Сабля Цесаревича (СИ) - Ганипровский Павел - Страница 17

— Пожа-арский! — взревел Григорян еще громче, с размаху опустив на стол внушительный кулак — так, что зазвенела и зашелестела вся расставленная на нем в идеальном порядке канцелярская дребедень.

Павел осекся, с ужасом осознавая, что он сейчас сказал, и не представляя, какие кары на него за это обрушатся. Директор же с явным трудом подавил свою вспышку, отвернулся к окну и заговорил севшим голосом:

— В общем, так. Завтра придешь сюда с матерью. Буду просить ее… настоятельно просить перевести тебя в другую школу. Мало мне одного… малолетнего преступника тут, второй — это уж слишком. Что касается твоего обвинения во взятке…

— Арутюн Левонович, разрешите вмешаться, — раздался ясный мальчишеский голос.

С радостным изумлением Павел увидел стоящего рядом с ним Алексея, неведомо как оказавшегося в неприступном обычно кабинете директора.

— Ты как тут очутился?! — уставился на объявившегося в святая святых школы мальчишку, вопросил Григ. Не было ни малейшего сомнения, что он сейчас налетит на обоих подростков, как ураган, и вышвырнет их из кабинета. А потом учинит над ними суд и расправу.

Но ничего такого не произошло.

— Я сяду, Арутюн Левонович? — спокойно спросил Алексей, присаживаясь на второй стул и устраиваясь на нем не то чтобы по-хозяйски, но вполне уверенно. — И вы тоже присядьте, прошу вас.

И — о чудо! — грозный Григ, не отрывая взгляда от мальчика, тяжело опустился в свое кресло.

— Господин Григорян, позвольте представиться — я Алексей, тот самый друг Павла, о котором вам… сообщили. И, заверяю вас, я ни малейшего отношения не имею к мазурикам и каторжникам. Честью ручаюсь, что наша дружба с господином Пожарским совершенно невинна и не нарушает никаких законов. Я готов дать вам любые объяснения.

— Но… — начал глава школы, однако почему-то замолчал.

А Леша был не смущен ни в малой мере. Помолчав пару секунд и поняв, что директор вопросов задавать не станет, он заговорил снова:

— Теперь, когда мы все выяснили, разрешите, мы с моим другом уйдем? Думаю, его присутствие на уроках сегодня не столь необходимо?

Григорян лишь кивнул. Выражение изумления не покидало его лица.

— Пойдем, Павел, — произнес Алексей вставая.

Пожарский встал, тоже не отрывая удивленного взгляда от своего друга. А тот обратился к директору:

— Позвольте от себя и от имени моего отца выразить сочувствие вам в вашем горе и вашему многострадальному народу. И вот еще что…

Леша опять на секунду примолк, а затем продолжил:

— С сожалением должен сообщить, что господин Зайчик вас обманул.

Директор вздрогнул, но смолчал и на этот раз.

— Он не станет ни перед кем хлопотать о вашем деле, — с печалью продолжал мальчик. — По некоторым причинам ему это невыгодно.

Лицо Григоряна исказилось от боли.

— Но надеюсь… нет, я уверен, что с Арсеном все будет благополучно.

Мальчик широко и искренне улыбнулся ошеломленному педагогу, поклонился и они с Пашей вышли из директорского кабинета.

На улице Павел, не удержавшись, тронул Алексея за плечо и ощутил под тканью ветровки крепкие плотные мышцы.

— Ты… ты правда настоящий? — произнес он тихо.

Его друг весело рассмеялся.

— Ах ты Фома неверный! Да настоящий, настоящий, никакой не воображаемый друг. Персты вложить не хочешь?..

После этих непонятных слов, посерьезнев, Алексей добавил:

— Рано еще, не время.

И тут же снова стал веселым мальчишкой:

— Паш, а поехали в парк, на аттракционах кататься? Я там не был никогда…

Предложение показалось Павлу идеальным — именно после всего случившегося забыться на лихих аттракционах было самое то.

— Поехали! — с энтузиазмом согласился он.

Они поймали на ходу маршрутку и поспешно загрузились ее. Павел заметил, что Леша не очень понимает, как тут себя вести и что делать. Понимающе кивнув в душе, Паша расплатился с водителем и усадил друга на место.

Парк встретил их шелестом желтеющей листвы и приятным легким ветерком. А еще — множеством людей, гулявшим по дорожкам, по большей части с детьми всех возрастов. Отовсюду слышался смех, веселая болтовня и отчаянные требования купить билет «еще на одну, самую последнюю карусель». А когда Павел с Лешей немного углубились в парк, к этим звукам прибавились еще и истошные визги подростков и взрослых, катавшихся на разных экстремальных аттракционах. Алексей по-прежнему выглядел очень заинтересованным, и Паша решил сделать так, чтобы визит в этот парк произвел на его друга самое сильное впечатление, какое только возможно.

Правда, у кассы выяснилось, что денег у Пожарского хватит только на какой-нибудь один взрослый аттракцион. Может быть, у Леши было с собой больше, но он молчал, и Павел решил для начала выбрать что-нибудь самое-самое. Вот только что? Мальчик поднял голову — и тут же увидел ответ на свой вопрос: над деревьями возвышалось самое высокое сооружение парка, узкая «башня», уходящая вертикально в небо, вокруг которой с невероятной скоростью взлетали к ее вершине, а потом падали вниз кресла с пристегнутыми к ним любителями «остренького».

— Два билета на «Свободное падение», пожалуйста, — попросил Паша кассиршу, когда подошла их очередь, и с загадочным видом повернулся к своему другу. — Если ты не был в таких парках, то этого еще точно никогда не испытывал!

С этими словами он потащил Алексея к «башне», решив ничего не отвечать ему, если он начнет спрашивать, что это за аттракцион. Леша, впрочем, молчал — он по-прежнему много смотрел по сторонам, разглядывал людей и другие аттракционы и улыбался своей обычной мечтательной улыбкой.

Очередь на «Свободное падение» продвигалась быстро, и вскоре мальчики уже сидели в соседних креслах, крепко вцепившись в удерживающие их «хомуты». А еще через секунду их кресла взмыли в небо и на несколько мгновений застыли в самой верхней точке.

— А-а-а-а-а-а! — как всегда, не смог удержаться от крика Павел. Во время первого взлета на высоту двадцатиэтажного дома ему никогда не удавалось рассмотреть ничего вокруг — все его сознание заполняло одно-единственное невероятное ощущение. Следующие «прыжки» вверх воспринимались уже чуть менее остро — можно было не только вопить от восторга, но и любоваться открывшимся видом на весь парк, Невку и дома на ее берегах.

— Ну как тебе? — принялся Паша расспрашивать своего товарища, когда их кресла остановились внизу, а «хомуты» поднялись вверх. — То ощущение, которое было в самой верхней точке, до того, как начинаешь падать — это самая настоящая невесомость! Ничего подобного ты нигде больше на Земле не испытаешь — только в космосе! Еще, говорят, во сне такое бывает, когда тела совсем не чувствуешь, но такого мне не снилось.

— Да, я понял, — улыбнулся Алексей. — Интересное развлечение…

Он не выглядел особо ошарашенным, и у Павла даже закралось подозрение, что его друг когда-то все-таки катался на подобных аттракционах и чувство свободного парения ему знакомо. Вот только зачем ему было обманывать? Разве что просто из вежливости — он ведь видел, что Паша очень хочет доставить ему удовольствие?

— А вон та конструкция всегда медленно вращается или тоже сейчас разгонится? — спросил вдруг Леша, указывая на колесо обозрения.

— Это — всегда медленно. Хочешь туда? — предложил Пожарский, вспомнив, что билеты на колесо стоят дешевле, чем на экстремальные аттракционы — денег на него должно было хватить.

После такой эмоциональной встряски спокойное величественное колесо обозрения казалось оптимальным вариантом. Он уселись в кабинке друг напротив друга и стали плавно подниматься.

— Леш, — задал Павел мучавший его все это время вопрос, свербевший внутри даже во время «свободного паления». — Что ты там с Григом говорил про его горе и обещание Зайчика?

— Печальная история, — покачал головой Алексей. — Его сын связался с этими вашими… ауешниками. Они его втянули в ограбление ларька. Он просто стоял, как это у них говорится, на шухере. А его дружки в это время зверски убили приказчика. Когда их поймали, они все свалили на него. Ему пожизненная тюрьма может выйти. А у Арутюна Левоновича нет таких денег, чтобы дать взятку сыщику, который это дело расследует. Вот наш с тобой знакомец господин Зайчик ему обещал похлопотать о сыне, подключить свои депутатский связи — если он его пустит в школу выступать. И что, ты думаешь, ваш директор ему на это сказал?..