Том I: Пропавшая рукопись - Джентл Мэри - Страница 20

• Предыдущая
• 20/179
• Следующая

Галька: жесткая галька под скомканным платьем. Она чувствовала ее под ягодицами, когда легла, раздвинув ноги.

— Он стоял надо мной и развязывал гульфик. Я не знала, что он делает, ждала, что он ляжет на меня. А он вынул свою штуку и нассал…

Она потерла лицо ладонями.

— Он сказал, что я девчонка, которая разыгрывает из себя мужчину, и обоссал меня. Его друзья стояли рядом и смотрели. Смеялись.

Она вскочила на ноги. Меч глухо стукнул в пол. Она торопливо прошла к выходу, выглянула наружу и развернулась лицом к двум мужчинам.

— Вам, конечно, смешно. Мне хотелось умереть. Он держал меня, пока все его друзья делали это. Мне на платье. В лицо. Этот вкус… я думала, это яд, и я умру от него…

Годфри протянул к ней руку. Она отшатнулась от этого утешающего движения, не заметив его.

— До сих пор не понимаю, почему я позволила им.

Ее лицо осунулось от боли.

— Я умела драться. Даже если они были сильнее и их было слишком много, я могла вырваться и убежать. Я это умела. — Она провела ладонью по шрамам на щеке. — Кто-то проходил мимо, и я завизжала, но он притворился, что не слышит. Он видел, что они делают. Он не бросился мне на помощь. Он смеялся. Не могу его винить. Они даже не сделали мне больно.

Тошный страх в желудке не давал ей поднять глаз. Годфри, который сейчас вспоминает мокрую, вонючую, рыдающую молодую женщину; и Флориан, с которым уже никогда не будет, как было, после того как он услышал об этом, даже если сам он этого и не понимает.

— Господи, — мучительно выговорила Аш. — Если это был Фернандо дель Гиз… он забыл, иначе бы наверняка что-нибудь сказал. Смотрел бы по-другому. Ты думаешь, его друзья — те же самые? Ты думаешь, они вспомнят?

Сильные руки опустились сзади ей на плечи. Годфри молчал, но его пальцы сжимались все крепче, до боли. Аш чувствовала его немую мольбу, обращенную к Флориану. Она потерла пылающие щеки. Мать, мать, мать!..

«Я пять лет убиваю людей — и до сих пор думаю не как солдат, а как зеленый новичок…»

Голос Годфри за ее плечом горячо шептал:

— Флориан, узнай, помнит ли он. Поговори с ним. Он же твой брат! Откупись от него, если надо!

Флориан подошел к Аш, остановился прямо перед ней. В тусклом свете его лицо казалось серым.

— Я не могу этого сделать. Я не могу уговаривать его отказаться от этого брака. Они сожгут меня.

Аш сумела только недоверчиво переспросить:

— Что?

Она все еще дрожала от заново пережитого потрясения.

Человек, стоявший перед ней, протянул руку. Она почувствовала пожатие на своих пальцах. Руки отца Годфри у нее на плечах опять стали жесткими.

Длинные чуткие пальцы хирурга разжали кулак Аш. Флориан распустил шнурки камзола и притянул ее ладонь к своей груди под глубоким вырезом рубахи. Она ощутила теплую мягкую плоть и едва успела сказать: «Что?..» — когда ее ладонь легла на полную, округлую, упругую грудь женщины.

Аш взглянула ему в лицо. Чумазый, невозмутимый, деловитый хирург твердо сжимал ее руку… и он был женщиной — ясно, как день: высокая женщина в мужском платье.

Годфри недоуменно пробасил:

— Что?..

— Ты женщина? — Аш ошеломленно смотрела на Флориана.

Годфри ахнул.

— И ты мне не сказала? — взорвалась Аш. — Видит Бог, я должна была знать! Ты рисковала всем отрядом.

Под полог просунулась голова пажа Филиберта. Аш отдернула руку.

Мальчишка переводил взгляд с одного на другого: лекарь, отрядный священник, капитан…

— Аш!

Он чувствует напряженность, подумала Аш, и тут же поправилась: нет, он слишком поглощен тем, что собирается сказать, чтобы заметить остальное. Мальчик пролепетал:

— Они не играют в футбол. Наши. Никто. Не хотят. Говорят, ничего не будут делать, пока ты не выйдешь и не поговоришь с ними!

— Приехали! — пробормотала Аш. Она посмотрела на Флориана, на Годфри. — Скажи им, что я уже иду. Сейчас же! — Филиберт убежал. — Этого нельзя откладывать. Они ждать не станут. Потом. Флориан… нет. Как тебя зовут?

— Флора.

— Флора…

— Я не понимаю, — откровенно признался Годфри.

Высокая женщина стягивала завязки на вороте рубахи.

— Мое имя — Флора дель Гиз. Я не брат Фернандо — у него нет братьев. Я его сводная сестра. Это был единственный способ стать врачом, и… нет — моя семья не примет меня с распростертыми объятиями: ни бургундская, ни, тем более, германская ветвь дель Гизов.

Священник вылупил глаза:

— Ты — женщина!

Аш проворчала:

— Вот за что я держу тебя в отряде, Годфри. Какая сообразительность! Какой ум и способность мгновенно проникнуть в суть происходящего! — Она бросила взгляд на свечу с часовой разметкой в фонаре, горевшую ровным пламенем на столике. — Время обедни [В этом тексте отсчет времени часто дастся по монастырской системе: обедня — шестая служба в течение дня, начиналась в 3 часа пополудни. Распорядок монастырских служб был таков:

Заутреня: полночь (но иногда проводилась вместе с лауд)

Лауд: 3 часа утра

Прима: на рассвете ( в 6 утра)

Терца: 9 ч. утраСекст: в полдень

Обедня: 3 ч. пополудни

Вечерня: 6 ч. пополудни

Повечерие: 9 ч. вечера

(Читателю, не являющемуся специалистом, следует иметь в виду, что этот распорядок еще осложнялся средневековым обычаем делить на двенадцатичасовые промежутки часы темноты и светлого времени, вследствие чего оказывалось, что зимой «ночные часы» были длиннее дневных, а летом — наоборот)]. Годфри, иди и отслужи этой толпе бездельников полевую мессу. Сделай это! Мне нужно время.

Она поймала его за рукав коричневой рясы — он уже выходил из палатки:

— О Флориане не упоминай. Я хочу сказать — о Флоре. Считай, что слышал это под Древом. И дай мне достаточно времени, чтобы вооружиться.

Годфри долгую минуту молчал, потом кивнул.

Аш смотрела в спину священнику, шагавшему по грязи, от которой под жарким солнцем уже поднимался пар:

— Дерьмо на палочке!

— Когда мне уходить? — спросила Флора дель Гиз у нее за спиной.

Аш прижала оба указательных пальца к переносице, зажмурилась. В темноте под веками плавали яркие искры.

— Если я не потеряю половину отряда, не говоря уж о тебе, считай, мне повезло. — Она открыла глаза, уронила руки. — Ты же спала со мной в одной палатке! Я видела тебя с голым задом, за большой нуждой! Я видела, как ты мочилась!

— Нет. Тебе просто казалось, что ты видишь. Я с тринадцати лет веду эту жизнь. — Флора показалась на краю зрения Аш, в тонких пальцах зажата чаша с вином. — В Салерно теперь не принимают ни евреев, ни черных ливийцев. Ни женщин. С тех пор я и превратилась в мужчину. Падуя, Константинополь, Иберия. Я стала войсковым врачом, потому что в армии никому нет до тебя дела. Ты и твои люди… пять лет. Я нигде не оставалась так долго.

Аш высунулась из палатки и заорала:

— Филиберт! Рикард! Быстро сюда!.. Я не могу решить наспех, Флориан… Флора.

— Держись Флориана. Так безопасней. Безопасней для меня.

Горечь этих слов пробилась сквозь пелену, окружавшую Аш.

— Я женщина. Мир терпит меня. Почему с тобой должно быть по-другому?

Флориан начал загибать пальцы, перечисляя:

— Ты наемница. Ты простолюдинка. Ты — двуногая скотина. У тебя нет влиятельного семейства. Я — дель Гиз. Я имею значение. Я представляю угрозу. В конце концов, я старшая. Я могла бы унаследовать по крайней мере бургундские владения… Все в конечном счете сводится к праву на земли.

— Они бы не послали тебя на костер, — в голосе Аш не было уверенности. — Просто побили бы и заперли где-нибудь.

— Я не обладаю твоей способностью молча переносить побои. — Тонкие брови Флориана взлетели вверх. — Аш, ты так уверена, что тебя терпят? Мысль об этом браке возникла не сама собой. Кто-то подсказал Фридриху.

— Черт. Брак. — Аш быстро развернулась, подхватила с пола меч. Сказала, равнодушным тоном: — В Кельне говорили, что император посвятил в рыцари Густава Шонгауэра. Помнишь, мы встречались с ним и его людьми два года назад, при Херикуре. note 18

• Предыдущая
• 20/179
• Следующая