «трепещущую» самку, пацан успевает описать свой член и насколько у него на нее задубел.