Круги на воде (СИ) - Зимина Татьяна - Страница 30

- Ты знала, что мы придём, и заранее приготовилась, - мягко пожурил ведьму Алекс. - Прислала призрака...

- Векша! - догадался я. - И мальчишка... Мальчишка на сходнях! Который сказал, где Антигону искать!

- То друзья мои, - кивнула ведьма Настасья. - Подчиняться - не подчиняются, но просьбы исполняют. Местным Лихо тоже не по нутру. Портит оно всё. Оскверняет.

- Но ты думаешь, что корень всех зол - на острове, - уточнил Алекс.

- Однозначно. За последний год у них погибло четверо монахов. Думаешь, просто так?

- Это кроме отца Кондрата? - женщина кивнула. - Почему новый батюшка об этом не упомянул?

- Сам знаешь: никто не любит сор из избы выносить.

- Ясно, - кивнул шеф. - Разберёмся.

- Нужно не просто разобраться, - сказала ведьма. - Нужно Лихо с острова убрать.

- Это надо обсудить с епископом, - покачал головой Алекс. - Он может быть против.

- Ну так объясни ему... - и они углубились в спор.

А я вертел в руках мешочек и думал: вот и всё? Так просто?.. Никакой больше временной петли, завтра будет абсолютно новый день, который я смогу пережить точно так же, как и другие... А потом я вспомнил!

- Нужен ещё один оберег.

Алекс вопросительно вскинул бровь.

- Инок Софроний.

- Это который на колокольню ходит, бесов гонять? - вздохнула ведьма. Я кивнул. - Боюсь, ему уже не помочь, - она встала, включила чайник, загремела чашками в мойке.

- Почему? - спросил я в спину.

- Слишком долго он в петле. Она, почитай, его уже выпила, - Настасья Прокофьевна вернулась к столу, поставила на край серебряный подносик, с него на стол - чистые чашки с свежим чаем... - Петли Лихо накидывает - питается оно так. С каждым днём душа, попавшая в силки, тускнеет, бледнеет, пока не истлеет навсегда, - она посмотрела на меня и улыбнулась. - Тебе повезло, дружок, что попал ты в петлю стригоем. Да и наставник твой и доченька его - люди очень непростые...

- Но вы всё-таки дайте оберег, - я упрямо наклонил голову. - Парень здесь уже два года. И всё ещё жив...

- Значит, тоже не простой человечек, - кивнула ведьма и пошарив в обширном декольте, вынула ещё один мешочек.

Я взял его очень аккуратно: оберег был тёплым, пропах женским телом и какими-то тонкими духами.

- С этим чудом московским держите ухо востро, - напутствовала Настасья-ведьма, когда мы прощались.

- Да уж будем, - успокоил её шеф, лобызая троекратно в румяные щёчки...

Чтобы побыстрее выбраться из леса, ведьма дала нам обыкновенный клубок. Я глазам не поверил! Суровая небелёная нитка не рвалась, клубок подскакивал на ухабах, как щенок, и через каких-то полчаса вывел нас к берегу озера.

- Почему она упорно называла девчонок вашими дочками? - спросил я, когда Алекс, поймав клубок, остановился отдохнуть.

Спустился вечер. В траве пронзительно свиристели цикады, ветер дул тёплый, пах водорослями и мокрым песком. Невдалеке от берега громко плескала рыба.

- Потому что так и есть, - Алекс закурил, протянул мне пачку - сигареты в ней никогда не кончались, - и встав лицом к ветру, устремил взгляд на озеро. Как по команде, над водой поплыл глубокий колокольный звон.

- Не понял...

- А что тут непонятного? Я ж живой человек.

Я вспомнил о любвеобильности шефа и невесело усмехнулся: удивительно, что у него - всего три дочки...

- Извините, - что-то я сегодня много извиняюсь. - Я просто думал, они ваши сотрудницы. Ну, наёмные работницы.

Хотя, если разобраться, было в них - Антигоне, Афине и Амальтее - что-то общее.

- Сиротки они, - пыхнул сигаретой шеф. - В смысле, матери их умерли. Не мог же я...

- Да, - я тоже закурил, выпустил дым и вдохнул пахнущий озёрной водой воздух. - Я понимаю.

У меня никогда не будет детей, - подумалось вдруг. Алекс сказал: - "я живой человек"... Он не имел намерения меня обидеть. Но обидно было.

- Это изменит твоё отношение?

- Наверное, - я поискал, куда бросить окурок, и в конце концов, затушив, запихал его в карман куртки. Осквернять чистоту озёрного берега не хотелось. - За то время, что я у вас, девчонки стали мне родными - надеюсь, вы понимаете, о чём я... Отдам ли я за них жизнь - да, не задумываясь. Но всё равно относиться буду по-другому.

Что характерно: я мыслил категориями живого. "Отдать жизнь", "Потерять душу" - ни того, ни другого у меня не было. Но ведьма сказала: хочешь быть человеком - будь им. Может, надо последовать её совету и не париться?

- Я не мог их оставить там, где они были, - словно оправдываясь, сказал Алекс. - У девчонок способности, в обычном мире им было трудно.

- Я понимаю, - наклонившись, я подобрал плоский голыш и пустил блинчик. Один, два, три, четыре, пять, шесть... - А они знают?

- Нет, - он отвернулся и стал смотреть вдоль берега. Туда, где светлая песчаная коса плавно уходила в воду. - И надеюсь, ты...

- Конечно. Буду нем, как рыба.

В тереме нас ждал сюрприз. Нет, Чумарь таковым не считался. Он, скорее, был наказанием Божиим. А сюрприз оказался вполне приятным - в лице нашего старого друга майора Котова.

Так вот кому Алекс звонил утром.

Я был полностью "за": загадки громоздились уже почти до Эвереста, и разгребать их кому-то надо... А если мы с шефом будем заниматься Лихом, Антигона - отвлекать рэпера, то кто будет расследовать смерти монахов? То, что они связаны с Лихом - ещё доказать надо. Мало ли, какие несчастные случаи на глухом далёком острове случаются...

Майор был везде, как дома. Когда мы вошли, он сидел за столом, вольно раскинув руки по спинке дивана, в одной руке - стакан с водкой, в другой - могучий солёный груздь на вилке.

Антигона сидела сбоку, подперев кулачком крепкую щечку и блаженно улыбаясь. Напротив восседал Гришка - в старом тельнике с дыркой на пузе, в растянутых трениках, и счастливый, как Тузик. Оборотень, насколько я заметил, благоразумно пил чай...

Московский гость угрюмо поглядывал из угла. Видать, недоволен был нарушением своего тет-а-тет с нашей девочкой... Ну и поделом. Обойдётся.

Майор, по обыкновению, травил анекдоты. Обстановка в тереме была самая тёплая, и я как-то неожиданно расслабился.

Увидев Котова, я вдруг понял, как мне его не хватало. Нет, с Алексом всегда было весело и очень познавательно, но я что хочу сказать?.. Майор был очень приземлённый. Ему до фени бессмертие Алекса и мои заморочки с магией. Он мягко, но ненавязчиво уклонялся от религиозного влияния отца Прохора и мистицизма Гиллеля. Котов видел всё таким, как оно есть. Это очень успокаивало.