Дворянство. Том 2 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич - Страница 59

— У вас устроено по-другому, — показал Оттовио.

— Мои наплечники соединены кольчужным полотном, чтобы их можно было накинуть как плащ, сразу на загривок. Так удобнее, когда приходится все же надевать латы самому. Что же до ваших тягостных мыслей…

Шотан подумал — все же придется наказать бронного мастера за слишком короткие ремни. В целом доспех оказался подогнан по фигуре Оттовио качественно, без изъяна. Но затягивать его такими ремешками было неудобно, а в одиночку почти невозможно.

— Поднимите руки. Замахнитесь как можно шире. Теперь налево. И направо. Сделайте «мельницу».

Металлический скрип заполнил павильон.

— Чувствую себя… неловко, — едва ли не шепотом пожаловался Оттовио.

— Это естественно, — сообщил граф, проверяя затяжку ремней и прочность петель. — Вы же не танцевали в доспехах.

— Не танцевал?..

— На материке воспитание кавалера начинается с семи-восьми лет. Если семья может себе позволить, для мальчика делают доспешный гарнитур по росту. Много времени занимают танцы в латах. Это приучает ощущать металл как вторую кожу и в точности соизмерять движения. Насколько мне известно, Сальтолучард придерживается других устоев.

— Да… народ моряков и кораблей. А меня не учили вообще ничему, — горько вырвалось у императора.

— Это поправимо. Порицают не того, кто мало знает, а того, кто не учится, имея возможность и потребность. Важно лишь то, что сейчас Вы готовы постигать воинскую науку. Руки движутся свободно… Хорошо. Однако не забывайте о подмышках. Хоть там и кольчужная защита, все-таки не поднимайте руки слишком высоко.

— Мне… стыдно, — глухо произнес Оттовио. — Стыдно быть куклой в седле, куклой под живым щитом. Не о том я мечтал…

— Почти готово. Что же до стыда, Ваше Величество, вы молоды, а времена наступают тяжелые. Впереди много боев, много возможностей себя проявить и покрыть славой в веках. Но для этого нужно сделать одну вещь, самую важную, самую значимую. Без которой не будет ни славы, ни возможностей.

— Что это за вещь?

— Вам нужно пережить свой первый бой.

Оттовио тяжело сглотнул и ничего не сказал.

Шотан проверил, как откидывается копейный крюк на кирасе. Сам граф предпочитал несъемные упоры, но этот был сделан хорошо, на совесть. Шотан помог императору надеть бувигер, то есть горжет с подвижной защитой подбородка и шеи. Затем наступила очередь латных перчаток, похожих одновременно и на варежки, и на песочные часы. Шотан отступил на шаг, посмотрел на дело рук своих. От верхней губы и ниже Оттовио походил на статую из полированного металла, расписанного тонким золотым узором, с зернистой гравировкой и бордюрами из электрона. Павильон наполнился характерным запахом скипидара, льняного масла и воска, то есть смазки для защиты металла от ржавчины. Еще пахло уксусом для чистки лат, но слабее.

На столе осталась толстая стеганая шапка, похожая на колокол с прорезью. И один из трех шлемов, полагавшихся к этому гарнитуру. Сегодня Оттовио предстояло надеть «цаплю» с длинным рылом, что вытягивалось вперед на манер птичьего клюва — шлем специально для кавалерийского боя.

— Мне нужно сказать речь! — спохватился император. — Обязательно что-нибудь духоподъемное! Но… — он растерянно оглянулся. — Что же говорят в таких случаях?

Шотан скупо улыбнулся, ответил:

— По большей части призывают быть мужчинами и… — граф хмыкнул. — Не ходить под себя.

— Прямо… так?

— В общем да. Вы ведь помните, что я говорил о страхе?

— Да-да, — торопливо подтвердил юноша.

— Когда у человека кишки в животе завязываются узлом от боязливого ожидания, его уши будто ватой закладывает. Он слышит и понимает лишь самые простые и грубые вещи. Так что по большей части полководцы шутят про дерьмо в штанах врагов и взывают к мужественности. Дескать, мы ужасны, раньше их лупили, отлупим и в этот раз. Реже, но тоже часто взывают к Богу, однако…

Шотан молча пожал плечами, Оттовио скривился за стеганой пелериной, памятуя, что вопрос вероисповедания юного правителя все еще не разрешен.

— Хорошо действует обещание грабежей, защита детей, — перечислял граф. — Посул «на том свете воздастся». Бывает, полезна также речь насчет того, что бежать некуда.

— Неужто?..

— Как сказал Куаффар, защищая столицу королевства, «хотите струсить, прикиньте сначала расстояние до моста». И победил. Когда очевидно, что бежать некуда, даже отъявленный трус иногда показывает чудеса храбрости. Можно апеллировать к чести предков, но тут следует быть осторожным. Это хороший аргумент для настоящих дворян. На горцев тоже действует неплохо, ведь по большому счету каждый тухум — воинский цех с долгими традициями и честью. Для них репутация имеет значение. Если отец проявил трусость, считай, помочился на могилу деда и оставил без денег сына. А вот если взывать к благородной натуре кавалеров поплоше или простых наемников, это лишь повредит. У них понимание простое — раз говорят о чести, значит, не заплатят.

— Понимаю

Оттовио глянул на графа поверх стеганой ткани. Император уже чувствовал, как, несмотря на прохладу раннего утра, мокрый жар обволакивает тело под слоями одежды и защиты. Еще четверть часа такого ожидания, и пропотевшее белье можно будет выжимать над котлом с похлебкой, экономя на соли.

— Что вы посоветуете сегодня? Честь великих предков… или обгадившихся от ужаса врагов?

— Ничего.

— То есть?..

— Ваше Величество, это сейчас не нужно, — прямо и честно ответил граф. — Там, — он махнул в сторону полога, за которым уже гремел металл, ржали кони, раздавались отрывистые команды. — Лучшая кавалерия мира. Ее не так много, однако, достоинства и качество бойцов перевешивают многочисленность врагов. Если Господь не против нас, мы победим. И я повторю, все, что Вам следует сделать в этом бою — быть в первом ряду и выжить. Вас прикроют и защитят. Даже конем править не нужно, животное великолепно обучено, все сделает само.

— Мне… стыдно… довольствоваться малым, когда люди будут сражаться вокруг меня и за меня. И умирать за меня, — выдавил через подрагивающие губы Оттовио.

— Ставьте перед собой задачи по силам и возможностям. Никто не стал полководцем по мановению руки. Никто не стал героем без страха и упрека лишь по собственному желанию. Уверяю, Ваше Величество, у Вас впереди будет много боев. Времена к тому… располагают. И Вы должны получить опыт кавалерийской сшибки. Настоящий опыт ужаса и преодоления оного. Опираясь на него, Вы сможете шагнуть дальше, стать Императором-воителем. Но тому, кто сложит голову в первом же бою, великим правителем уже не быть.

— Да… Наверное.

Оттовио сделал долгий вдох, развел руками, самостоятельно проверяя свободу движений. Шотан протянул ему кавалерийский молот, очень изящно сделанный. Ударная часть была выполнена в виде сказочного существа, чей длинный хвост служил бронебойным клевцом, а раскрытая пасть — граненым молотком. Оружие казалось легким и несерьезным, однако в умелой руке могло пробить любой доспех и размозжить череп, как луковицу.

— Подвесите к седлу, — напомнил граф. — Прежде чем принять из рук оруженосца копье.

— Д-да. А корона?

— Не нужно, — покачал головой Шотан. — Будет лишь мешать. Победа — вот сегодняшняя Ваша корона, мой повелитель.

— Граф, — юноша сделал невероятное усилие и выговорил это почти без запинки. — Мой верный, храбрый граф.

Император забыл — совершенно искренне забыл — все наветы и тайные доклады о темной сущности Безземельного, об изувеченных женщинах, чьи тела и души навсегда остались покрыты неизгладимыми шрамами. Сейчас имело значение лишь одно: этот человек рядом. Надежный, достойный, умелый. Готовый идти в бой за сюзерена. Он тот, на кого можно положиться, а Оттовио уже начал понимать, сколь мало подобных ему. Драгоценные крупицы неподдельного золота в океане мутной неверности, измены, стяжательства.

Шотан неглубоко поклонился, приложив руку к металлу кирасы, туда, где обычно находится сердце. У графа стальной торс был двухчастный, так, что можно сгибаться, не приседая или наклоняя разом все туловище.