Люби меня (СИ) - Тодорова Елена - Страница 20

– Ну, так, давай. Звони! Чего не звонишь? – ржет, но в глазах горящей строкой летит совсем иная фигня.

Это экстренное сообщение: «У тебя, мать твою, опухоль мозга!».

Пока оно до меня доходит, Тоха поднимается. Взбивая носком кроссовки траву, проходится вдоль газона. Шумно переводит дыхание.

– Сука… – резко оборачивается. – Честно, я был бы счастлив, если бы ты это сделал и показал, что у тебя все еще есть яйца. Но будешь ли счастлив ты?

У меня есть ответ на этот вопрос. Только я ни за что его не озвучу.

– Ты, блядь, как всегда, драматизируешь, – толкаю раздраженно. – Угомонись.

– Я драматизирую? Окей. Базара ноль. Давай, спроси меня, целовал ли я ТВОЮ Богданову? – ниже пояса, блядь. С размаху. – Ну! Какого хера ты молчишь, блядь?

Вскакивая на ноги, запускаю в него банкой энергетика.

– Пошел ты на хуй, ясно?! – выдаю слишком яростно. По всем меркам. А уж по своим – тем более. Прямо сейчас я, блядь, хочу, чтобы он исчез на хрен с лица Земли. Общаться с ним – так точно желания нет. Никогда. Но, чтобы сохранить хоть какое-то достоинство, все же заставляю себя равнодушно выдать на прощание: – Уймешься, звони.

Спокойно направляюсь в раздевалку. Так, мать вашу, спокойно, что оказавшись в окружении железных шкафчиков, стискиваю кулаки и беззвучно ору. Разрывает от желания все здесь к херам разнести.

В душе мне нечем дышать. Все потому, что снова лезет под череп эта чертова Богданова. Она, блядь, словно вселившийся демон. Доводит до безумия. Даже дрочка на нее стала мучительной. Не сам процесс, конечно. А ощущения после… Я себя ненавижу!

– Мне нужна твоя помощь, – заливаю, указывая на обожженное плечо. Дно пробито, ага. Но что еще мне сделать, чтобы Соня согласилась со мной поехать? Сука, не молить же ее об этом на коленях! – Обработаешь, и я отвезу тебя домой.

В полумраке салона сверкает улыбка. Не могу уловить настроения. Однако это явно не похоже на веселье. Пока меня лихорадит, Богданова преодолевает собственные рифы.

– Прости, но я не проходила курсы медицинской помощи. Езжай к Наде, у нее сертификат.

«Да пошла она!» – решаю в сотый раз, пока нутро раздирает злоба.

Вот только…

Сразу после душа лечу в тот самый ТРЦ, который уже можно переименовывать в центр моего гребаного падения. Первым делом заваливаю в отдел техники и покупаю телефон. Ясное дело, что самый понтовый выбираю. Последнюю модель всемирно популярного бренда.

Сам не верю, что собираюсь зайти в бутик Богдановой. Не верю, но иду.

Какого хера она продолжает жить, будто ничего не случилось?! Не дам ей покоя!

Сердце стучит оглушительно. Никак к этому не привыкну. В груди жар собирается. Постепенно топит шею, лицо… Волосы встают дыбом. И тогда уже сверху вниз рассыпаются мурашки. Пальцы немеют. Но я удерживаю покерфейс и продолжаю шагать.

Вот она. Есть. Задыхаюсь со старта. Только потому что вижу. Слишком много эмоций разбирают нутро. Слишком, мать вашу, много. И я уже не могу остановиться.

Глаза в глаза. И темный занавес.

Поймав первую визуальную реакцию на себя, принимаю безумное осознание: только это стоило того, чтобы здесь появиться. Не знаю, как Богданова это проворачивает, но когда смотрит, по моему телу несется попросту бешеная волна дрожи, а внутри – по всем главным точкам вспыхивают очаги возгорания.

– Привет, – бросаю небрежно.

И приземляю на кассовую стойку коробку с телефоном.

– Это что? – бурно краснеет.

Я торможу дыхание, потому как на какие-то доли секунды рождается ощущение, что мне внутри что-то вырвали.

Медленно поворачиваю голову в сторону, типа с целью осмотреться в этом дешманском балагане. На самом же деле ни хрена я не вижу. Перед глазами кругами разноцветные пятна расплываются. Стискивая челюсти, крайне неторопливо вбираю ноздрями кислород.

– Подарок, – смотрю, очевидно, с вызовом.

Просто не могу понять: защищаться или нападать мне сейчас придется. Но сердце на адреналине уже повышает скорость и силу работы.

– Зачем? – смущаясь, должно быть, неосознанно отступает на шаг назад. – Мой день рождения только через месяц. И вообще…

– Давай без вот этого «вообще», окей? – догоняя, что нахожусь на пороге очередного пинка под зад, начинаю закипать. – Не надо текста. Просто возьми. Так я хочу.

Приходить сюда было ошибкой. Но не прийти я не мог.

– Ты никак не поймешь, что существует часть мира, где твое «хочу» не имеет значения.

– Это где? Типа здесь? – обвожу помещение презрительным взглядом.

– Представь себе.

Можно ли одновременно давиться гордостью и захлебываться тревогой? Оказывается, да. Я взвинчен до предела. И не только из-за того, как Богданова на меня влияет. А потому что подозреваю, будто реально ей на меня похрен.

– Бред, – выталкиваю вместе с густым выдохом.

Соня поджимает и закусывает губы. Вижу это и неосознанно облизываю свои. Мне так одуряюще жарко становится, что на мгновение я верю в то, что возгорание тела произошло физически.

Чертова порно-Соня.

Изображение резко пропадает, когда она, схватив вешалку с какой-то красной тряпкой, молча отходит от стойки. Маячит как флагом, блядь.

Мне что, свой достать?

Нет, знаете… Пошла она! Сколько можно топтаться мне по нервам? Это тупо фаталити[1].

Сунув руки в карманы брюк, резким движением отвожу плечи назад. Выкатываю грудь, задираю голову и… тащусь за ней.

– Ты нужна мне завтра. У матери ужин с какими-то важными упырями.

Это просто первое, что приходит мне в голову с целью оправдать свое преследование. Не только перед ней. Но и перед самим собой.

– К скольким? – уточняет Соня ровным тоном, даже не удосужившись взглянуть на меня.

Перебирает вешалки на стойке. Тасует их с неведомой мне целью.

– К семи, – хриплю, подавляя рванувший по грудаку вулкан ебаной и явно преждевременной радости.

– Хорошо. Я буду готова в шесть тридцать.

«Стой. Замри. Не дай этому взорваться. Продышись», – эти команды я, мать вашу, самому себе выдаю.

Удобно все-таки то, что Соне на меня пофиг. Пока она занимается работой, я возвращаю себе самообладание. Заодно удается вдоволь насмотреться на ее профиль. Ладони в карманах брюк стискиваются в кулаки.

Я не буду ее трогать. На хрен.

Я дружу с головой. Но это не точно.

– Возьми телефон, чтобы я мог с тобой связываться.

Вот. Я, блядь, почти упрашиваю.

Охренеть.

Сердце чеканит ход. У меня там, за ребрами, незаживающие туннели огнем горят.

– Я куплю. В конце недели будет аванс и...

Сердито и крайне шумно вздыхаю.

– Почему ты, блядь, такая упрямая?

Соня издает какой-то свистящий звук и резко поворачивается ко мне лицом.

– Это я упрямая?

Глаза в глаза. И мы забываем, в чем суть спора.

Разряды электричества долбят плоть, а я все равно невольно ближе подаюсь. Убиться собираюсь. Мать вашу, да я и так подыхаю, так сильно поглотить ее желаю. Никого красивее не видел. Испытываю попросту долбанутую потребность - коснуться лица. Обжечь пальцы о ее кожу, губы… Будто мало того, что происходит сейчас. По мышечному каркасу носятся молнии.

Чтобы преодолеть это, мне не хватит ни разума, ни терпения.

Еще и запах ее… Сумасшедший. То есть, на хрен сводящий меня с ума. Я не могу думать связно. Все на каких-то инстинктах. На языке уже висит внушительное оповещение: «Я хочу тебя».

Пора признать. Существует лишь один путь закрыть это помешательство – трахнуть Соню.

– Извините, – врывается в наше сражение чей-то писклявый голос. – Девушка, можно вас? Мне нужен совет.

– Не видишь, что она занята? – раздражаюсь я, припечатывая посмевшую нам помешать девчонку уничижительным взглядом.

– Что ты делаешь? – шипит Соня едва слышно. – Ты, блин, хочешь, чтобы меня уволили?

Застает врасплох. Я не успеваю сообразить, как должен реагировать. Сглотнув, зачем-то давлю свою злость.

– Придется подождать, – информирую уже спокойнее. – Сейчас консультант занят мной.