Вместе. Синдром Керчепина (СИ) - "Awelina" - Страница 23

И он, резко повернувшись, зашагал к выходу. Я поспешила следом, покосилась на Деймоса. Тот, саркастично усмехнулся, прошептал для меня, когда проходила мимо:

— Мы продолжим. Будет интересно.

Как только панель задвинулась за мной, Тэпп резко прижал меня к стене рядом. Я ощутимо стукнулась затылком.

— Если не хочешь, чтобы я сломал твою игрушку, держи ее подальше от меня и сама держись подальше. Слышишь?

Его пальцы больно стискивали мои плечи. В потемневших серых глазах — адово пламя, от которого мешались мысли, а лед тревоги сменялся горячкой азарта и возбуждения.

— Это правда про его стажировку? — прохрипела я. Хотелось сказать совсем другое, спросить, в ревности ли причина, но вырвались именно эти слова.

— Нет ничего более унизительного для менталиста, чем стажировка у безопасников. У Деймоса черная метка. Я бы тоже злился.

Он и не думал отстраняться или отпускать меня. Наоборот, сильнее притиснул к стене, наклонился к самому моему лицу. Успокаивался, в голос вернулись привычные нотки насмешки и превосходства.

— Ты туда его отправил? — я сверлила его взглядом.

— Чуть поспособствовал, чтобы его фамилия перекочевала в список Е. Остальное все само собой, — выпустив плечо, Тэпп ласково провел пальцами по моей щеке, виску, зарылся в волосы. — Он начал задумываться, а не подчиняться. Это плохо. Но это урок для тебя, Карамелька. Все имеет свои последствия. На каждый твой ход у меня будет свой, как и предупреждал.

Я не сопротивлялась, позволила уже и другой руке зарыться мне в волосы, распустив их. Жадно смотрела, улавливая сдерживаемое желание, чувствовала всего его, тонула в приятных, но странных, чужеродных ощущениях, и не пытаясь их проанализировать.

Сейчас мы очень близко, но ведь можно быть еще ближе — слиться сознаниями… И мне снова будет тепло и хорошо. И я соскучилась…

— Если у тебя все под контролем, тогда откуда эта выходка? — тихо спросила, пытаясь сбросить наваждение.

Он прикрыл глаза, внезапно обхватив мою голову. Указательные пальцы надавили на виски, будто стремясь стереть мои мысли.

— Я не верну очки ни тебе, ни кому-то из них. Я хочу и буду отстаивать все свое, включая и тебя. И мои методы не обсуждаются, — отрубил он, лицо ожесточилось, а распахнувшиеся глаза посветлели.

— Я не твоя, — выдохнула, сама не веря в эти слова.

Тэпп прижался лбом к моему лбу, заставив закрыть глаза.

— Приходи в наш переход без пятнадцати восемь. Не опаздывай. Иначе я заявлюсь к тебе в комнату, сниму ди-чип. И покажу, что на самом деле моя, — горячий выдох прокатился по запульсировавшим губам.

Я онемела. Или мне хотелось онеметь… А потом наконец оказалась на свободе.

— Пойдем на тренировку, — скомандовал снова ставший равнодушным и хладнокровным Тэпп и, не оглянувшись, зашагал в сторону залов для вирта.

…Разумеется, я пришла в переход. По пути костеря и Боруту, который выбрал меня в качестве буфера между Деймосом и Садистом, что обернулось тяжелейшей тренировкой (Тэпп безжалостно гонял меня по полосе вновь и вновь, не удовлетворяясь никакими показателями, и отстал только тогда, когда в буквальном смысле кулем свалилась у его ног, теряя сознание и выходя из вирта), и самого Садиста, сумевшего приручить меня к себе, точно неразумную малявку.

Но как только увидела его, сидящего на том же самом месте, что и в прошлый раз, в полутьме, тишине, вглядывающегося в мое лицо с ожиданием, интересом, задрожала в предвкушении, в горячем волнении.

Я хотела этого. Сильно и страстно. Хотела объединения и близости тел. Да, я жалкая. Но нас учили слабость превращать в силу. И если Иоданир Тэпп станет моей силой…

Он протянул руку, приглашая снова сесть между его бедер, прижаться спиной к груди. Когда устроилась, быстро сняла ди-чип, а Тэпп, надев очки, обнял меня, соединив руки на животе. Я откинула голову на его плечо. Все — в полном молчании.

«На них подсаживаешься, как на дурь», — сказал про Нира Деймос. Да, неоспоримый факт. Невозможно представить силу прекраснее, воздействие более тотальное. Абсолют — вот что это такое. Красочная вечность, ровное спокойное биение тепла, безграничность эйфории, осознание совершенства. И все это при том, что Тэпп пока не убирал барьеры, а просто позволял мне чувствовать его… внутри себя, своего существа, души.

Мы оказались в… оранжерее. Кажется, так называли конструкции с прозрачными стенами и потолком, с черной землей, окружавшей дорожки из камней, где росли деревья, кустарники, цветы. Настоящие. Вдыхала одуряющий запах растительности, тяжелый, влажный. Более того, я слышала пронзительный стрекот, который никак не могла идентифицировать, а еще крики и трели птиц.

«Это цикады. Слышала о них?» — пояснил Тэпп.

«Насекомые какие-то. Видела в виртах. А птицы?»

«Канарейки, попугаи, еще какие-то экзоты, я уже не помню всех. Спросишь как-нибудь у моей матери».

«Матери? Это твоя оранжерея?» — спросила я потрясенно.

«Это мой дом, Карамелька. Дом моей семьи. И это не оранжерея, а сад. Конечно, он под специальным куполом, есть крайне капризные плодовые деревья и кустарники, которые зачахли бы под солнцем и воздухом Рийска. Пойдем. Покажу тебе, что у нас внутри».

Дом. Тэпп, конечно, преуменьшил. На самом деле это было поместье. Я лишь слышала о таких. Говорят, в Дель-Эксине не более пятисот подобных земельных участков, владельцы которых полностью воссоздали всю экосистему, вплоть до плесени. Позволить себе такое могли только богатые, очень богатые люди.

В самом доме было два крыла и три этажа. Вполне современная планировка, дизайн, много света, как будто даже не искусственного, и простора.

«Я здесь родился и жил до пяти лет. Потом перебрался в первую школу. А где ты родилась?»

И я мгновенно возненавидела себя. Тэппа. Этот красивый дом, где богатство не выставлялось, а чувствовалось в функциональности, комфорте, даже в воздухе, чистейшем, с каплей цитрусового аромата! Восхищение и умиротворение ушли, сменившись яростью.

«А ты не в курсе?» — едко спросила.

«В твоем личном деле этой информации нет», — Садист посерьезнел.

«Даже странно, — я зло усмехнулась. — Чего там скрывать, казалось бы. Не у меня же три поколения предков по мужской линии сильные менталисты».

«Ты вздумала сейчас колоть мне глаза моим происхождением?» — он тоже разозлился.

«Я дура, по-твоему? Оно же безупречное!» — язвительно рассмеялась.

И почувствовала давление — он давал понять, что легко может уничтожить барьеры и раздавить мои мозги, точно перезревший плод.

«Артемия, ты же знаешь, я без труда могу влезть в твои мысли сейчас и узнать все, что требуется. Но я не хочу. Не хочу насилия. Хочу, чтобы ты сама, добровольно все рассказала. Хочу нормального знакомства, а не этого ментального дерьма», — вклинилось в сознание предупреждение-просьба.

«Я появилась на свет в психушке. Ты доволен, Иоданир?» — мысленно выкрикнула я.

И тут же перед глазами опустилась тьма — это Тэпп внезапно дезактивировал очки, не дождавшись конца файла.

«Нет. Ты продолжишь?» — холодно и собранно спросил он.

Закрыв лицо ладонями, съежившись, я рассказала. О своей матери, дочери неотмеченных, которая решила воспользоваться моментом, ведь смена власти — это не только социальные потрясения, дефицит и беспредел на улицах, но и льготы, возможности для тех, кто хочет продаться подороже. И она продалась. Вмешательство в геном, две операции — и она стала носителем аква. Лишь носителем, не обладателем, сила никак не желала подчиняться. Мать улучшила жизнь, продвинулась по социальной лестнице. Она желала большего, поэтому решилась и на искусственное оплодотворение. Так появилась я. Правда к тому времени дар окончательно доконал женщину, благодаря которой я родилась, она просто сошла с ума.

«Какое-то время она держалась, случались рецидивы, мы вновь оказывались у врачей. Когда мне было около четырех, меня у нее забрали. Лечение перестало помогать, она совсем потеряла связь с реальностью. Последнее воспоминание о ней — старуха с длинными нечесаными космами, смотрящая в пустоту, не узнающая меня, живущая в своих фантазиях», — рассказывала я.