Ты не узнаешь о сыне (СИ) - Адриевская Татьяна - Страница 20

— Дя, — ответил сын настороженно. Ему было непривычно видеть бабушку такой расстроенной.

— Вот и славно, — она едва улыбнулась уголками губ.

Спустя неделю мама заболела. У нее сильно скакало давление, и ей было уже не до внуков. Камилла сообщила мне об этом только под конец рабочего дня.

— Почему сразу не сказала? — прорычал на нее, выходя из кабинета.

— Я не хотела отвлекать. Вызвала врача, ей вкололи лекарство, вроде полегчало, а сейчас опять плохо. Ты приедешь?

— Приеду. Вызывай врача.

Я приехал как раз во время визита нашего семейного врача, Василия Михайловича.

— Как дела? — спросил у него, как только он спустился к нам из комнаты мамы.

Седовласый мужчина прокашлялся, опуская очки с цепочкой на грудь и пояснил:

— У Ольги Владимировны перепады артериального давления на фоне эмоционального стресса. Я выписал ей необходимые рекомендации, если она будет их соблюдать, все будет хорошо.

— Госпитализация не требуется? — вмешался отец.

— Не требуется. Ей требуется покой и положительные эмоции. Будет не плохо рассмотреть ей лечебный отдых, я могу порекомендовать хорошие санатории.

— Я поговорю с ней, — согласно кивнул отец.

— Если что, звоните в любое время суток, — попрощался с нами врач и Камилла проводила его до двери.

— Ужинать будешь? — спросил папа.

— Позже. Я пока загляну к матери, — ответил я, и поднялся на второй этаж, в их с отцом комнату.

Мама действительно выглядела неважно. Она сидела в кресле качалке и рассматривала старый фотоальбом. Увидев меня на пороге, она тут же закрыла папку и отложила на подоконник.

— Ты как? — подошел к ней и сжал ее плечи, целуя в мягкие волосы на макушке.

— Уже лучше… — слабо ответила она, похлопывая по моей руке. — Ты с Аришей?

— Нет, я сразу с работы приехал.

— Ну зачем надо было срываться, — посетовала мама. — Со мной все хорошо.

Я перевел взгляд на фотоальбом и тяжело вздохнул:

— Мам, так нельзя. Не изводи себя, у тебя дочь еще в институте, здоровые внуки растут. Тебе есть о ком заботиться.

— А Боря ушел, не оставив после себя кровиночку… — горько произнесла она, а ее глаза наполнились слезами.

— Не надо плакать. Борис бы точно не хотел видеть тебя такой, — большими пальцами стер с ее щек слетевшие слезинки.

— Не буду, не буду, — пообещала мама, прикладывая к носу платок. — Верни, пожалуйста, альбом на полку. А я полежу немного.

— Давай я принесу ужин тебе в комнату?

— Хорошо… — не стала спорить, устраиваясь на кровати. — Только немного.

— Договорились.

Многим позже мне позвонила Арина.

— Руслан, ты сегодня долго… Мы собирались с тобой поужинать вдвоем, забыл?

Я зажал пальцами переносицу, поджимая губы. Я так резко сорвался в дом матери, что совсем забыл ее предупредить. И про то, что Арина хотела сегодня провести время наедине, тоже.

— Я в доме матери. Ей стало нехорошо.

— Ох, — помедлив выдохнула она. — Что случилось?

— Давление.

— Сейчас ей лучше?

— Да, но я останусь здесь на ночь на всякий случай.

Тишина на другом конце трубки шептала молчаливым протестом, и я уже приготовился к возражениям. Но их не последовало.

— Хорошо, — наконец произнесла Арина ровным голосом. — Завтра выходной, я могу приехать утром с мальчиками.

— Да, давай так и сделаем, — согласился я и попрощался.

Мы немного поговорили с отцом. Он спрашивал о результатах расследования аварии, но пока никаких новостей от полиции не было. То, что я знал наверняка — Борис вел автомобиль в нетрезвом состоянии, и влетел в бетонное ограждение без тормозного пути. В последнее время брат был в депрессии, поэтому версия самоубийства не исключалась. Но отцу этого я сказать не мог.

В десять он ушел спать, а я остался в гостиной, съедаемый чувством вины. Если бы я поговорил, если бы не рубил с плеча, все могло быть иначе. Подошел к бару, налил себе горячительно-расслабляющего и взглянул на телефон. Еще час назад пришло сообщение от Олега, а я и не заметил. Открыл горящую вкладку и завис, глядя на фотографии где моя жена заходит вместе с тем хмырем в какое-то жилое здание. Внутри все обрывается. Когда, твою мать, успела?

Набрал безопасника.

— Когда? — спросил без предисловий.

— Два часа назад. Позвонила и назначила встречу сама. Запись разговора могу прислать. Сейчас ваша жена уже дома, няню отпустила.

Я сжал бокал до белесых пальцев. Как удобно. С няней дорогая жена договаривалась, чтобы провести время с мужем, а когда он не явился, изменила планы. Дьявол.

— Присылай, — бросил резко и отключил связь.

Сделал глоток, чувствуя, как обжигает горло и зажмурился. Сомнений больше нет. Арина спит с этим мудаком. И ее совсем не смущает, что я уехал не на курорт, а к больной матери.

— Какие-то проблемы? — услышал голос Камиллы, который сейчас не вызвал ничего, кроме раздражения.

Что, спрашивается, она бродит по дому в такое время?

Окинул ее взглядом: распущенные ярко-рыжие волосы, сиреневый шелковый пеньюар с полупрозрачными вставками на длинной юбке. Весьма откровенно для дома, в котором проживает не только муж. Вернее проживал…

— Абсолютно никаких, — ответил ровным голосом и, не обращая внимания на ее вздернутые в удивлении брови, наполнил бокал темной жидкостью.

— Руслан…

— Не сейчас, Камилла, — прервал я, взял в свободную руку бутылку и ушел наверх.

В моей комнате ничего не изменилось с тех пор, как я женился на Арине и съехал из дома. Все те же серо-белые шторы, строгая темная мебель и заставленная кубками полка. Я уже и забыл что когда-то занимался плаванием, словно в прошлую жизнь вернулся.

Поставив на стол бутылку, я опустился на кровать. Включил запись телефона и сделал небольшой глоток.

«Моя красавица решила порадовать меня звонком!» — услышал незнакомый мужской голос, и меня передернуло.

Слушай, Вольский, и не подавись! Это к твоей жене обращаются!

«Нам надо встретиться», — этот голос я бы не спутал ни с каким другим.

Голос Арины, которым она ласкала мой слух, когда звонила этим же вечером.

«Решила наконец-то пополнить наш счет, дорогая? Неужели муж разрешил раскошелиться?»

«Я через двадцать минут подъеду к скверу на Вознесенского. Увидимся там», — невозмутимо продолжила жена.

«Км, какие мы серьезные. Ну ладно, сбегай от мужа, я выезжаю».

Связь обрывается, а я словно с моста в ледяную реку срываюсь. На шее камень, и вынырнуть не получится даже если попытаться. Деньги. Ей тупо интересны деньги, и этому мужику по всей видимости тоже.

С грохотом ставлю опустевший стакан и прокручиваю запись снова. Пытаюсь найти в ее тихом спокойном голосе хоть каплю протеста. Но нахожу только решительность и уверенность. Арина четко знает, что делает, назначая своему любовнику свидание. И срать она хотела на меня.

Появилось дикое желание позвонить во все банки и заблокировать ее карты. Все до единой они были безлимитными, с ее личным счетом, который пополнялся ежемесячно. Я хотел, чтобы моя жена ни в чем не нуждалась и не считала копейки. Я слишком ей доверял, и ни разу у меня и сомнений не было, что она может перевести какую-то сумму в чужой карман. Нет, я знал, что она подкидывает матери, родному человеку, но чтобы какому-то левому мужику рискнула — это что-то за гранью моего понимания.

Я не унимался, внутри снаряды взрывались, разнося осколками грудную клетку. Набрал ее номер, но не получил ответа. Со злости швырнул телефон на подушку и ушел в ванную комнату. Мне нужно было принять горячий душ. Такой чтобы обжигал до боли и выносил из головы всю накопленную ярость. Сколько времени провел под парящими струями я не соображал. Вышел, только когда немного пришел в себя и избавился от сжирающего чувства безысходности. Выход есть всегда — послать все к черту в этом случае самый верный. Хочет спать с каким-то ушлепком, наплевав на детей и четыре года брака, в котором ни в чем не нуждалась, пусть так и делает. Моя задача — оставить свое при себе, и Арина в эти планы больше не входит.