Повелитель снежный (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 2

Лишь когда бабушка обернулась ко мне поспешно и скованно, громко ахнув, я поняла, что мужчина говорил обо мне.

Никто и никогда не называл меня так.

Своей драгоценностью.

Все, что я смогла увидеть, это лишь большую тень, которая проскользнула мимо окна, затмевая собой свет луны и унося лед и холод, отчего дверь снова стала деревянной, и серый иней на полу растаял за пару секунд, в которые бабушка бежала ко мне, чтобы прижать к себе крепко-крепко.

Так крепко, что я слышала, как колотиться ее сердце.

Бабушка ничего не говорила, только поспешно уложила меня в кровать рядом с собой, обнимая и молча.

Я же не могла уснуть, ощущая, что произошло что-то страшное, но пока не понимая совершенно ничего, и боясь спросить, кто был этот человек и о чем он говорил.

Больше бабушка никогда не возвращалась к этой ночи.

Никогда не вспоминала ее…только не спала долгими черными ночами, когда за окнами трещал мороз лютый, а с наступлением темноты заводила в дом, не давая возможности еще поиграть с друзьями в наши снежные игры.

Я была всего лишь ребенком и скоро забыла о том, что случилось, не замечая больше ничего подозрительного и не пытаясь узнать про того, кто же стоял за дверью.

Проходили годы.

Ничего не менялось.

Только зимы становились все злее и холоднее…и в деревне все чаще и чаще стали пропадать или гибнуть люди.

Те, кого я знала или просто видела.

Словно череда нелепых и ужасных случайностей захлестнула нашу деревню в свою воронку, отчего все старухи причитали и стонали, что не было еще таких жестоких зим и столько покойников.

Умирали пожилые от старости или болезни.

Умирали молодые…тонули, пытаясь переехать лед на реке.

Умирали от холода, отправляясь на охоту и неожиданно заблудившись.

Просто пропадая….потом их отыскивали случайно, застывших во льду, словно скульптуры.

В те моменты мне не верилось, что когда-то они были живыми людьми.

Что они настоящие…

Но даже тогда я не вспоминала о той ночи, странном бабушкином поведении и страшном голосе, что нес в себе лед и ядовитую сладость.

Мне было двенадцать, когда, заигравшись с подругами в снежки солнечным задорным днем, я случайно потеряла свои теплые варежки, как любой подросток не желая возвращаться домой, потому что боялась, что бабушка не отпустит меня сразу, с порога заставляя пообедать, отогреться и лишь потом нестись на улицу снова, пока солнце не село за горизонт.

Лишь когда мои руки стали отдавать синевой, и я перестала ощущать кончики пальцев, стало ясно, что похода домой не избежать.

Я морщилась, семеня по скользкой дорожке в сторону дома, и пытаясь разгибать свои в конец замерзшие пальцы, когда случайно чуть не снесла с дороги старика, которого видела в наших краях впервые.

- Прошу прощения, я…

- Ты замерзла, милое дитя? - прошелестел старческий голос и морщинистые руки потянулись неожиданно ко мне, чтобы раскрыть окоченевшие ладони, осторожно, но настойчиво, отчего я вздрогнула, не ожидая ничего подобного и в первую секунду сильно растерявшись.

Не то, чтобы нас не тискали и не трогали местные бабушки и дедушки.

Просто это было как-то…иначе.

- …иду домой за варежками, - почему-то начала оправдываться я, осторожно и незаметно пытаясь убрать свои ладони из рук старца, которые оказались на удивление большими и такими горячими, что стало даже больно.

От жара его ладоней, которые скользили по моим рукам, мягко разминая и массируя окоченевшие тонкие пальцы, словно впивались сотни раскаленных иголок, возвращая к жизни почти посиневшую кожу и заставляя меня морщиться и прикусывать щеку изнутри.

Вот только на этом старец не остановился, неожиданно подавшись назад, так и не выпуская моих рук из своих больших крепких ладоней, и садясь прямо в один из сугробов, чтобы подтянуть меня ближе и усадить на свои колени.

Напряженно застыв, я не понимала, что мне делать дальше.

Этот старец явно отличался от тех, что были в нашей деревне!

Словно почувствовав мое смущение, неловкость и даже испуг, он проговорил своим скрипучим старческим голосом:

- Давно меня не было в этих краях, дитя! Расстались с братом в плохих отношениях…вот я и вернулся в конце своего жизненного пути, чтобы попросить прощения и все исправить.

Понять не могла, зачем старец говорит все это мне, настойчиво не отпуская моих рук, и неожиданно подзывая прочих детей, что увидели нас и принялись шептаться и рассматривать, прячась за соседними сугробами краснощекие и с горящими от игр глазами.

- Идемте все сюда! Подарков на всех хватит!...

Ах, это волшебное слово «подарки»!

Разве может кто-то устоять против него и сладостного желания получить то, чего не ожидал?

Мои друзья и подружки высыпали гурьбой, окружив старца и меня, уже не обращая внимания на мои руки в его ладони, или то, что я сижу на одном его колене, даже через свою шубу ощущая его жар…и аромат.

Наши старики в деревне пахли совсем не так…

Притихнув, и воспользовавшись моментом, когда старец смеясь доставал одной большой рукой белый тряпичный мешок с чем-то загадочным, но таким желанным, я пыталась рассмотреть его, сидя в пол оборота и видя лишь его профиль.

Тонкий нос, сморщенную белую кожу, совершенно белоснежную бороду, которая была аккуратно сострижена полукругом на уровне груди, густые белые брови. Даже одежду из простой светлой рубахи, которая виднелась из под белоснежной шубы до самых пят.

Кажется, можно было бы подумать, что он настоящий дед Мороз, если бы не голубые глаза…

Слишком яркие и цепкие для старика, чьи волосы были сплошной сединой, а голос дребезжал, словно старая тупая пила…

Я не знаю, что смущало меня и заставляло вглядываться в его лицо, поспешно отводя глаза каждый раз, когда он просто слегка поворачивал свою голову в мою сторону, даже если он смотрел на кого-то из ребят, что-то говоря, смеясь и выглядя очень довольным.

Все дети в округе сбежались к нам, восторженные и радостные, крутящиеся вокруг, когда старец предлагал каждому вытащить из его мешка себе подарок.

С довольными улыбками до самых висячих ушей меховых шапок, что часто сползали набекрень, мои друзья и подруги доставали из мешка яркие конфеты, спелые красные яблоки, какие-то невероятные леденцы всех форм и размеров, свистелки в виде чудо птиц и зверей.

Восторгу и счастья не было предела, и уже никто не обращал внимания на меня - смущенную и погруженную в свои неясные мысли, что я не понимала, не в силах ничего сделать со своими странными эмоциями, объяснения которым просто не было и быть не могло, вздрогнув, когда старец обернулся ко мне, проговорив приглушенно и мягко:

- И ты возьми свой подарок, прелестное дитя.

Оглянувшись на друзей, я понимала, что про меня все просто забыли.

Находясь среди большого количества людей, которых знала я, и которые знали меня, я с удивлением и странной паникой ощущала, будто осталась совсем одна рядом с этим старцем.

Даже сейчас он не отпустил моей руки, свободной ладонью пододвинув ко мне свой мешок и молча кивая на него, глядя взглядом, от которого становилось не по себе…

Слишком пристально, слишком навязчиво, не моргая и не отводя взгляда, даже если вокруг нас галдели два десятка детей всех возрастов, показывая друг другу свои подарки и пихаясь локтями, чтобы получить еще и еще, пока большой светлый мешок не опустеет.

Не в силах выдержать этого взгляда, скованно и поспешно я опустила руку в мешок, не пытаясь прощупать его содержимое и просто хватая первое, что оказалось в моей теплой ладони, лишь бы только сделать это быстрее и спрятаться от этого пристального тяжелого взгляда.

Но стоило мне выпрямиться, разжимая отогретые пальцы, как я охнула, распахнув глаза.

На моей ладони красовался небольшой овальный камень невероятной красоты, в гранях которого играли лучи яркого солнца, переливаясь словно радуга.