Proxy bellum (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 31

Поэтому и не стремился раздувать пустую волну всеобщей истерии и ненависти, хотя и мог. Дурное дело, как известно, то нехитрое. Другой вопрос, что ударить по тылам неприятеля через дискредитацию личностей в администрации было и интересно, и полезно, и выгодно.

Ради чего этот процесс и затевался.

Михаил Васильевич мог давно закрыть всю эту историю, просто проведя всех задержанных через закрытые слушания. И тихо расстреляв. Ибо было за что. А приличную часть мог бы и по несколько раз расстрелять, если бы в реальности существовали некроманты и осужденных можно было воскрешать после казни.

Но нет.

Он не спешил.

И расследование продолжалось.

Дела росли.

Дела срастались-объединялись. И формировались в нечто поистине грандиозное…

И вот — первый день публичного слушания. В зале суда масса журналистов со всего света. Идет запись на кинопленку. Идет радиовещание. Прямое.

Причем не только на территорию Союза, но и за его пределы.

Зачем?

Никто пока не знает, но тот же Муссолини наготове. Он понимает — Фрунзе не пойдет на такой шаг, если ничего не задумал. В Париже и Лондоне — тоже напряжены…

Михаил Васильевич был вынужден присутствовать на этих заседаниях суда. Но сам не выступал. Он занимал позицию арбитра, наблюдающего над действом.

Выступали другие.

И начали эти другие издалека — с обвинения Троцкого в измене Родине. Что звучало достаточно… неожиданно что ли. Ибо любого революционера в общем-то под эту статью можно подвести без каких-либо хитростей да манипуляций. Отчего даже сам Лев Давыдович растерялся.

А вот дальше началось интересное. Потому что это обвинение требовалось как ядро, на которое впоследствии, как на снежный ком, стали наматывать дела остальных. Подтягивая и расширяя обвинение. Зачитывая заключение комиссий. Результаты эксгумаций. Показания свидетелей. И так далее. Уже через час работы суда стала проступать монументальность дела от которого заерзали очень многие.

Общая линия обвинения пыталась доказать, что в ряды революционеров «затесались» враги. И что преследуя интересы Финансового интернационала, они стремились разрушить Россию и вогнать ее в наибольшую разруху. И, вместе с тем, разжечь пожар Мировой революции, дабы он охватил всю Европу.

Зачем?

Не секрет. Чтобы поставить самую развитую часть планеты в долговое рабство. То есть, помочь Финансовому интернационалу установить свою власть и мировую гегемонию. И что деятельность этих революционеров не имела ни малейшего отношения к борьбе за благополучие трудового народа. Который они стремились ограбить и вогнать в полное ничтожество. Воспринимая просто как дрова… как топливо… как ресурс… не больше…

И в процессе всплывали имена… очень неприятные имена различных европейских чиновников. Ведь пришлось углубиться в прошлое. Ибо хвосты событий Гражданской войны и последующих событий уходили в былые годы. Откатывались до революций 1917 года и уходили дальше — в дела Мировой войны. По полочкам там все раскладывая. Кто, куда, как, кому и сколько заносил, чтобы ее начать. Как нагнеталась обстановка в России, чтобы ее «правильно» закончила. И как за это платили простые люди. Касаясь и других держав в том же формате, но минимально и делая акцент на Великобритании и том, как она пыталась выкрутиться — дабы «не делиться победой». И как этой алчностью пользовались игроки от Финансового интернационала.

Пошли и дальше.

Подняв дела Русско-японской войны. И даже местами добирались до событий эпохи Александра II. Указав, например, на очень странную избирательную тактику эсеров, выбивавших царских чиновников по хорошо наблюдаемому принципу. Стараясь убить как можно больше дельных людей, большинство же чиновников мерзавцев и злодеев демонстративно не трогая. То есть, просто и доходчиво показав, что душевным порывом простых эсеров пользовались продажные мерзавцы…

Но это все экскурсы.

Детальные, да.

Увлекательные, очень.

Но экскурсы.

Главными же выступали события Гражданской войны. Грязной, мрачной и мерзкой по определению. Однако обойти ее никак было нельзя. И тут то обвинение развернулось.

Например, Троцкому вменили геноцид русского народа. Ведь именно он стоял у руля силовых операций, когда подавлялись крестьянские восстания. Например, на той же Тамбовщине. Но это был лишь один эпизод. Один маленький эпизод, который тонул в целом море иные…

Самым вкусным же оказалось перечисление поименно тех людей, которые помогали вывозить из России награбленное. Как по линии Свердлова и далее Коминтерна, так и Троцкого и его родственным связям. Да с указанием конкретных сумм. Что стало возможным только из-за тотального кризиса в США. Банки рушились. Многие влиятельные банкиры подались в бега. Поэтому купить «внутреннюю кухню» с подробным учетом поступления награбленных средств оказалось несложно и недорого. Строго говоря, если бы не эти документы, очень многое в обвинении оказалось бы шито белыми нитками. Но справились…

Люди же советские, слушая по вечерам эти ужасы, зверели. Им ведь прямой эфир слушать было не с руки. Трудится надо. Поэтому им по вечерам включали передачу с выборкой лучшего.

Да и по остальной Европе было не лучше. Люди примеряли эти события на себя, на свои страны и находили слишком много параллелей. Скорее даже излишне много.

Уж что-что, а разбор этого процесса шел чуть ли не в реальном времени. И если поливать Союз помоями никто не спешил из журналистов, то вот тут они буквально дрались за публикации. И каждое утро начиналось в газетах с обсуждения вчерашнего заседания. Особенно если оно как-то касалось европейских стран.

А оно касалось.

Каждый день.

Больше всех, впрочем, доставалось англичанам. Специально. В материалах дела хватало компроматов на всех. Но озвучивали, конечно, в первую очередь вещи так или иначе, связанные с Туманным Альбионом. Стараясь показать его тесные и глубокие связи с Финансовым интернационалом. И что, по сути, он был не столько жертвой, сколько подельником, которого кинули…

Пару раз давали слово и Троцкому.

Лично.

И он выступал с пламенной речью, стараясь как можно сильнее перевести стрелки. И выставить себя жертвой мошенников.

Оправдываться говоря, что «это не я» после озвученных фактов он даже не пытался. Глупо. Да никто и не поверит. Поэтому он давил на то, что его вводили в заблуждение люди из его ближайшего окружения. Он, де, честный революционер. А они — мерзавцы! А то, что пользовался чужими деньгами, так на благо трудового народа же. И ему было плевать на то, ради чего эти деньги ему давались. Мало ли у кого какие иллюзии?

Другим тоже давали слово.

И они вели себя аналогично, пытаясь перенести тяжесть вины на чужие плечи. Что выглядело низко, мелко, мерзко и противно. Во всяком случае именно такую реакцию вызывали эти оправдательные порывы. На что и был расчет…

Неделя.

Добрая неделя этого спектакля.

Она достигла апогея и люди стали уставать.

Во всей Европе говорили только о процессе. А и так общеизвестные факты, которые на нем были озвучены, начали давать результат. Истеблишмент вступал в новую эпоху большой драки, стараясь пользуясь моментом подсидеть и сожрать своих конкурентов. Ведь у многих рыльце было в пушку, что породило определенное оживление…

Громче всех трубил, конечно, Муссолини.

Эта атака на англичан позволила ему на ее волне ударить по Курии. И начать ее клеймить за «сделку с Дьяволом». Что вкупе с решительными действиями его вооруженных сторонников в целом сумело переломить обстановку в Италии. Которая менялась буквально на глазах… по часам…

Мафия, которая выступала главным силовым крылом его противников, просто испарялась. Он и раньше с ней не нянчился, теперь же просто выбивал подчистую, стараясь уничтожить не только как класс, но и физически. Даже там, где повода вроде и не было. А обычные протестующие — они не представляли значимой силы, даже если их удавалось вывести много. Впрочем, выводить их становилось все сложнее и сложнее.