Граф прошлого Рождества (ЛП) - Берн Керриган - Страница 13

Каково это, жить подобным образом?

Ванесса Латимер поражала его, как никто и никогда.

Всё, что она делала, каждый её жест привлекал Джона. Как она взмахивала густыми ресницами. Как быстро, словно воробушек, крутила головой, пытаясь рассмотреть всё и сразу. Его завораживало и успокаивало колыхание её юбок, пока она отважно продвигалась в глубь длинной комнаты, которая скорее напоминала коридор, тянувшийся через всю таверну.

Ванесса остановилась у маленького столика, на котором были аккуратно сложены письма и миниатюрные портреты женщин или детей. Как будто понимая, что ветхая бумага может рассыпаться в прах от одного прикосновения, её руки парили, как крылья бабочки, над исписанными листками в пятнах крови.

Он знал Ванессу всего ничего, и всё же понял, что она сгорает от желания остановиться и прочитать каждое слово, запечатлеть его в своей памяти.

Наконец она оглянулась на Джона, её взгляд таил в себе множество разных эмоций.

– Ты читал? – с надеждой спросила Ванесса.

К великому своему неудовольствию, Джону опять пришлось её разочаровать.

– Это, наверное, третий раз, когда в комнату принесли лампу, пока я бодрствую. Мне редко удавалось по-настоящему рассмотреть имеющиеся здесь предметы, а когда получалось, я искал вещи, которые могли бы принадлежать мне. Письма, которые писал мне брат Джеймс. Я никогда с ними не расставался, даже в бою. Они свидетельствовали о его храбрости и силе, о которых он даже не подозревал.

Ванесса издала звук, который выражал одновременно сожаление и восхищение.

– Интересно, их отправили ему обратно?

– Надеюсь, – вздохнул Джон, не желая зацикливаться на том, чего не мог проверить.

– Ты не видишь в темноте? – Казалось, её удивила сама идея.

Черты его лица смягчились, печальное выражение уступило место весёлой полуулыбке.

– Я призрак, а не вампир.

Ванесса закатила глаза, отмахнувшись от него без особого пыла.

– Откуда мне знать правила? Ты же паришь над полом и можешь проходить сквозь стены.

– К сожалению, я не могу видеть в темноте. – Или сквозь предметы. Например, сквозь её одежду.

Она что-то хмыкнула, проходя дальше по комнате. Внезапно её нога подвернулась, и Ванесса потеряла равновесие.

Джон машинально потянулся к ней, но она выпрямилась прежде, чем он смог как-то помочь.

Смущённо откашлявшись, она указала вниз и сконфуженно объяснила:

– Пол неровный.

Джон кивнул, сердце быстро-быстро билось в горле, мешая говорить.

Она вернулась к изучению сокровищ.

– Ты уверен, что ничего из этого тебе не знакомо? Сабля, может быть, шляпа? Или пуговица? – Теперь в её голосе проскальзывали нотки отчаянья.

Он покачал головой.

– Нет, ничего из этого мне не принадлежит. Хотя я узнаю некоторые предметы моих соотечественников.

Тех соотечественников, которых он оплакивал много лет.

Она провела руками по штыку, дотрагиваясь до острия.

– Ты сказал, что много спишь. Неужели это и значит... – Она неловко махнула рукой в его сторону.

– Быть мёртвым? – отрезал он.

– Я не хотела показаться бесчувственной.

Ванесса была очень чувственной. Во всех отношениях.

– Просто у меня накопилось столько вопросов. И я боюсь их задать, но когда ещё у меня появится такая возможность? Существует ли тот самый свет в конце туннеля, о котором толкуют люди? Встречал ли ты подобных себе? Или ангелов? Или... или кого-нибудь ещё необычного? Я имею в виду, необычного в понимании смертных.

Джону хотелось выстроить стройный рассказ о том, что смерть не такая уж удручающая штука, но он был честным призраком и, очевидно, скучным.

– Я не встречал других призраков, и мой анабиоз... не совсем похож на сон. Скорее на небытие. – Ему не нравилось признавать это, потому что иногда пустота его пугала. – Я хотел сказать на "тьму", но моё состояние не похоже на нечто реальное. Я куда-то проваливаюсь, а потом выныриваю на поверхность. Сейчас я здесь, но то, что делает меня самим собой, отсутствует. У меня нет ничего, кроме смутного представления о том, кто я. И каждый раз, когда я погружаюсь в небытие... Я остаюсь там всё дольше. Бывают дни, когда я боюсь, что стану с ним одним целым, и всё, кем я однажды был, исчезнет навсегда.

Джон умолчал о том, что каждый раз, погружаясь в небытие, он надеется, что больше не вернётся и расстраивается, когда опять приходит в себя. Он ругается последними словами, топает ногами и использует все свои немногочисленные силы, швыряя предметы. Трясёт столбы кровати и оконные рамы, заставляет содрогаться камни своей камеры. Пугает людей просто так. Потому что теперь, когда он снова обрёл себя, ему придётся страшиться следующего раза, когда он себя потеряет.

Она подняла на него глаза, полные слёз, её острый подбородок дрожал.

– Как ты это выносишь?

– А что мне остаётся? – ответил он, борясь с желанием убрать непослушную прядку с её нахмуренного лба.

Ванесса с трудом сглотнула.

– Мне бы очень хотелось как-то тебе помочь.

Джона затопила нежность, она грозила вылиться в эмоции, с которыми он понятия не имел, что делать. Какая из Ванессы получилась бы графиня! Такая миниатюрная и в то же время царственная. Учтивая и в то же время храбрая. Независимая. Свободная от предрассудков. Добрая. Честная.

Боже. Он бы попросил её руки после лишь одной встречи в сопровождении компаньонки. Он бы разделил с ней ложе и зачал детей, основав династию, которой мог бы гордиться любой мужчина.

Встреча с Ванессой стоила ста пятидесяти лет одиночества.

Каким-то образом ей удалось привести его в чувства.

Что-то в его глазах заставило Ванессу шагнуть к нему навстречу. Но вдруг она снова споткнулась.

На этот раз, поймав равновесие, она приподняла юбку и осмотрела утрамбованную землю под ногами.

То, что она обнаружила, заставило её ахнуть.

– Подожди. – Метнувшись мимо него, а если бы Джон вовремя не отошёл в сторону, то сквозь него, Ванесса схватила лампу у входа и выдернула из стены штык.

Вернувшись, она сильно удивила Джона, поставив лампу на пол и опустившись на колени. В ворохе юбок Ванесса принялась скрести и поддевать грязь штыком.

– Что, чёрт возьми, ты делаешь? – спросил он, нависая над ней. Джон не на шутку забеспокоился, что Ванесса вконец повредилась рассудком.

– В полу, прямо в этом месте, есть углубление размером с мой ботинок, – сказала она, продолжая копать. – Споткнувшись во второй раз, я подумала, что, если Кэрри была умной девушкой, она могла так спрятать свои самые ценные сокровища, чтобы их точно не обнаружили. Даже при наличии Комнаты скорби.

Внутри Джона вспыхнул огонёк надежды. Ему захотелось тоже схватить какой-нибудь инструмент, вонзить его в пол и помочь Ванессе откопать тот неведомый предмет. Но лёгкая слабость всё ещё сковывала его конечности, пока они не отяжелели, и ему пришлось признать неминуемое приближение анабиоза.

Каждое мгновение, проведенное с Ванессой, дорого ему обходилось.

Но тьме придётся постараться. Он не согласится сдаться на её милость добровольно, когда может лишнюю минуту насладиться компанией Ванессы.

Она усердно трудилась до тех пор, пока не выдохлась. От беспомощности Джону захотелось что-нибудь швырнуть. Погрозить кулаком тому разгневанному богу, который проклял его на это жалкое существование.

Но вдруг послышался глухой удар, штык во что-то вонзился.

Их глаза встретились, они затаили дыхание.

Ванесса принялась за дело с новыми силами, и наконец извлекла маленький деревянный футляр. Она поднялась на ноги и открыла простую деревянную коробочку. Джон услышал, как сильно бьётся сердце Ванессы, будто работает за двоих.

В золотистом свете лампы ярко засияли драгоценные камни.

Когда Джон заметил среди них пару одинаковых рубинов, его словно пронзила молния.

– Ванесса. Кольцо.

Дрожащими пальцами она вытащила его из коробочки, и они залюбовались его великолепием.