Война все спишет (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 42

Адмирал прекрасно понял, что с врагом надо играть по своим правилам, и дезинформацию нужно «сливать» противнику по разным каналам. Так что кроме владелицы борделя в общем «флаконе» оказались «репортеры», «коммивояжеры» и прочие искатели приключений на тайном поприще «рыцарей плаща и кинжала».

Фок же сделал вывод, что связи любезной супруги Елены Борисовны следует использовать по полной программе — женушка имело прямой канал с влиятельными сановниками из окружения старой императрицы Цыси. Причем маньчжуры, а именно они еще управляли Китаем, хотя свержение монархии произойдет в недалеком будущем, вышли на него самого, через посредничество «второй половинки».

С его стороны участвовала пока ничем не примечательная фигура, находящаяся на тайной русской службе, под никому еще известным именем Чжан Цзолинь. Бывший бандит и хунхуз два года тому назад стал преданно служить циньскому правительству, налаживая секретное взаимодействие с русскими по многим вопросам. Так что недаром говорят, что в разведке нет отбросов — одни лишь кадры.

— С тобой хочет увидеться князь Гун, он представляет саму императрицу, — тихо сказала жена на ухо. Свои китайские связи Фок тщательно скрывал, а прислугой из жителей Поднебесной никого не удивишь. Причем сами китайские «товарищи», как он с ехидством их отмечал, подошли к делу серьезно и строго официально. Так что наместник получил добро на оказание помощи в организации сразу восьми Маньчжурских стрелковых батальонов с пулеметными командами в каждом, драгунского полка, нескольких егерских рот и артиллерийских батарей. В них откомандировали русских офицеров и инструкторов из знающих нижних чинов — таких нашлось немало среди пограничной стражи КВЖД.

— Он догадался, что ты новое «воплощение» Цзинь, — совершенно серьезно произнесла жена, поцеловав ему руку. Девушка фанатично уверовало в то, к чему он не имел никакого отношения, однако разубеждать ее было бесполезно, да и невозможно, ибо настоящий Фок совершенно не знал восточных языков, в отличие от него.

— Ты ненавидишь японцев, как и все маньчжуры — я сама готовы убивать их собственными руками!

В этом Фок уже нисколько не сомневался — пришлось в этом убедиться собственными глазами. И он погладил супругу по черным как смоль длинным волосам, поцеловал в щечку, прикоснувшись губами к нежной коже. И тут неожиданно вспомнил, как в 1955 году, только что получивший звание маршала, Пэн Дэхуай, с которым он был знаком с момента «Битвы ста полков», пригласил его на раскопки. Случайно нашли захоронение какого-то важного деятеля, возможно даже императора, погибшего чуть ли не во время нашествия монголов. К чему было сделано такое приглашение, он так и не понял, но китайские товарищи разрыли невысокий холмик у белой скалы, в верховьях одного ручья, неподалеку от Инкоу, потому он сейчас и вспомнил, так как совсем недавно проезжал мимо этого места.

Тогда, в 1955 году он стоял у котлована, когда вскрыли каменный саркофаг — там был скелет в шитых золотом одеждах, множество всяких безделушек, и под черепом фигурка, выточенная из зеленого нефрита. Вот ее то и подарили ему, причем от имени самого товарища Мао, и до последнего дня Александр Викторович держал ее при себе.

Фок немного подумал, и решил, что малая толика мистики не помешает. И обняв жену, посадил ее себе на колени. И негромко заговорил, почти касаясь губами маленькой мочки уха.

— Сейчас я тебе расскажу историю, которая тебе не только понравится — ты сама сможешь убедиться в ее истинности. Так что слушай меня внимательно, малыш — ты первая в этом мире, кому я ее поведаю…

Александр Викторович лежал на спине, обнимая прижавшуюся к нему супругу, которая обвила его шею руками. Сегодня юная жена преобразилась — в нее словно нимфоманка вселилась. Елена его буквально выжала как лимон, и сейчас чуть ли не урчала от радости довольной кошкой, а тело напоминало хорошо натопленную печку. Неожиданно девушка приподнялась, и наклонилась над ним:

— Я скажу князю о том, где твоя гробница, — она так твердо произнесла последние два слова, что Фок содрогнулся — супруга не поверила в сказку. И твердо решила, что это быль — таковы буддисты.

— Мы найдем ее, и тогда императрица Цыси поддержит тебя — еще есть время, чтобы предотвратить падение престола…

Никогда еще Алексеев не работал в своей жизни, и не испытывал таких моральных терзаний, как за последние сто дней. Понимание обреченности монархии, если война с японцами будет проиграна, придало ему энергии, и он готов был вернуться наизнанку, но изменить предопределенный историей ход развития событий.

Однако, оставаясь на Дальнем Востоке трудно повлиять на столичную жизнь. Однако даже в такой ситуации есть действенное средство, которое может воздействовать на умы тех, кто окружает императорский престол, и особенно великих князей. Пришлось крепко задуматься, прежде чем начать интриги — и главным надо было внести раздоры в фамилию Романовых, благо в большом семействе венценосцев разлад, недоверие и злопыхательство никогда не прекращались. В борьбе за власть и влияние все средства хороши, так что в великокняжеских семействах всегда задумывались над тем, почему правит «милый Ники», а не кто-нибудь из более достойных на роль самодержца одной из самых обширных империй мира.

— Смертельно больной Алексей будет цесаревичем вместо Михаила?! Такого самодержца не нужно — не думаю, что Фок ошибается, — пробормотал наместник себе под нос. И сжал губы, сдержавшись.

Евгений Иванович вот уже как два месяца отправил через европейские страны великим князьям, выражаясь на старинный манер, «подметные письма», направив верного человека. Подписи, понятное дело, не оставил, да и использовал печатную машинку — наводить на себя «тень» в таких случаях смертельно опасное дело. Так что удивятся «пророчеству», причем сильно — стравливать их нужно, стравливать между собой насмерть, и самому занять среди них достойное место.

Вместе с отправкой писем Евгений Иванович тут же предпринял меры к упрочнению своих позиций — терпеть рядом с собою конкурента, который к тому же постоянно интригует против тебя — весьма утомительное занятие. И погибельное, если знать, к чему такое терпение приведет.

— Хорошее дело «снайпинг» — охота на бекаса, которой занимаются англичане, — пробормотал наместник с нескрываемым удовлетворением. Все оказалось прозаичным занятием — установленный на хорошей винтовке мощный оптический прицел, оказывается, мог дать весьма действенный результат, если правильно воспользоваться этим симбиозом. И не нужно теперь никаких бомбистов-террористов, вооруженных револьверами и кинжалами нигилистов-ниспровергателей, а важен хороший стрелок, что с четырехсот саженей сможет всадить пулю в кочан капусты. И виновник теперь есть под рукою — генерал Фок, который это дьявольское оружие стал внедрять в войска, пусть с трубками вместо оптики.

К тому же с помощью недотепы Фока удалось убрать великого князя Бориса Владимировича из Ляояна. С крестинами он хорошо сообразил, и Борис, весьма недальновидный молодой человек, выпивоха, хам и потаскун, сам сунулся в настороженную на него ловушку. Даже не сообразил, что такой мезальянс Фока с маньчжуркой вызовет негативную реакцию «столичного полусвета», пойдут разговоры, которые набросят тень не только на него, но и на отца — великого князя Владимира Александровича, командующего гвардией и Санкт-Петербургского военного округа. А вот своего дядю самодержец не только побаивался, а в силу этого недолюбливал. Так что Борис оказался вовремя под рукою, крестины состоялись, и об этом событии тут же в английских и французских газетах пошли пересуды. И не только здесь, вскоре дошло и до самой Европы — причем с комментариями вроде «грязного сводничества» и «урона престижа белых цивилизованных людей перед грязными азиатами» были еще вполне безобидными.

Так что Бориску выдернули отсюда столь быстро, как репку выдергивают из грядки, но с «убийственным творением» Фока тот успел познакомиться. Так что его отец, августейший председатель «Императорского общества размножения промысловых и охотничьих животных и правильной охоты» должен сообразить, для чего еще можно использовать столь смертоносное изобретение генерала, связь с которым привела к скандалу с его сыном. И неизбежно затаить зло на венценосца.