Двойной генерал (СИ) - Чернов Сергей - Страница 37

— Маму и Аду вывезу отсюда, — флегматично поправляется генерал, — а мы останемся.

— А дальше?

— А дальше — нам конец, — завершает генерал жестокий прогноз. С любопытством на побледневшего сына уставились холодные до прозрачности глаза.

— Что, сынок? Ты просил правду, вот она. Доволен?

Борька медленно, но упрямо кивает.

— Хорошо сидим, только спать пора, — поднимаюсь, хлопаю парня по плечу, — не журись, прорвёмся. Или не прорвёмся, но долг перед Родиной выполним.

Ухожу в спальню, ухмыляясь про себя. Глупый, глупый, очень глупый мальчик. Так и не догадался спросить, а что будет, если, к примеру, немцы нападут 1 июня или позже? Я его не обманываю, но как сложится война, от даты начала сильно зависит. Очень сильно.

Конец главы 7.

31 марта, понедельник, время 08:40.

Минск, внушительное здание штаба округа.

— На станкостроительном заводе создают специальную группу инженеров и рабочих, — докладывает генерал-майор Михайлин, главный по УРам, — выделили место в цеху. Пару неисправных танков им завезли вчера…

Это они молодцы, это я одобряю. Оперативно сработали. Перед отлётом в Москву дал команду, а они уже столько провернули. Хотя надо проверить, но не мне.

— Иван Прокофьевич, проконтролируйте. А то наобещают, а хватишься — нет ничего.

Кивает и тут же спрашивает:

— Они просят помощи в постройке отдельного цеха. Нужно знать, чем мы их загрузим.

Прокручиваю в голове потребности. В наш разговор остальные пока не вмешиваются.

— Экспериментальный цех военной техники. Кроме стационарных башен для УРов будем ремонтировать танки, бронемашины, автомобили. Ремонтировать и, возможно, выпускать новые зенитные самоходные установки. Танков Т-26 у нас много, но не бесконечное количество. Какую-то часть лёгких танков хочу переделать в тягачи. Но тут такое дело, Иван Прокофьевич…

Опять задумываюсь. Пускать танки целиком на металл для подземных «стаканов» для УРов как-то расточительно. Металлом мы можем их и так снабдить. Там проблема вот в чём… излагаю Михайлину:

— Надо решить проблему восстановления изношенных танковых и автомобильных моторов. Как это сделать — забота инженеров. Если придумают, как моторесурс поднять, мы их на руках носить будем. Понимаешь, к чему я веду?

Михайлин задумчиво и медленно кивает.

— И вот тогда они примутся за переделку Т-26 в тягачи и зенитные установки. Вполне возможно, впоследствии станут делать их с нуля. С другими моторами, подвесками и прочими приблудами. Пока будем ставить 25-миллиметровый и 37-миллиметровые пушки. Большие калибры ставить не стоит. Надо посмотреть, что будет с этими.

Я ещё подумал и добавляю:

— Пусть предусмотрят отрицательные углы стрельбы. Градусов до пятнадцати, можно и больше. Но по возможности. Если конструкция не позволит, пусть думают, а сделают позже. Мне на Обуховском заводе пообещали партию ЗСУ, но сам знаешь, как бывает. Пока пять раз не переделаешь — не заработает.

Немного молчу в унисон со всеми.

— Башни для УРов — задача ближайшая и очень срочная. Восстановление моторов — перспективная, но в целом более важная. Понимаешь?

— Понимаю, Дмитрий Григорич, — улыбается Михайлин, — всё, как обычно. И того и другого, и как можно больше.

— Правильно понимаешь, — принимаю его улыбку, как удачный пас, — и устная благодарность вам с генералом Васильевым. Где он, кстати?

— Служу трудовому народу, — на автопилоте реагирует Михайлин, — Васильев там, в Гомеле. А я здесь за его службой присматриваю.

— Со «стаканами» поступим так. Десяток танков так и разрежем на железо для них. Но вообще-то это кустарщина. Поэтому сделайте чертёж и прочую документацию, сталь там можно низкосортную, всё равно в землю уходит. Сделайте, как можно быстрее. По-быстрому сделаем заказ на каком-нибудь заводе. Подумайте об экономии, внизу можно сделать стенки тоньше, никакой снаряд два метра грунта не пробьёт. И об удобствах для личного состава тоже.

— Делаем опытный образец, доводим до ума, всегда так, — подводит итог Михайлин. Морщусь, ужасно хочется быстрее, но понимаю, что по-другому никак.

— Подумайте об удобствах. Мало ли что, вдруг им придётся сутками воевать. Хоть дырку в полу.

— Сами придумают, — отмахивается генерал, — дно можно сплошным не делать.

Соглашаюсь. И страшно рад активности генерала. С облегчением понимаю, что можно на него положиться. Но от последнего замечания не могу удержаться.

— Испытания на артогонь проведите. 76-миллиметровый фугасный должны выдержать, — вздыхаю и делаю уступку, — если не удержит, то и чёрт с ним. Только личный состав надо предупредить.

Времени нет. Будет держать 50-мм танковых пушек и то хорошо.

Отмечаю, что Михайлин включился в работу, как спринтер после выстрела сигнального пистолета. В этом времени фанатиков-трудоголиков хоть отбавляй. Его уверенность в том, что линия УРов обеспечит полную неприступность наших границ, меня забавляет, но как раз для его должности. Ещё одно надо ему сказать.

— Нарком Берия обещал мне спецов из лагерей. Если там окажутся механики, то они твои. Продумай заранее, где и как их разместить. Пусть живут, как обычные гражданские, но под плотным приглядом НКВД.

— Александр Яковлевич, — обращаюсь к главному комиссару Фоминых, — у нас из восемнадцати учебных заведений и пунктов шесть проходят по вашему ведомству. Отдайте мне два. Один должен быть в Минске. Нет времени организовывать новые. Мне нужна переподготовка младшего и среднего командного состава. Тактическая подготовка, как выявила моя последняя проверка, ни к чёрту. Случись война, всех наших красноармейцев положат, как стаю куропаток.

— В Минске у меня нет ничего, — Фоминых моментально идёт в отказ, — только партийные курсы при политуправлении и военно-политическое училище.

— Да? — вот ещё проблема. Партийные курсы мне тронуть не дадут. Да и не нужны они мне, только языком работать умеют. И вся инфраструктура — здание в городской черте. Мне полевые условия нужны, с кучей полигонов и стрельбищ. Придётся думать. Но что-то я у него всё равно заберу. Под шумок. На базе училища тоже делать не хочу, незачем его усиливать.

Делаем зарубку в памяти и оставляем на потом. Мне нужна база для обучения командного состава всех уровней.

— Двадцать новых Т-34 прибывают, Дмитрий Григорич, — подаёт голос мой зам Болдин, — куда их? В 6-ой мехкорпус?

— Нет. 6-ой мехкорпус новых танков больше не получит. До осени, по-крайней мере, — прекращаю политику скопления в одном месте могучей техники, которую немцы просто обойдут. Потом Минск будет нечем защищать. Отпиши их в 20-ый корпус, пусть у них будет хоть что-то.

20-ый мехкорпус у меня самый «голый». Хуже его только 17-ый. В 17-ом одна рота лёгких танков. В 20-ом — один батальон. А на бумаге по две танковые дивизии в каждом корпусе, по тысяче с лишним танков в каждом корпусе. Огромная недостача, которая меня особо не волнует. На фоне отсутствия связи даже отсутствие пары тысяч танков не такая большая дыра.

— Ожидаем пять КВ-1, — снова вопросительно смотрит Болдин. Танковое прошлое моего генерала знают все, и в распределение танчиков никто не лезет.

— Один — в 20-ый, остальные в 17-ый, — вызвав в голове карту расположения частей, ответствую я.

20-ый корпус защищает Минск с северо-запада, 17-ый — с юго-запада. Столицу надо прикрыть, мало ли что. Северное направление опаснее, там будет не контролируемый мной прорыв фон Лееба, группа армий «Север». Но и без этих знаний ключевой город без мощной защиты я бы не оставил.

Болдин пришёл в себя. При моём появлении в основном штабе слегка растерялся, как моя Адочка при запоздалом появлении родителей, а у неё конь не валялся ни на одном данном ей поручении. От неожиданности эта растерянность или чует за собой какие-то грешки? Кажется, я знаю, в чем дело. Сейчас закончу с распределением матчасти и…