Maximus Rex: Белый отряд (СИ) - Delacruz Angel - Страница 62

— Максим, — впервые обратилась она ко мне прямо по имени, отвлекая от размышлений.

— Да?

— Если мы не дойдем до Гвен-Винтара и ситуация будет безвыходной… ты же сможешь подарить мне милосердие смерти?

— Смогу.

— Обещай мне пожалуйста. Я тоже хочу, чтобы у меня была надежда.

Как бы мне не хотелось участвовать в происходящем в первых рядах, я себя сдерживал. Бывший взвод Ронана действовал сейчас под началом Карела, а сам я вместе с Пумбой и Тимоном, а также с леди Эльзой Даннинг и приданными в ее охранение пятеркой бойцов находился далеко позади основного отряда, атакующего лагерь гоблинов. И, поднявшись на гребень холма, наблюдал как ровные шеренги и отдельные группы в белых плащах продвигаются по лагерю, убивая всех тварей на своем пути.

Предыдущий лагерь мы буквально смяли, быстро и легко — там не оказалось ни одного шамана. В этом, в первом большом лагере, гоблинов было значительно больше чем в предыдущих. Причем больше здесь было гоблинов не-бойцов — женщины гоблинского племени, гоблины-слуги, если даже не рабы, гоблины обозники.

Окружившие лагерь белые плащи одновременно начали атаку и мгновенно смяли все организованное сопротивление. Блайна уже прорвалась в центр лагеря и принялась за истребление шаманов — все шло как нельзя лучше. Не прошло и минуты, как стало ясно — очередная легкая победа в кармане. Надеюсь снова даже без раненых обойдется.

Так.

Увидев неуловимо изменившуюся картину боя, я почувствовал легкий холодок по спине. Боя больше не было — большинство гоблинов просто побежали. Толпой. В разрывы цепей белых плащей, и направляясь прямо на нас. К такому я оказался просто не готов — в наспех составленном плане нападения подобную ситуацию мы просто не учитывали.

Громкие взвизги бегущих приближались; паникующая масса гоблинов надвигалась, поднимаясь в нашу сторону по склону холма. Верещащая толпа гоблинов, словно накатывающая волна, неуклонно приближалась.

И бежать от них некуда. Вернее, есть куда, но если бежать — то гоблины бегают быстрее. Особенно когда на четыре лапы опускаются — как раз несколько таких сейчас уже стелились в обезьяньем беге.

Зазвенел лед и с вершины холма в сторону массы гоблинов двинулись клином нарастающие ледяные шипастые глыбы — подкидывая, разрывая тела тварей и разделяя толпу надвое. Перехватив меч, я бросился наперерез авангардной группе — и словно танцор в широком пируэте прошелся перед первой шеренгой, заставив впередибегущих гоблинов приостановиться.

Золотой лист перерубал тела легко, практически не замечая, хлестала в разные стороны кровь. Несколько гоблинов отчаянно подкатилось под меня, я взвился в прыжке, но сразу после приземления ноги мне заплела маленькая и юркая гоблинша. Она еще пыталась прокусить сапог, но я почувствовал только тупое давление на голенище — плотная кожа зубам не поддалась. Пинком сломал ей шею, попытался освободиться, но еще две твари вцепились мне в ноги. Гоблинов было слишком много — они напирали, заставляя отступать. Пару раз грохнуло выстрелами — это Пухлый с Тонким вышли вперед перед чародейкой, стреляя из дробовиков и выкашивая наваливающуюся на нас массу.

Загремели выстрелы и от бойцов охранения графини — толпу наконец раскидало и единый организм, спаянный напором и паникой, вдруг рассыпался. Сломав шею еще одной вцепившейся мне в сапоги гоблинше, я подбежал к чародейке, которая сейчас одну за другой кидала стрелы в отхлынувших с вершины холма гоблинов.

Да, это вот сейчас было опасно. Но мы справились: совсем недавно слитная масса, спаянная яростью и паникой, сейчас значительно прореженная, перестала существовать, распавшись. Подошли к холму основные силы отряда, беря бегущих гоблинов в клещи. Кто-то все же прорвался, но вслед им полетели ледяные стрелы Эльзы.

Чародейка, хоть и хранила невозмутимый вид, явно нервничала и сильно испугалась — гоблинов буквально разрывало от попаданий, раскидывая внутренности и куски тел далеко-далеко. Обычно от ее стрел эффект не столь эффектен.

«Пронесло. Ага, меня тоже», — вспомнил я присказку Доминики.

Махнув рукой зачищающим склон холма бойцам, я двинулся в сторону лагеря. Пленники люди здесь содержались не в клетках, а в больших загонах, заборы которых были уже сломаны. Люди — а пленников здесь было несколько сотен, как и говорила Блайна, уже разбегались по лагерю, преследуя выживших гоблинов, большинство из которых не было воинами. Глядя на то, как тварей буквально рвут на части, я старался сохранять бесстрастное выражение лица.

Жестокость гоблинов — это страшное и ужасное зрелище. Но спровоцированный жестокостью человеческий ответ может быть ненамного менее жестоким. Как раз сейчас я проходил мимо женщины-гоблинши, которая была еще жива, даже хлопала глазами — постепенно подергивающимися поволокой смерти; окровавленный конец лука, вместе с болтающейся тетивой, торчал у нее из живота, вскрывая изнутри кожу рваной раной. Присмотревшись, я понял, что отверстие это выходное, а вставляли лук немного ниже, там, где сходятся вместе ноги. Еще несколько раненых гоблинов было добито с не меньшей жестокостью.

Рядом сновали бывшие пленники, вооруженные кто чем, в том числе и копьями убитых гоблинов. Тварей становилось все меньше, и освобожденные люди выискивали раненых гоблинов в куче тел, оставшихся на месте скоротечной схватки. Одного нашли совсем рядом со мной — раздался пронзительный визг гоблина, который наверняка сейчас жалел, что выжил.

Я все же не сдержался и отвернулся, делая вид как будто осматриваюсь.

— Вань, мне нужно собрать всех пленников.

Ваня кивнул и громко закричал, отдавая команду бойцам. Много времени действительно не потребовалось, и вскоре все пленники были собраны в толпу передо мной.

Говорил я сам, без переводчика — используя знание винтарского, полученного во время кровавой свадьбы. И был краток — сказал всем пленникам, что считаю и нас, и их мертвецами — потому что мы сейчас в центре территорий, занятых ордой гоблинов. И предложил им выбор — оставаться здесь и делать что хотят, пытаясь спастись своими силами, либо же принять веру Белой богини, которая своим касанием снимет метки шаманов, и следовать навстречу смерти, но делать это уже целенаправленно. Уже выбирая из вариантов: либо самостоятельно идти в сторону Дель-Винтара, либо вместе со мной двигаться в Гвен-Винтар, питая призрачную надежду на чудо.

Из нескольких сотен собравшихся принять покровительство Богини Смерти отказался всего десяток человек — они отошли отдельной группой. Остальные стояли и ждали, когда я подходил и оставлял на лице каждого и оставлял белую метку. Те, кто чувствовал себя плохо, после нанесения метки заметно выпрямлялись. Глаза людей начинали блестеть — богиня давала и новые силы, и защиту от холода.

Нескольких человек было при смерти, и с ними произошло то же самое, что недавно с умирающей пленницей, которая превратилась в прах. Во время этого, я слышал, пленники громко перешептывались, удивлялись. Где-то фоном звучал голос женщины из самого первого лагеря, которая громко рассказывала о знакомстве с нами и о милости Белой богини к ее умирающей подруге.

Много времени посвящение не заняло, после чего мы отправились дальше — скорым маршем. Долину мы почти преодолели, двигались теперь к воротам первого перевела Серганны. По пути разгромили второй большой лагерь гоблинов — в нем были пленники-люди, но почти не оказалось воинов-гоблинов, только обозники и женщины.

Здесь я произнес ту же речь, что и недавно, но посвящать Белой богини попросил Ваню, Карела и слепую Блайну. Думал, что воительница откажется, но ошибся — сильванка оставляла метки смерти на лицах людей наравне с остальными. Причем получилось у всех троих. Я так этому удивился, что попросил в роли посвящающих выступить и говорливую пленницу, которая получила метку в числе первых.

И у нее получилось. К удивлению и моему, и остальных. Удивляться было отчего: в этом мире божественное покровительство — дар, и подобной демократии до этого момента как понимаю ни разу не наблюдалось. Раньше метки богов могли наносить только верховные жрецы, облеченные доверием. Впрочем, мы имеем дело с богиней Смерти — а то, что она может нам предложить, вполне укладывается в лозунги свободы, равенства и братства, так что если глубже подумать, то удивляться происходящему совершенно нечего.