Ненависть и ничего, кроме любви (СИ) - Романова Любовь Валерьевна - Страница 54

Помимо кучек знакомых студентов — более или менее заинтересованных, мы, как назло, столкнулись и с Димкой. К счастью, друг не стал разыгрывать свое бесконечное удивление, а лишь кивнул в знак приветствия и поздоровался с Марком и Егором. Исподтишка следя за поведением Марка, я была удивлена насколько спокойно, даже безразлично, он протянул руку и пожал поданную ему Димкой ладонь. Я-то ожидала победных улыбок, взглядов, полных превосходства, но нет. Марк ведет себя более, чем достойно. Пока все немного отвлечены, быстро набираю Димке сообщение, что позже все ему расскажу, отправляю и молюсь, чтобы ничего лишнего друг сейчас не брякнул. К счастью, расходимся мы с миром, а от Димки быстро приходит ответ: «Удивила! Но заинтригован». Ну хоть с ним проблем не будет.

У корпуса встречаем Ирку — она разговаривала со своим дипломным руководителем, но завидев нашу троицу, видимо, интерес к разговору полностью потеряла. Когда мы к ней подошли, она как раз распрощалась с преподом, и теперь ничего не мешало ей разглядывать нас широко распахнутыми глазами, при чем ее настолько интересуем мы с Марком, что она совершенно не тушуется при виде Мартынова.

— Так вы вместе? — выдает она наконец, — или я сплю? Да нет, не сплю, — решает она, ткнув себе в руку ногтем, а получив от меня в ответ кивок, вдруг громко кричит, тыча в нас пальцем, — а я знала! Я же говорила, что между вами что-то есть! Как давно это у вас?

— Ну, — тяну я, прикидывая какую дату будет назвать правильнее, а то можно вплоть до шестого класса скатиться.

— И ты молчала? — не дожидаясь ответа, снова вскрикивает Ирка.

— Я правда сожалею, только не надо так громко! — прошу ее я, пока Марк с Егором откровенно смеются над реакцией моей подруги.

— Так вот что за дела были по субботам! — снова выдает она, но хотя бы не так громко.

— Девушки, — встревает Марк, — вам, кажется, есть, что обсудить, а мне нужно зайти на кафедру. Ты, — он тычет пальцем в Мартынова, — со мной.

— Увидимся на паре, — говорю я.

Сколько должно пройти времени, чтобы я привыкла к нашим открытым отношениям и интуитивно понимала, как себя вести? Обнять? Поцеловать? Ничего не делать? Мне нужна подсказка! И она приходит от Марка.

— Буду ждать, — говорит он, наклоняется и целует в губы под обомлевший Иркин взгляд.

Пока я привыкаю к новым ощущениям и прилюдным поцелуям, Марк отстраняется, и вместе с Егором они скрываются за дверями корпуса, оставляя нас с Иркой вдвоем.

— Ну и когда вы успели? — тянет она, пока бредем на четвертый этаж к нужному кабинету.

— Само собой все случилось и не то чтобы в одно прекрасное мгновение, — отвечаю я честно.

— Поверить не могу, вы же друг друга на дух не переносили! Вы же собачились при каждой возможности! Ты же говорила со школы его ненавидишь!

— Все так и было.

— А теперь вы за ручку ходите, — словно не слыша меня, продолжает Ирка.

Когда проходим мимо туалета, тяну подругу внутрь. После такого утра мне требуется несколько минут, чтобы привести в порядок мысли.

— Конечно он на тебя так смотрит, — не унимается Ира, и пока она не ляпнула чего лишнего при свидетелях, заглядываю в смежную комнату, чтобы убедиться, что кроме нас никого нет.

— Как? — мне становится любопытно, да и разговаривать, можно не опасаясь чужих ушей.

— С нежностью что ли, — передергивает плечами Ира, — у него глаза блестят от одного взгляда в твою сторону. Везучая ты, Верка.

— Ир, а что у вас с Егором? — невзначай спрашиваю я.

— А что у нас с ним? Как два месяца назад все закончилось, так ничего и не изменилось, — отвечает Ирка, но по ее ответу сложно понять радует ее этот факт или огорчает.

— Он сегодня о тебе спрашивал, — говорю я, следя за ее реакцией.

— Что спрашивал? — кажется, заинтересовалась.

— Да поинтересовался как ты, — отвечаю, а сама отмечаю, что Ирка слегка поникла, может быть, я бы и не заметила даже, если бы не присматривалась.

— И что ты ответила?

— Как есть — так и сказала. Что все у тебя хорошо.

Ирка будто еще от меня чего-то ждет, а мне и добавить нечего, и, кажется, из-за моего молчания она еще немного грустнеет.

— Ир, — осторожно начинаю я, прощупывая почву дозволенного, — я знаю, что не поддерживала Егора в его стремлении к тебе, и, я даже сочувствовала, когда узнала, что его порывы как бы это сказать… Искренны? — делаю паузу, выжидая Иркиной реакции, но пока она не кричит и не затыкает уши, пользуюсь моментом и продолжаю, — но сейчас, опираясь на собственный опыт, хочу сказать, что иногда все оказывается не таким, каким выглядело со стороны. И я знаю, что сейчас на горизонте замаячил Максим…

— Он просто приятель! — фыркает Ирка.

— В таком случае может быть есть смысл подумать?

— Вер, у него уже, наверное, и намерений никаких ко мне не осталось, а навязываться я не привыкла, — отвечает она, потупив взор.

— А может быть мне Марку намекнуть? А он Егору? — предлагаю я, но Ирка начинает качать головой еще до того, как успеваю закончить предложение.

— Нет Вер. Если не суждено — значит и не надо.

— Главное, — замечаю я подруге, — потом не пожалеть.

И знай я, насколько пророческими окажутся мои слова, проглотила бы их и никогда не сказала, но, как известно, история сослагательного наклонения не знает, и всего парой дней позже случилось то, чего и следовало ожидать.

Глава 29

Зачетов в этом семестре всего-то четыре, но сил они отбирают наравне с десятью экзаменами. На первом курсе все учили, что вроде бы сначала полагается работать на зачетку, чтобы потом зачетка работала на тебя. И почему же эта теория вообще никак не применяется в этом институте? Преподаватели готовы душу вынуть за несчастный росчерк в клеточке. И это за пять дней до тридцать первого. Что за вредительство? Весь преподавательский состав сговорился, и теперь похищают праздник, как Гринч?

Последний зачет дался особенно тяжело, и не то чтобы было трудно выучить вопросы, но невозможно дождаться своей очереди, пока препод вдоволь наболтается с каждым сдающим. Еще и как на зло в билете оказался вопрос, в котором я плавала и времени на подготовку понадобилось больше, и, соответственно, оказалась я в конце очереди. И только Марк с Мартыновым не испытали никаких трудностей потому что они и не явились, и сильно сомневаюсь, что данный факт помешает им заиметь заветную роспись в зачетке. После всего пережитого решаем пойти перекусить.

— Это надо заесть, — говорит Ирка.

На подходе в столовую сталкиваемся с Димкой и Максом — даже их зачетная неделя не щадит: у одного под глазами залегли тени, у другого в целом вид взъерошенный. Пока ребята идут на раздачу, мы с Иркой успеваем занять столик почти в центре зала, где и ждем их в полном беспамятстве.

Я настолько измотана, что имею лишь одно желание — лечь, что и делаю: складываю руки в замок, опираюсь на стол, и утыкаюсь в них лицом, закрываясь от внешнего шумного мира, напоминая самой себе страуса, спрятавшего голову в песок.

Ребята приносят подносы полные еды, и мне, если честно, совершенно все равно, что съесть, лишь побыстрее, иначе желудок сам себя начнет переваривать. В последнее время от стресса чувствую себя бесконечно голодной.

— Убойная неделя, — жалуется Димка, — прошлая была так себе, но эта бьет все рекорды.

— Еще один зачет, — подсказывает Максим, устало растирая глаза.

— И я его не выдержу, — отзывается Дима.

— Зато мы отстрелялись, — хвалится Ирка, довольно улыбаясь.

— Серьезно? Поздравляю! — отзывается Макс, распахивает руки в разные стороны и сгребает Ирку в объятия, шутливо расцеловывая ту в обе щеки, а она в ответ гогочет во все горло, да так заразительно, что и я невольно начинаю посмеиваться.

Вдруг уголком глаза улавливаю тень — она проносится со скоростью звука, выдергивает ничего не подозревающего Макса со стула, подгребая следом поднос с едой, и Максим тяжело валится на пол.

— Мартынов, в тебя дьявол вселился? — кричу напавшему, вскакивая со стула, на который начинает капать чай из большой коричневой лужи в центре стола.