Род Корневых будет жить! Том 4 (СИ) - Кун Антон - Страница 2

Не хотелось думать ни о чём. Хотелось просто лежать с закрытыми глазами и слушать.

Напитавшись золотым сиянием, я решил посмотреть, что там с моей культивацией. И погнал ци, чтобы просканировать организм, посмотреть, как он работает.

Ци была вязкой, тягучей, двигалась лениво, как кисель.

Но меня это не остановило. Я лишь укрепил волю и продолжил воздействовать на ци. Несмотря на то, что получалось не очень. Но я понимал: это нужно сделать, нужно разогреть, чтобы моя ци не стала застывшей смолой.

Потихоньку раз за разом я прогонял ци по меридианам, заодно рассматривая их. Причём, гонял ци не только красную, но и чёрную, и золотую.

И чёрные, и красные каналы были в некоторых местах сильно разрушены, и я, прогоняя ци, укреплял стенки и расчищал заторы.

Зато каналы золотой ци стали глубже и, если можно так сказать, полноводнее!

Да, золотой ци определённо прибавилось! И это радовало.

Но я всё равно прошёлся по стенкам золотых каналов, укрепляя их, и вернулся к красным и чёрным. Продолжая гонять ци, заставляя её двигаться. Потому что движение — это жизнь. Как только движение прекратиться, жизнь тоже остановится.

Я ведь хорошо помнил, до каких скоростей разгонял свою ци — камни плавились и я взлетал над землёй! А сейчас моя ци еле-еле двигалась.

Скрипнула дверь и в комнату вошёл китаец. Я узнал его по шагам.

— Что там? — спросила Матрёна.

— Молодой господин принял неравный бой, — негромко ответил китаец. — Ну почему он пошёл один?! — Последние слова он буквально выкрикнул. Но потом взял в себя в руки. — Молодой господин справился, он настоящий воин! — уже спокойнее закончил китаец.

— Ему можно помочь? — спросила Матрёна.

— Всё, что мог, я сделал, — ответил китаец. — Теперь всё зависит от него.

— Мо Сяньчик, родной, — взмолилась Матрёна. — Если что-то нужно ему, ты только скажи!

В её голосе прозвучало столько боли, что я открыл глаза и прохрипел:

— Да жив я, жив!

Лучше б я этого не делал!

Матрёна тут же с рыданиями кинулась мне на грудь.

— Владимииир Дмитриевиииич! — запричитала она. — Дорогоооой! Что же вы так пугаетеееее!

— Тише, тише! — прошептал я и попытался похлопать девушку по спине.

Но рука поднялась с огромным трудом и сильнейшей болью в забитых мышцах. Я аж поневоле застонал.

Матрёна тут же отстранилась и погладила меня по груди:

— Простите меня! Вы раненый, а я…

Но я уже нашёл её руку на кровати и ласково сжал её.

— Всё будет хорошо, — сказал я ей и попросил: — Матрёна, принеси, пожалуйста, сладкого горячего чая.

Я чаю не хотел. Я хотел поговорить с Мо Сянем без свидетелей.

Можно было попросить воды, но вода могла быть тут. А вот горячего сладкого чаю точно не было.

Моя хитрость сработала, и Матрёна убежала за чаем. Я понимал, что ловлю дежавю, но тем не менее куда деваться.

Едва за Матрёной закрылась дверь, я спросил китайца:

— Мо Сянь, моя ци стала вязкой. Я не могу её разогнать. Что делать?

— Те, кто напали на вас, молодой господин, — ответил китаец, — применили артефакт, запирающий ци. Странно, что вы вообще дошли до дома. Вы, молодой господин, должны были умереть на месте.

— Не дождутся! — усмехнулся я, вспоминая пламя свечи, которое привело меня домой. — Сами сдохнут скорее!

— В общем-то уже… — ответил Мо Сянь.

— Это хорошо, — сказал я. — Но что теперь делать с моей ци?

___________

Уважаемые читатели, у меня для вас есть подарок. Что делать вы знаете ))

— Есть один вариант, — ответил Мо Сянь.

— И какой же? — нетерпеливо спросил я и попытался приподняться на локте.

Боль пронзила всё тело, и я упал. Однако, решимость моя не стала меньше.

— Можно попробовать построить печь дан, — задумчиво сказал китаец. — Это внутренняя алхимическая печь. Печь зарождения инь и ян. Ваша ци втянется этой печью и очистится в истинном пламени.

— Тебя что-то смущает? — спросил я, уловив сомнение в голосе Мо Сяня.

— Да, молодой господин, смущает, — подтвердил он. — У вас может не хватить сил для создания печи дан. Тут важно всё: телесная оболочка, жизненная сила, душа плюс энергия пяти стихий внутри вашего тела.

— Тело изранено, душа не спокойна, с энергией вообще голяк, — подвёл я итог. — И вообще все мы умрём!

Но сама по себе мысль о создании печи дан занозой засела в голове.

— На самом деле шанс есть, — сказал Мо Сянь. — Но он очень небольшой. И если не получится, то вы, молодой господин, действительно умрёте.

— А если ничего не делать? — спросил я, зная уже ответ.

И Мо Сянь не подвёл меня!

— Если ничего не делать, то вы скорее всего тоже умрёте.

— Ну так выбор очевиден! — усмехнулся я. — Только где взять силу?

Когда моя ци двигалась легко и свободно, она обладала большой силой и имела огромные возможности. Но этот кисель выхолаживал душу.

— Ци земли и неба притягивает ци всех живых существ в мире… — сказал Мо Сянь.

Чёрт! Эти азиаты своим фэншуем могут кого угодно вывести из себя!

— Что делать-то надо? — перебил я разглагольствования китайца.

А то пока изречёт все свои истины, моя ци окаменеет, как те камни, которые мне дал медведь для создания амулета.

— Точно! — воскликнул я. — Мо Сянь, ты в кабинет сможешь сам зайти, без меня?

— Нет, молодой господин, — поклонился китаец.

— Тогда помоги мне! — И я попытался встать.

— Что вы хотите, молодой господин? — с тревогой спросил китаец.

— Понятно что! — ответил я, спуская ноги с кровати. — Исцеляющий амулет хочу взять!

Мо Сянь тут же понял что от него требуется и подставил мне плечо.

Н-да! Это была хорошая попытка. Но заставить эти ходули держать моё тело, я не смог.

И тут в комнату зашла Матрёна с подносом, на котором красовалась изящная кружечка с золотистым ароматным напитком, от которого поднималась струйка пара. Рядом с чашкой на блюдечке лежали два эклера.

И почему я этому не удивился? Что б Прасковья и не передала мне исцеляющих и поднимающих дух эклеров? Да такое просто невозможно!

Следом за Матрёной зашли Марта с Полиной. Позади них торчали Глеб и Данила.

Матрёна по-хозяйски прошла в комнату и поставила поднос на столик рядом с кроватью. А все остальные остались стоять в дверях.

— Вы что, ругаться пришли? — спросил я.

— Нет, — засмущались друзья.

— Ну так проходите! Не стойте в дверях!

Девчонки раскраснелись. Но до меня не сразу дошло, что их так смутило.

Оказалось, что это из-за того, что я сидел на кровати и из-под длинной рубахи торчали голые ноги. Собственно и видно было только икры да ступни, даже колени были прикрыты, а вот поди ж ты! Девушки засмущались.

Однако я обрадовался приходу друзей совсем по иному поводу.

— Глеб, Данила, вы поможете мне дойти до кабинета? — спросил я у них.

— Владимир Дмитриевич, вам не нужно сейчас ходить! — строго сказала Матрёна. — Вам сначала нужно набраться сил! А дела подождут!

— Да, мы уже всех просителей отправили, — отчитался Глеб. — Анкеты собрали, рассортировали, Егору Казимировичу отдали.

— Да я не работать, — ответил я, чувствуя к друзьям огромную благодарность. — Я за артефактом…

— Так я принесу, — с готовностью вызвалась Матрёна. — Где он лежит?

Я сначала охренел слегка от такого заявления, но потом вспомнил о заговоре слуг и мне даже стало интересно, сможет ли Матрёна войти в кабинет. А если войдёт, сможет ли открыть ящик стола?

Я нарочно не стал объяснять, что дверь нужно напитать ци, а ящик стола имеет хитрый замок. Просто сказал:

— В кабинете в ящике стола лежит красный камень, принеси его.

— Сейчас! — ответила Матрёна и выпорхнула из комнаты.

А я посмотрел на Полину, прижавшую кулачки к груди и смотрящую на меня с жалостью.

— Ты какими судьбами здесь? — спросил я у неё. — Ты же должна в Барнаул ехать.