Сэхсвет (СИ) - Бекет Алишер - Страница 84

– Я смирился.

– Надеюсь. Иначе будет тяжело.

Они замолчали. Максим вдруг выпалил:

– Я теперь младший советник, пап. Пока не официально, но Госпожа Председатель назначила меня одним из её личных помощников.

Похвали. Похвали!

– Ты молодец, Макс, – улыбнувшись, сказал отец. Похоже, даже искренне. – Я знал, что ты далеко пойдёшь. Всегда знал. Оля будет счастлива. Кстати, не хочешь с ней увидеться?

Отношения с матерью у Максима были слегка скованные. Вроде бы всё как в обычной семье, но почему-то только с отцом он мог быть откровенным. Мать совсем не понимала его.

– Как-нибудь в другой раз.

Андрей не ответил, но Максим услышал, как он тихо усмехнулся. Смешок вышел печальным.

– Максим, сейчас ты ничего сделать не сможешь, – после паузы сказал отец. Он смотрел вверх, и в его глазах отражались огни ночного неба. – Ничего. Что из этого следует?

– Что я должен лететь к Редиму.

– Да. И там, у колыбели чужого мира, молить Бога, чтобы он подсказал тебе другой путь, если ты боишься, что этот – ошибка. Нам всем это оказалось бы очень кстати.

– Бога нет. – Максим посмотрел на отца-зеркало.

– Это просто такое выражение, Макс. Я застал то время, когда оно ещё было в ходу.

– Когда учёный делал какое-то открытие, ему, должно быть, было очень обидно, что люди приписывали заслугу Богу.

– Твоя правда, Макс.

Они посидели ещё немного, но разговор больше не клеился. Максим вспомнил о данном жене обещании и поднялся на ноги:

– Мне пора, пап. Венлинг ждёт.

– Конечно. Спасибо, что зашёл повидать старика. Надеюсь, я помог хоть в чём-то.

– У меня такое ощущение, что да, – признался Максим. – Но пока не знаю, как именно. Ты снова в анабиоз?

– Погуляю ещё немного. – Отец обвёл рукой вокруг. – Тут так хорошо.

– Я оставлю баллончик с айоном у администратора. На случай, если захочешь погулять с мамой. Потом можешь отдать в общий накопитель.

Андрей встал. На этот раз они ограничились рукопожатием.

– Удачи, Макс. Ты справишься.

– Спасибо, пап.

Максим повернулся на каблуках и зашагал к выходу из сада. В голове царило смятение, как после любого разговора с отцом на серьёзные темы. Но скоро мысли разбредутся по полочкам.

Проходя мимо гибернатория, Максим увидел стройную фигуру в капюшоне, входящую внутрь. Она на мгновение обернулась, и Максим с удивлением узнал Орлану. Интересно, зачем Госпожа Председатель пришла сюда так поздно? Рабочие моменты? Или она навещала кого-то? Максим решил было подойти к ней, но передумал: если Орлана тут по личным делам, он не хотел мешать.

Через наручный браслет Максим вызвал гравикар. Пора было домой, к Венлинг. Времени оставалось мало.

* * *

Вечером, в день перед отлётом, Максим изучал документы, присланные Госпожой Орланой.

Сжав всю информацию, содержавшуюся в них, можно было парой слов описать основной род деятельности Максима в Экспедиции – наблюдатель и аналитик. Одна из его задач заключалась в сборе и изучении всех – слово было выделено особо – видов отчётов и докладов, от физики и биохимии редимеров и их мира до особенностей психики и социально-политического строения общества. В конце каждого года Госпожа Председатель просила составлять краткий отчёт-выжимку из всей просмотренной и обработанной информации. И всё-таки Максим не совсем понимал, почему ему отвели такую роль. Профессиональный аналитик справился бы гораздо лучше.

Вторая задача – наблюдение за всем, что происходит в Экспедиции. Совещания, поиски решений той или иной проблемы, даже обычные разговоры тет-а-тет: всё это предлагалось впитывать, обрабатывать и записывать. Орлана также отметила нежелательность вмешивания в процесс, разве что в случае крайней необходимости.

У Максима были обширные полномочия, но Госпожа Председатель настоятельно не рекомендовала пользоваться ими, за исключением случаев крайней необходимости. Управленческие функции возлагались в основном на Рэя Суокила и Луиза Жевалье. И если назначение Луиза на эту роль Максим понимал – всё-таки он один из трёх людей, уже побывавших на Редиме, – то относительно Рэя возникали вопросы. Несмотря на его активную оппозиционную программу, Орлана дала ему карт-бланш до того момента, пока сама не прибудет в систему Тау Глиссе. Неужели она настолько доверяет старшему советнику? В голове всплыла сказанная ей фраза: «Ты сомневаешься в моей способности принимать решения?». Что ж, действия Госпожи Председателя не всегда отличались стройной логикой. Но Максим признавал, что мог видеть далеко не всю картину.

В конце письма Орлана отошла от делового тона и написала следующее:

Я понимаю, что некоторые вещи могут показаться тебе странными, Максим, но тебе придётся выполнять всё, о чём написано выше. Считай, что это твой личный тест на право стать членом Совета Вечности. Удачи.

С учётом последних строк всё становилось более понятным. Возможно, Госпожа Орлана и вправду нагружала Максима таким объёмом работы, чтобы проверить, как он справится.

Едва Максим дочитал письмо, на компьютере замерцал огонёк входящего вызова. Алан. Рука сама собой потянулась, приняв звонок. Комната осветилась, и в луче проектора возникла фигура техника.

– Привет, Максим. – Голос Алана звучал устало.

– Привет.

– Встретимся? Я вчера вернулся из Конго.

– Конечно. В Облачном Лесу?

– Как обычно. – Алан выдавил подобие улыбки. – Смогу быть там через двадцать минут.

– Отлично. Тогда до скорого.

Голограмма исчезла, погрузив помещение в полумрак.

После Совета они так и не поговорили. Максим, чувствуя себя несправедливо обвинённым, со временем перестал пытаться выйти с техником на связь. А потом началась проработка деталей Экспедиции, у них с Венлинг закрутился роман, и Алан с его проблемами отошёл на второй, если не на третий план. Что ж, завтра Максим улетает, и лучшего времени поговорить уже не представится.

Через десять минут Максим сидел на скамейке в Облачном Лесу. Эта гигантская оранжерея была одним из немногих объектов, которых не трогали столетиями, оставив почти в первозданном виде. Главной особенностью Облачного Леса была утопающая в растительности гора более чем тридцати метров в высоту, с вершины которой низвергались мини-водопады. Сейчас вода текла и подсвечивалась голопроекторами в самом красивом, ламинарном режиме: казалось, что аквамариновые струи, как и сама гора, замерли во времени. Отдельные капельки призрачным туманом рассеивались вокруг, а шевелящиеся на искусственном ветру папоротники и орхидеи вокруг Максима дополняли мистическую картину Леса. Аромат тропиков наполнял влажный, прохладный воздух оранжереи, даря ощущение безмятежности.

Алан опоздал на пять минут, как и в день их личного знакомства.

– Ты не изменяешь привычкам, да? – улыбаясь, спросил Максим.

Они пожали руки и обнялись.

– На самом деле, я опоздал специально, – хохотнул Алан. – Думал: отметишь этот момент или нет? Ты, кстати, с ума сошёл, разгуливать тут без куртки? Холодно же!

– Не так уж и холодно, вечный ты мерзляк. – Максим сделал глубокий вдох. – Целых десять градусов. И я хочу полностью прочувствовать это место. Кто знает, сохранится ли оно, когда я вновь вернусь на Землю… как дела дома?

Алан помрачнел:

– Отец решил лечь в анабиоз, бессрочный. Ему тяжело далась потеря. Не хочет мучиться.

– Мне очень жаль, Алан. – Максим положил руку здоровяку на плечо. – А сам ты как?

– Сначала было очень плохо. Потом привык. Ко всему привыкаешь, Макс, и к хорошему, и к плохому. Давай лучше не будем об этом.

– Хорошо. – Если техник не хотел развивать эту тему, Максим не собирался настаивать.

– Кстати, – мгновенно переключился Алан, – ты в курсе про обновлённое движение «добытчиков»?

Максим, конечно же, слышал о них. «Добытчиками» называло себя радикальное движение противников Экспедиции. Существовали они и раньше, но после Совета активизировались с новой силой. Занимались «добытчики» тем, что насильно выкачивали айон из людей, в основном похищая тела из гибернаториев. Их идея заключалась в том, чтобы проредить человеческие ряды, дав остальным больший запас айона и, соответственно, больше времени для поиска альтернативного решения айоновой проблемы. Добытый айон, весь, без остатка, «добытчики» отдавали в общий накопитель. Щекотливость ситуации была в том, что правительства и Совет Вечности не могли отказаться от айона, но тот способ, которым его получали, находился далеко за моральным горизонтом. «Добытчиков» пытались вычислить, но Максиму думалось, что правительства некоторых стран не особенно старались. Оно и понятно: только благодаря «добытчикам» (хоть это и ужасно неправильно), а также неизлечимым психическим расстройствам запасы настоящего айона до сих пор не иссякли. А Совет не был всесилен, чтобы в одиночку решить эту проблему.