Стань моей (СИ) - Касс Вероника - Страница 11

У входа в кафе я вытаскиваю Лену из коляски, крепко ее обнимаю и тянусь, чтобы собрать наше транспортное средство, но его за ручку уже держит Степан.

— Это же как-то собирается?

— Ага, тут…

Я указываю ему на скрытую кнопку, и Степан быстро справляется с механизмом. Коляску мы оставляем в помещении у входа, а сами идем к ближайшему столику. Он у окна. Я усаживаю Леночку на диван и начинаю раздевать, а когда она остается в трикотажном костюмчике, кофте и шапке, поворачиваюсь к Степану.

— Здесь же вроде не дует? — я спрашиваю даже не у Степана, хоть и обращаюсь к нему, а просто скорее рассуждаю вслух, веду рукой около Леночкиной головы и все же снимаю с нее шапочку. И только тогда ловлю настороженный взгляд Степана. Настороженный и словно удивленный. — Что такое? — спрашиваю я, Лена в этот момент замечает Степана, улыбается ему и начинает говорить что-то на своем. — Кокетка, — смеюсь я, а Степан медленно произносит:

— Она такая же блондинка, как и ты.

— Да. Правда, я крашеная, а у Леночки свои такие. К школе немного потемнеют, я думаю, — авторитетно заявляю я, потому что сама родилась такой же светлой-светлой. Пожимаю плечами и улыбаюсь.

Степан прищуривается и кивает, все еще глядя на Лену. Слишком цепко и внимательно. Обычно так не смотрят на детей.

Чаще на лице людей наблюдающих за малышами написано умиление, раздражение или же отстраненность. Три вида эмоций, которые я всегда вижу у прохожих. А Степан словно изучает Леночку, да причем очень придирчиво.

— Степан, — я стараюсь проговорить его имя жестко, потому что мне не нравится происходящее, и мужчина улавливает мое настроение, мигом растягивает губы в улыбке и извиняется:

— Задумался просто немного. Никогда таких маленьких детей настолько близко не видел, если честно, — посмеивается он и машет рукой официанту, подавая знак, что готов сделать заказ.

А я даже в меню еще не заглядывала. Хотя зачем мне меню? Я же сюда не обедать пришла. И даже не на свидание. Тянусь к сумке за пюре, специальным воротником и детской ложечкой.

— Хм. Какое у нее меню разнообразное, — смеется Степан, разглядывая баночки, которые теперь стоят на столе.

— Тыква и кролик, — улыбаюсь я, а затем раскладываю подушки и удобно усаживаю в них Лену.

— А ты что будешь?

— Я же мороженое хотела, — улыбаюсь я и приступаю к Лениному кормлению, Степан тоже смеется, а когда к нам подходит официант, заказывает мороженое и себе, и мне.

— Надеюсь, Леночка не обидится, что мы с ней не поделимся.

Лена, услышав свое имя, сразу же переводит взгляд на Степана и начинает ему что-то рассказывать.

— Думаю, она не против. — Я не могу перестать улыбаться, хотя уже чувствую, как тянет от напряжения скулы, и все равно это словно выше моих сил. Улыбка становится только шире и шире. Я внезапно ловлю себя на мысли, что мне хорошо. Здесь и сейчас. Я словно счастлива, настолько мне легко на душе. И эта легкость так странно ощущается. Непривычно. Ведь я давно забыла, каково это.

К тому моменту, когда Лена все съедает, мое мороженое уже начинает таять. Мороженое Степана тоже, но он отчего-то не ест свою порцию шоколадного, а ждёт меня.

Я же, вытерев Лене личико, убираю ложечку в специальный пенал, а воротник в пакет и возвращаю наше добро в сумку, а затем присаживаю дочь себе на руки и начинаю есть мороженое.

— Тебе точно так удобно? — мгновенно хмурится Степан.

— Да, все хорошо, — удивляюсь я, а Лена так и вовсе смотрит на него как на дурачка, словно поняла, что именно он сказал. Она крутится у меня на руках, а затем крепко меня обнимает, прижавшись носом к моей груди.

Степан же так и не ест, внимательно за нами наблюдая.

— Вкусное, — говорю я, наверное, уже несколько минут спустя.

— Что, прости?

— Мороженое, говорю, вкусное.

— Да, мороженое. А что, Лена уснула? Так быстро?

— Нет, конечно, она просто стесняется. Незнакомая обстановка. Шум. Люди.

Мы доедаем мороженое и недолго разговариваем о каких-то пустяках.

Мужчина предлагает мне довезти нас с Леной до дома, хотя я ожидала, что он настоит на продолжении прогулки. И это меня расстраивает, я начинаю нервно жевать губу и одевать Леночку.

Степан сам разбирает коляску, а у машины собирает, потом кладет ее в багажник и открывает для меня заднюю дверь.

— У меня нет автокресла, — извиняющимся тоном произносит он мне, — но я обещаю ехать предельно аккуратно.

Я киваю и пытаюсь пошутить, но, кажется, совершенно неудачно:

— Ничего страшного, если вдруг что, штраф-то тебе выпишут.

Степан задорно смеется, и я немного расслабляюсь, но когда он садится на водительское место и заводит автомобиль, и я называю ему свой адрес, то замечаю в отражении зеркала заднего вида, как у Степана меняется выражение лица. Он словно удивляется. Странно… Да, у нас не самый лучший район, но не такой уж и плохой, потому-то мы и снимаем квартиру без адекватного ремонта. Максим говорит, что ему нужно ближе к работе.

Прежде я жила рядом с Майей. Сначала я заселилась в общежитие и подыскивала варианты, а потом у Майи соседи начали сдавать хорошую однушку, мама одобрила и оплатила. Район отличный, квартира чистая, новая. Что еще надо для любимой дочурки?

Я встряхиваю головой, отгоняя любые мысли о маме. Напоминая себе уже в тысячный раз, что она нас с Леной предала. Не так-то просто такое запомнить и, главное, поверить в это. Но все же я на протяжении уже года занимаюсь, как бы сказали психологи, принятием ситуации.

Когда мы подъезжаем к дому, Степан первым выходит из машины, затем помогает выбраться мне вместе с уснувшей у меня на руках Леночкой.

— Укачалась по дороге, — улыбаюсь я, крепче прижимая дочь к себе.

— Пойдем, я помогу донести коляску. — Степан даже не спрашивает, молча достает из багажника коляску и, так и не разбирая ее, несет к подъезду, на который я указала. — Где ключи?

Я молча поворачиваюсь к нему спиной, на ней висит рюкзак, а у Степана уже имеется великолепный опыт "общения" с ним. Я чувствую, как Степан подходит ближе ко мне, расстегивает замок и начинает искать ключи. И меня волнует эта близость. А надо бы думать о другом. Например, о соседях, которые могут увидеть нас вместе. Или о муже, который сейчас, слава богу, спит. Наверное… А что, если Степан начнет напрашиваться ко мне в гости? Как же мне ему отказать, чтобы это было вежливо? Или же он просто занесет коляску к нам домой…

Ужас окатывает меня волной, да такой мощной, что даже ноги начинают дрожать и подкашиваться. Степан это замечает и подхватывает меня под руку.

— Все нормально? — с тревогой спрашивает он.

А я все еще не могу избавиться от того липкого чувства страха, что испытала. Страха, что Степа зайдет к нам и увидит мужские вещи.

— Да, — сглотнув, отвечаю я. — Пойдем, — уже уверенно произношу, но, как только захожу в подъезд, сразу же останавливаюсь. — Вот, — улыбаюсь я, — коляску ставь здесь. И спасибо тебе огромное за помощь.

Степа хмурится, но делает так, как я и сказала.

— Ее здесь точно никто не украдет? — Он оглядывает подъезд со скепсисом. И я его очень хорошо понимаю. Ободранная краска на стенах не внушает никакого доверия.

— Ни разу еще не крали, — вру я, все еще улыбаясь.

— Надеюсь, удача так и останется на вашей с Леной стороне, — хрипло произносит Степа и потирает подбородок, прищурившись.

Он какое-то время внимательно меня разглядывает, а затем делает шаг ко мне. В таком тесном пространстве, кажется, что его шаг огромный, но на самом деле с его ростом это скорее всего маленькое движение. Я во все глаза смотрю на мужчину и, кажется, не дышу, пока он проводит пальцами по моей щеке. Мысли в голове разлетаются, насколько мне приятны его касания, и я почти упускаю момент, когда мужчина начинает склоняться ко мне. Лишь ощутив чужое теплое и такое манящее дыхание на своих губах, я крепче прижимаю дочь к груди и отскакиваю. Но в последний момент губы Степана вскользь все же касаются моих, обжигая. Мужчина тут же прикладывает к своим губам пальцы, ухмыляется, а затем просто кивает и, резко развернувшись, уходит.