Аксерион: сага первая (СИ) - Алексей Нечай - Страница 29

Я падаю на колени. Я ничтожество.

В этот раз разряд был куда более пронзительный.

— Доброе утро страна! Труба зовет! — Тектор стоял с ведром воды и готовился облить содержимым парня.

Но, за мгновение до этого мученик пришел в сознание и резко дернул голову вверх, испортив своему мучителю удовольствие.

— Хэл, так не интересно. — Он опустил ведро, и вместо того, чтобы выплеснуть жидкость — просто подошел и вылил на голову.

— А-а-а-а-а! — Издал первый звук пробудившийся, за которым последовали утробные и душераздерающие звуки мучений.

— Ой, прости, там был двухпроцентный раствор октоидной кислоты… Добро пожаловать в мою игральную комнату!

Парень продолжал в ответ орать, что было сил.

— Да ладно тебе, хватит уже!

В этот раз они находились в другой комнате. Она была небольших размеров, и вполне прямоугольной формы. Сам мученик в этот раз корчился в страданиях, будучи привязанным цепями к вполне обычному стулу, раздетый по пояс и босой. Никаких развешанных внутренностей в комнате не наблюдалось. Что, впрочем, не мешало ей быть практически полностью в запекшейся, а иногда не слишком, крови.

— Да хватит тебе уже орать! Завтра будет пятипроцентный раствор, так что готовься!

Он потирал свои руки в перчатках из специальной резины. Сам Тектор оделся в забрызганный кровью халат и кожаный фартук. Молодой парень явно был не единственным его «пациентом». Закончив растирание рук, он надел свою маску, закрывающую рот и нос.

— Выбирай инструмент. — Он подкатил стол с медицинскими агрегатами к извивающемуся в боли юнцу.

Скрутив пальцы босых ног, тот лишь выдал стоны со всхлипами, дрожа от боли в пузырящемся от ожогов теле.

— Выбирай! — Мучитель держал его за пряди и тыкал лицом в столик.

— Э… э… э-этот. — Плача и всхлипывая, паренек указал на самый маленький из них.

— О-о, хороший выбор! Обещаю тебе самые яркие впечатления. — С выражением в голосе произносит профес…

Профессор ли? Это был самый жуткий демон, который встречался мученику доселе.

Выбранный инструмент оказался коже-снимателем. Когда палач произнес эти слова, мальчик только сильнее задрожал от ужаса и начал молить пощады.

Целый день он срезал по лоскутку покрытой волдырями кожи с него. Тот, в свою очередь, мог лишь издавать утробный вой до тех пор, пока не срывал голос или терял сознание.

Шел первый день его пыток.

— Мы только начали. — Лицо профессора растянула улыбка, от уха до уха.

Вернувшись домой раздавленный горем, я утыкаюсь лицом в подушку, и долго рыдаю. Наконец прекратив, я подымаю голову и с ужасом обнаруживаю, что нахожусь в комнате, которую не забуду никогда. В её углу с перерезанным горлом лежит дядя Марк, и смотрит на меня стеклянными глазами.

Подорвавшись с пола, я хочу убежать, но обнаруживаю, что двери в комнате нет.

— Алан. — Труп дяди, не вставая с пола, говорит со мной.

Я оборачиваюсь, и невероятная волна ужаса накрывает меня. Его голова находится в разрезанном животе сшитого чудища, которое отложилось в моей памяти. Без сил что-либо поделать, я лишь ору, а затем просыпаюсь.

Он дернулся и пришел в сознание. Вновь пристегнутый к аппарату, в этот раз парень находился в лаборатории. Он с непониманием обнаружил, что срезанная кожа была вновь на месте.

«Сон»?

В дальнем правом углу, на регистрационном кресле виднелись размытые очертания смутно знакомого человека. Немного покопавшись в памяти, мученик вспомнил Тирга, якобы ясновидящего слепого карийца. Только… Что слепой кариец забыл здесь?

— Еще совсем немного. Скоро ты проснешься. — Тирг адресовал это юнцу.

Несмотря на то, что мученик все также был пристегнут к аппарату, он практически поверил, что вчерашняя его пытка — просто очень явный кошмар.

— Эй! — За столом сидел профессор. — Какого хрена ты проснулся? Ты играешь не по правилам!

Услышав эти слова, страдалец понял, что пытка была вовсе не сном. Тектор подошел к аппарату и выкрутил ручку усыпляющего газа на максимум, после чего тот снова проваливается в забытие.

На занятиях как всегда скучно. Первые двадцать минут я пишу конспект, попутно разглядывая звезды за окном. Но потом и на это меня не хватает — ложусь спать на парте.

И снится мне сон. Я стою на зеркальной поверхности, а вокруг меня только космос. Посмотрев себе под ноги, я обнаруживаю, что сам в полу не отражаюсь.

— Здравствуй, Алан. — Услышал я желанный нежный голос.

— Анни… — Я подхожу к ней, затем не удерживаюсь, и отвожу взгляд. — Я так хотел. Так хотел… — Сказав это, опускаю глаза.

В ответ девушка лишь подходит еще ближе и ложит руку мне на щеку. Я подымаю свой несчастный взгляд, и вновь смотрю в лазурную голубизну её больших глаз.

После чего получаю жгучий удар по щеке.

— Ну давай, просыпайся, Хэл! Сколько можно дрыхнуть! У тебя сегодня работы на целый день!

Демон в маске по имени Тектор хлопнул по щеке парнишку. После чего тот снова нервно дернулся, пробуждаясь.

И не зря — в следующий миг мучитель в окровавленной одежде поднял ведро, и вылил содержимое на привязанного. Парень снова утробно заверещал, вернее зашипел уже дважды сорванным голосом.

— Хэ-хэй! Обещанный пятипроцентный! — Доктор разогревался, пока подопытный продолжал корчиться на стуле от невыносимой боли:

— А-а-а-а-а! — У парня вновь внезапно прорезается голос. — Убей! Убе-е-е-ей меня! Я хочу умереть! пожа-а-а-а-луйста, убей!!! — Он свесил голову и вголос зарыдал.

— Тихо-тихо… — Доктор достал тонкие клещи, и открыв рот бедолаги, всунул их по самую рукоять. После чего вырвал голосовые связки.

В этот раз бедняга больше не мог орать, и издавал шипящие звуки, но профессор вновь, наигранно и хохоча, успокаивал то, что осталось от личности мученика:

— Вот знаешь за что ты мне нравишься, Хэл?! Вот ответ! — Он сел на присядки рядом со стулом и положил руку на плечо парня.

— С тобой можно играть бесконечно, и ты будешь регенерировать! Ты не заметил? Твой отец заложил в тебя все самые наилучшие качества древней расы, собранной с просторов Аксериона! В сочитании с Р1А1 ты — просто лучший подарок в моей жизни!

Мученик продолжал стонать, склонив голову, и дрожать. Боль затуманивала его разум, но он уже не терял сознание, и только всхлипывал.

— Тебе не интересно? Что-ж, обидно-обидно. Ну да ладно, продолжим.

На второй день они снова были в «галерее». Профессор сперва вырывал ногти парня, затем отрезал ему пальцы — по одной фаланге в десять минут. После этого он посыпал раны солью и пускал электрический ток по ним. Множество раз мученик терял сознание, но доктор «добродушно» возвращал его в чувство при помощи спец-газа, после чего продолжал свою «игру».

На третий день он окатил существо на стуле уже десятипроцентным раствором кислоты, после чего начинал свои опыты с электричеством, постепенно повышая напряжение. Когда его начало доставать то, что его «пациент» вечно теряет сознание, то приказал ему описывать своих друзей и знакомых.

Джозу, Анни, дядю Марка и других. Это было только лишь для того, чтобы юнец не терял сознание. Вся жизнь пролетала перед его глазами, и вмиг исчезала.

Последней осознанной мыслью подопытного были слова, не так давно сказанные ему: «На месте папы должен был быть ты!»

«Да. Лучше бы это был я».

Вплоть до четвертого дня существо умоляло его прикончить, на что мучитель лишь усмехался и продолжил «играть».

В остальные четыре дня осталось лишь сумашествие, длинною в вечность…

«Кто я»? Эту мысль я кручу в своей голове, пока лежу на гладкой поверхности и смотрю на звезды. Я уже далеко не первый раз нахожусь в этом месте. Это я помню. Но вот своего имени я вспомнить никак не могу.

Я подымаю голову, опершись на локти, и смотрю на желто-зеленую туманность Двух Цепей, так давно мне знакомую. Поднявшись на ноги, я прохожусь вперед. Это интересно работает — все звезды находятся так далеко, что не двигаются с места. Так можно идти очень долго, и не сдвинуться при этом с места.