Proxy bellum (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 20

— Кхм… ну… я даже не знаю, какой он по бумагам. Тот, у которого один двигатель и привод легкими коленчатыми валами обоих воздушных винтов.

— Там семь или восемь моделей таких было.

— А… ну… не знаю. Какой-то. Мы добились устойчивой синхронизации оборотов и должной надежности.

— Ладно. Два дела. А остальные? Сколько дел ты взял и бросил?

— Но меня попросили помочь…

— Знаешь сколько денег Союз тратит на твои опыты? Кстати говоря денег, которые берет вот у них через налоги и сборы. То есть, по сути, платят они. Представляешь, сколько ты денег у этих ребят, которым решил помочь, на ветер пустил? У их детей буквально изо рта вырвал, в виде лишнего куска хлеба.

— Но я ведь хотел помочь… — вновь промямлил Никола.

— Вот это, — кивнул Фрунзе на электробус, — технология будущего. Думаешь она сама по себе возможна? Да черта-с два! Если ты не придумаешь радиовзрыватели, то в вероятной большой войне нас разбомбят в пыль. И никакого будущего у нас не будет. Ты гениальный изобретатель. Тебе этот вопрос решить — раз плюнуть. И ты тянешь. Чего? Чтобы этих ребят смешали с землей бомбами?

— Я…

— Что ты? Маленький мальчик? Этот электробус — временный эрзац вариант. Его улучшай — не улучшай, ничего годного не выйдет. Нужны новые, более емкие аккумуляторы. А их нет. Их не удалось разработать. В том числе и потому, что ты метаешься от проекта к проекту и ничего толком не делаешь. Нужны автоматические управляющие устройства, без которого весь потенциал не раскрыть. Собирать их на лампах — безумие. А с полупроводниками, которые бы подошли на эту роль, ты бросил работать. Устал. Надоело. Отвлекся. Аналогично и с вычислителями ламповыми. Их ведь для станков делают зачем? Чтобы научиться делать вот такие простые вещи. Потом — вот сюда. И не только. И не только. Я ведь тебе задания стараюсь подбирать такие, чтобы с далеким прицелом. Чтобы твой гениальный мозг смог развернуться. А ты что делаешь? Все спускаешь в сортир?

— Слаб… увлекаюсь… извините…

— Что значит извините? Ради тех денег, которые ты выкинул в выгребную яму у нас вся страна старается. И ее не устроит «извините». Понимаешь? — холодно не шептал, не то шипел Фрунзе.

— Понимаю…

— А я думаю, что нет. В общем так. Сроку тебе две недели. И жду от тебя доклад по радиовзрывателям. Не сделаешь — лабораторию твою закроем. А тебя отправим по стране кататься — выступать перед с лекциями о будущем науки. Языком болтать не мешки ворочать. Судя по всему — это единственное, что ты можешь делать относительно стабильно и надежно. Ты ведь, сукин сын, совсем совесть потерял. Премию имени тебя утвердили. А ты чему детей учишь? Как проваливать порученную работу? Так что ли?..

Рабочие были достаточно далеко и не слышали разговор. Но суть его была и так очевидна. По Москве чем дальше, тем больше ходят слухи в духе «царь-то не настоящий». То есть, Теслу все больше и больше людей начинали называть шарлатаном. Который обманул доверчивого и доброго генерального секретаря и теперь «сосет» из него народные денежки. А отдельные, самые гнилые слухи, звучали и того хуже. Вот их Михаил Васильевич Николе и пересказал в дальнейшем разговоре, вогнав того в состояние близкое к ужасу и панике одновременно.

И, надо сказать, это подействовало.

Через неделю он записался на прием к Фрунзе с вполне себе работающим прототипом радиовзрывателя. Причем довольно компактного, что позволяло его ставить даже в 40-мм зенитные снаряды. Ну, в теории. Да, ослаблялось их действие само по себе, но из-за своевременного подрыва это компенсировалось с лихвой. Ну и потом, замкнувшийся в себе Тесла начал работать на износ. Ибо репутации шарлатана и пустого человека, которая со слов Фрунзе над ним нависла, ударила по его самолюбию страшнее всякого укора. Грозя поставить жирный крест в его представлении на всем деле его жизни. Пугая на пару порядков сильнее даже потенциального лишения лаборатории, самой оснащенной в мире, к слову…

Тем временем Любовь Петровна вошла в ювелирный магазин. Собственно, сам магазин ей был не сильно нужен. А вот авторские работы одного ювелира посмотреть хотела. Для дела. Требовалось подобрать исполнителя ряда сувениров для дипломатических подарков. Охрана же осталась снаружи. Благо, что тут было тихое, спокойное местечко с вполне благополучными контингентами посетителей…

Тихий разговор с директором магазина, который лично вышел к столь значимому посетителю, прервался звоном колокольчика. Это открылась входная дверь, пропуская посетителя.

На него многие обернулись.

Молодой мужчина одетый по моде, но без излишеств. Ну и в одежде чувствовалась некоторая потрепанность, хотя она была вполне чиста и цела. Но опытный глаз выхватывал какие-то малозначительные детали. Этот человек не был похож на посетителя такого заведения. Хотя, впрочем, почему нет? Быть может он зашел приобрести обручальное кольцо или еще что-то? Данный магазин реализовывал и такие товары, что, впрочем, не было его профилем.

Мазнув по нему взглядом, Любовь Петровна, потеряла всякий интерес и вернулась к беседе с директором, который стоял с ней рядом с витриной. Со стороны посетителей. Так было проще. А сотрудница, по ту сторону прилавка, подавала им то одно, то другое. Из-за чего казалось, будто бы они — два посетителя, чуть ли не муж с женой, что-то обсуждающие с продавцом.

Также поступили окружающие. Это невзрачный, чистый, но застиранный гость не вызвал у них никакого интереса.

А зря… очень зря…

— Руки вверх! Всем! — крикнул он где-то минуту спустя.

Все посетители и сотрудники вновь повернули голову к нему. И обнаружили в его руках пистолет с глушителем, которым он водил то туда, то сюда.

— Руки! Все задираем! — вновь крикнул он. — Ну!

Раз повел.

Два, стараясь как можно шире охватить аудиторию, чтобы никто не ушел не напуганным.

Вот его пистолет, пройдя мимо сектора с Любовью Петровной, начал удаться. Чем супруга генсека и воспользовалась.

Сунула руку в свою дамскую сумочку. И выхватив лежащий там револьвер навела его на противника, заняв правильную, устойчивую стойку для стрельбы с хватом двумя руками. Уж что-что, а минимальную стрелковую и тактическую подготовку Фрунзе своей жене дал. Ситуации ведь разные бывают. Так или иначе, но Любовь Петровна выхватила свой револьвер[1]. И заняв стойку крикнула:

— Бросай оружие!

Этот злоумышленник вздрогнул от неожиданного выкрика. И, не думая бросать пистолет, начал поворачиваться к ней.

Она же, не будь дурой, взяла и выстрелила.

В плечо.

Бах!

И этот бедолага заорал, падая и хватаясь за свое правое плечо. Разумеется, выронив пистолет.

Меньше чем через тридцать секунд после этого в помещение ворвалась охрана с компактными пистолетами-пулеметами на перевес. И в темпе взяла все под контроль. Позволив Любови Петровне расслабиться.

Это был первый ее выстрел в человека. Отчего, на откате, стало трясти крупной дрожью. Ведь одно дело в тире по мишеням палить, нарабатывая стрелковые рефлексы. И совсем другое, когда в человека. Во всяком случае вот так — считай в упор и для достаточно чувствительной женской натуры. Кровищи то! Ух! Плечо тяжелая тупоносая экспансивная пуля знатно разворотила…

Вызвали полицию.

Та быстро прибыла, благо, что отделение оказалось недалеко. Приняла горе-злоумышленника, которому уже оказали первую помощь. Также шустро опросила Любовь Петровну, чтобы ее отпустить. Но уходя та замерла в дверях…

— Что-то случилось? — осторожно спросил начальник ее охраны.

— Пистолет.

— Что пистолет?

— Откуда у него пистолет с ЭТИМ глушителем? Пистолет армейский. Что само по себе странно. Откуда он у него? Но это еще куда не шло. Но вот глушитель. Он ведь Зарайской мастерской. Или я ошиблась?

Начальник охраны несколько секунд промедлил, размышляя.

Быстрым шагом прошел к оружию.

Надел перчатки.

Осторожно его взял, чтобы не стереть возможные отпечатки пальцев.