Смерть на холме Монте-Марио - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/30
• Следующая

– До свидания, – кивнул он Лабунскому.

– Увидимся вечером, – напомнил ему Марк.

Дронго поднялся в холл и обнаружил сидевшего в баре Уорда Хеккета. Дронго подошел к нему и без приглашения сел на диван рядом с ним.

– Уже позавтракали? – осведомился Хеккет. – Вы изменяете своим привычкам, Дронго, обычно вы не просыпаетесь так рано.

– Я же не проснулся в шесть утра, – заметил Дронго, – сейчас уже почти одиннадцать.

– Ну да. Вы случайно спустились вниз? Или на вас произвела впечатление супруга Лабунского?

– У вас бурная фантазия, Хеккет, я всегда это замечал.

– Значит, она вам не понравилась. И вы случайно оказались рядом с ними за завтраком?

– Не случайно. Я спустился вниз, и Лабунский пригласил меня за их стол. Оказывается, его помощник поведал им разные истории в стиле Пуаро. Я иногда удивляюсь, с какой охотой люди верят в невероятные истории. Кстати, переговоры у вас сегодня?

– Да, сегодня. Я жду сеньора Лицци и представителей компании. Не хотите присоединиться?

– Вы все-таки считаете, что я здесь для того, чтобы принять участие в ваших переговорах? Вы умрете от язвы желудка, Хеккет, это я могу вам обещать. Постоянная подозрительность приводит к нервным срывам и тяжелым заболеваниям. Я уже вам объяснил, что оказался здесь случайно. Хотя должен признаться, что эти люди по-своему интересны. Там каждый сам за себя и не любит остальных.

– Как и везде, – усмехнулся Хеккет. – Вы меня иногда удивляете, Дронго. Такой идеализм при вашей профессии. Мне казалось, что вы уже могли привыкнуть к тому, что люди порочны по своей натуре и в жизни каждый борется только за себя.

– Это не люди порочны, а у вас порочная философия, Хеккет, – сказал Дронго, поднимаясь с дивана. – Надеюсь, переговоры пройдут успешно. И завтра я все равно улечу из Рима. Кстати, Лабунский пригласил меня сегодня на ужин. Полагаю, вы опять будете меня подозревать в тайном сговоре с Лабунским.

Он обошел диван и прошел через холл. С левой стороны от входа в отель находилась стойка консьержа, рядом кабины трех лифтов, откуда можно было подняться в отель. За стойкой консьержа находились телефоны-автоматы, откуда могли позвонить гости, приезжавшие в «Хилтон».

Дронго шел к лифту, когда услышал негромкий голос. Кто-то говорил по-русски. Голос был незнакомым, однако Дронго услышал имя Марка Лабунского.

– Переговоры пройдут сегодня, – негромко говорил незнакомец. – Кажется, он готов пойти на уступки. Но мы можем договариваться только до определенного уровня. Не более десяти процентов. Нет, на двенадцать он не согласится ни при каких условиях.

Дронго сделал шаг и посмотрел на говорившего, который стоял к нему спиной. Он узнал Обозова. Дронго сделал шаг назад и вошел в кабину лифта.

«Какой он, однако, разговорчивый», – подумал Дронго, направляясь в свой номер.

Приняв душ, он переоделся и снова спустился вниз. В холле он столкнулся с уже знакомыми женщинами. На Екатерине был легкий светлый брючный костюм, на ее двоюродной сестре – шелковое бежевое платье. Дронго подумал, что в такую жару лучше не носить шелка.

– Господин Дронго, вы тоже собираетесь в город? – чуть насмешливо спросила Лабунская.

– Да, – кивнул Дронго. – Говорят, открылась выставка Сальвадора Дали. Я специально задержался в Риме на один день, чтобы попасть на нее.

– Как интересно, – сказала Лабунская, оглянувшись на свою сестру. – Может, вы возьмете нас с собой? Машина уже ждет, и мы могли бы поехать в город вместе.

Клавдия нахмурилась. В ее планы явно не входило посещение музея. Скорее, она хотела пройтись по магазинам, чем тратить время на музеи. Дронго уловил тень, набежавшую на ее лицо.

– Конечно, – кивнул он, обращаясь к Лабунской, – но после музея у меня назначены важные встречи. Если хотите, мы поедем вместе, но потом я вынужден буду вас оставить.

– Мы не задержим вас на целый день, – быстро сказала Лабунская. – Если хотите, вы можете с нами не ехать.

– Я поеду, – сказал Дронго, видя, как она нервничает.

У женщин с сомнительной биографией всегда нервная реакция на повышенный интеллект собеседников. Очевидно, Лабунская принадлежала к числу таких женщин.

– Туристическое бюро не позаботилось о нашем гиде, – нервно сказала Лабунская, – в Италии всегда так, никакого порядка даже в пятизвездных отелях.

– Гид должен приехать в двенадцать, – несмело вставила Клавдия.

Ей очень не хотелось ехать в музей.

– Мы не будем ждать, – громко сказала Лабунская. – Вы поедете с нами? – она посмотрела ему в глаза.

– Конечно, – кивнул он, – музей находится на Виа дель Корсо, прямо в центре города.

– У нас автомобиль, – напомнила Лабунская, – и водитель, который понимает по-русски. Хотя он поляк, но, говорят, сумеет нас понять.

– Там будут подлинники или копии? – вмешалась Клавдия.

Лабунская взглянула на нее, потом – на Дронго. В ее глазах мелькнуло понимание пикантности момента. Или ему показалось?

– Только подлинники, – сумел сдержать улыбку Дронго.

Они вышли из отеля. У темного «Мерседеса» стоял молодой водитель. Он открыл дверцу автомобиля.

– День добрый, – сказал он по-русски, улыбаясь.

Лабунская кивнула в ответ, ничего не сказав. Она прошла и первая села в салон машины. Ее сестре пришлось обходить автомобиль, чтобы сесть с другой стороны.

«Однако у супруги Лабунского тяжелый характер», – подумал Дронго, усаживаясь рядом с водителем на переднее сидение.

Автомобиль выехал из сада, окружавшего отель. Водитель обернулся к Лабунской, безошибочно признав в ней главную.

– Куда едем, пани? У вас есть какие-нибудь пожелания? Меня зовут Томаш. Я могу вам помочь?

– Он скажет вам адрес, – сказала Лабунская, уже успевшая надеть темные очки. Люди, поднявшиеся со дна жизни, самые строгие и жестокие хозяева, в отличие от потомственных аристократов. Бывшие рабы всегда немного садисты, они мстят себе подобным за прежние унижения.

– Виа дель Корсо, – сказал Дронго, – рядом с колонной Марка Аврелия. Там должен быть музей.

– Я знаю, – кивнул водитель, – это в центре города.

Машина, набирая скорость, направилась вниз, в город. От отеля до центра города было минут пятнадцать умеренной езды. Между центром и отелем постоянно курсировал рейсовый автобус, бесплатно перевозивший гостей «Кавалери Хилтона».

За все время поездки Екатерина Лабунская не произнесла ни слова. Очевидно, она не хотела разговаривать в присутствии водителя, понимавшего русский язык. Лишь однажды Клавдия громко ахнула, когда они проезжали мимо очередного фонтана, но, взглянув на сестру, прикусила язык, не решаясь вслух восхититься увиденным.

К музею они подъехали через пятнадцать минут. Дронго любезно купил три билета и, пропустив женщин, вошел следом за ними. На передвижной выставке, посвященной творчеству великого испанца, были представлены в основном графические и скульптурные работы, хотя было и несколько полотен, написанных Дали в разные годы.

– Забавно, – недовольно говорила Клавдия, глядя на вытянутые фигурки, созданные великим мастером.

– Интересно, – задумчиво подтверждала Лабунская, слушая объяснения Дронго.

Дали был одним из самых любимых его художников. Однако еще больше Дронго любил Босха и Брейгеля, по его мнению, фактических предшественников Дали, хотя некоторые искусствоведы наверняка с ним не согласились бы.

Осмотр выставки продлился примерно полтора часа. Дронго нравилось, как внимательно Екатерина Лабунская слушает его объяснения. Красивой женщине обычно хочется показать свой интеллект, но это был не тот случай. Она слушала с настоящим интересом, не пытаясь притворяться, иногда переспрашивая и уточняя что-то.

Они уже выходили из музея, когда раздалась трель ее мобильного телефона. Она достала аппарат, чуть сморщилась и нервно произнесла:

– Нет, мы не стали ждать. Нет, нам она не нужна, – речь, очевидно, шла о гиде, – нет, пусть катится куда-нибудь подальше, чтобы в следующий раз не опаздывала.

• Предыдущая
• 5/30
• Следующая