Немой 2: охота на нежить (СИ) - Рудин Алекс - Страница 45

Я хотел вызвать Глашку, но поблизости послышались задорные крики загонщиков. Ипать, они кругами ходят, что ли?!

Ладно, поговорим, когда вернусь.

Давай, Немой, перекидываемся!

Я притаился за поваленным деревом и переждал, пока мимо пройдут двое молодых парней. Один из них, размахивая вилами, возбуждённо говорил другому:

— Опять сегодня к Маньке пойду. Дождусь, пока её боров наколдырится — и проскользну на сеновал!

— Добегаешься ты, Кешка! — восторженно покрутил головой второй парень. — Убьют ведь!

— Не убьют! Бабы спрячут!

Парни направились к капищу, обсуждая несомненные достоинства Маньки. Я вылез из-за дерева и потрусил вглубь леса.

Частый тёмный ельник сменился светлым сосновым бором. Под лапами уже не кололась опавшая прошлогодняя хвоя, а мягко проминался белый пушистый мох.

Юркая ящерица метнулась по стволу сосны. Я сшиб её лапой, придавил к земле, но ящерица вывернулась, оставив в моих когтях только хвост.

Ну, хер ли делать? Перекусим и хвостом.

Местность пошла под уклон, почва стала влажной. Вместо сосен здесь рос частый худосочный березняк. В высокой траве и опавших листьях прятались крепкие коричневые грузди. Я наступил на шляпку гриба. Она обломилась. Из разлома выступил белый едкий сок.

Березняком я вышел к ручью. Наверняка это был тот самый ручей, возле которого ждали меня Сытин с Джанибеком. А впадал он в речку, на берегу которой стояло капище.

Я осторожно потрогал лапой воду и брезгливо стряхнул с когтей холодные капли.

Брр!

Пробежал вдоль ручья. Нашёл поваленную ветром сосну и по её стволу перебрался на другой берег. Вскарабкался на крутой песчаный откос, усеянный брошенными норами ласточек.

Бля, да сколько ещё этого лешего искать?!

Внезапный порыв ветра донёс до моих ноздрей острый звериный запах. Шерсть на загривке встала дыбом. Я мгновенно обернулся.

На берегу стоял здоровенный волк и пристально глядел на меня жёлтыми глазами.

До ближайшей берёзы было метров двадцать, и находилась она как раз позади волка. Ручей, через который я осторожно перебирался по бревну, этот зверь легко перемахнул бы одним прыжком.

Волк переступил с лапы на лапу и оскалил зубы.

«Песдец тебе, Немой!» — успел подумать я. А потом прыгнул и всеми четырьмя лапами вцепился в волчью морду!

Рыча и шипя, мы шерстяным клубком покатились по траве. Волк ревел и отбивался, кромсая тупыми когтями мои бока. Я не оставался в долгу, молотя задними лапами по его шее так, что серая шерсть летела клочьями. Потом изловчился и впился зубами в широкий нос, похожий на чёрную кожаную заплатку.

Волк мотнул головой и отбросил меня в сторону. Я ударился о берёзу так, что рёбра хрустнули. Свалился на траву, но сразу же вскочил и вскарабкался на дерево.

Фух, бля!

Сердце бешено колотилось в груди. Шерсть на боках слиплась от крови, всё тело болело и саднило.

Херня!

Волк выглядел не намного лучше меня. Его шея была изодрана, из прокушенного носа бежала струйка крови.

Я проворно влез повыше и уцепился за толстую, надёжную ветку.

Перекидываемся, Немой!

В голове щёлкнуло.

Я обхватил ветку руками, а ногами нашарил опору.

От ран не осталось и следа. Только рёбра ещё побаливали. И меч привычно висел за спиной.

А хорошо быть перекидышем!

Я вытянул шею и посмотрел вниз. Ну, где ты, серая скотина? Сейчас я слезу, и мы с тобой разберёмся!

Никакого волка не было.

Под берёзой стоял невысокий длиннорукий леший. Растрёпанные волосы колтунами спускались ниже широких плеч. Леший обиженно смотрел на меня.

— Ты чего кусаешься?

— А ты чего? — обалдев, ответил я.

— Я князя встречаю!

— Ну, вот! Встретил, бля!

— Не жёг я капище! — обиженно сказал леший. — На кой оно мне? Боги — сами по себе, я — сам по себе. Они меня не трогают, зачем мне их трогать?

От обиды леший шагал широко, размашисто. Я еле-еле успевал за ним.

— А кто тогда сжёг?

Я стиснул зубы и догнал лешего. Он ловко перепрыгнул через упавшую берёзу. Я перелез следом, с треском обломав сухую ветку.

— Куда мы идём?

— Ко мне домой, — ответил леший. — Пересидим, пока им искать не надоест.

— А если найдут? — поинтересовался я.

— Не найдут, — помотал головой леший. — Год будут кругами ходить, а ничего не отыщут.

— Там не просто мужики с вилами. С ними волхв и монахи. У них своя магия.

— Их магия от богов. А я с богами не ссорился, — упрямо сказал леший. — Осторожно!

Он пригнулся и нырнул под густые ветки разлапистой ёлки. Я сунулся следом. Колючая ветка хлестнула меня по лицу. На мгновение закружилась голова, но тут же всё прошло.

— Пришли, — сказал леший, выводя меня на широкую поляну посреди непроходимого ельника.

В центре поляны стояла приземистая бревенчатая избушка с низкими окнами. Крышу избушки покрывал толстый слой весело зеленеющего дёрна. Кое-где на дёрне цвели поздние осенние цветы.

Низкий бревенчатый сруб колодца с наклонившимся над ним журавлём смотрелся точно как в сказке.

Мне показалось, что из избушки сейчас выйдут гуськом волки и сожрут меня на хер.

Но вместо волков на крыльце показалась симпатичная девка в простом полотняном сарафане. Она низко поклонилась мне.

— Здравствуй, княже! Проходи в избу!

Леший подошёл к девке, чмокнул её в щёку.

— Настенька, ты нам поесть собери что-нибудь. Проголодались.

— Опять перекидывался? — улыбнулась девка.

Леший виновато пожал плечами.

— Пришлось. В лесу облава.

— И не надоест им, — покачала головой Настя. — Я ведь отцу записку написала, чтобы не искал. Да и ты их с Севкой из леса уже выпроваживал.

Я вспомнил, как Пафнутий говорил про стаю волков, которая чуть не загрызла селян.

— А где твои товарищи? — спросил я лешего, оглядываясь по сторонам.

— Какие товарищи? — не понял он.

— Волки, с которыми ты народ пугал. Говорят, у тебя тут целая стая.

Леший рассмеялся.

— Один я был. Это они со страху наврали. Идём в дом, княже!

Пригнувшись, я вошёл в низкую избу. Потолок из оструганных жердей опирался на мощное бревно, идущее вдоль всей избушки. Оно, в свою очередь, было прочно врублено в бревенчатые стены.

В углу избы стояла большая широкая печь, сложенная из глиняных кирпичей. От печи шло тепло.

Настя отодвинула тяжёлую дощатую заслонку и ухватом достала из широкого устья печи горшок, от которого шёл ароматный пар. Поставила горшок на стол, с деревянной полки сняла глиняные тарелки.

— Щи с зайчатиной!

Я щёлкнул ногтем по тарелке, и она отозвалась долгим глубоким звоном.

— Уютно у вас, — сказал я лешему. — А кирпичи на печь где брал?

— Сам лепил, — ухмыльнулся он. — Если руки на месте — так уют всегда сделаешь.

— А посуду?

— Это уже Настенька красоту наводит.

Настя разлила по тарелкам наваристые щи. Отдельно покрошила на доске тёмное мясо и высыпала в тарелки.

— Кушайте на здоровье!

Я принюхался — щи пахли незнакомо, но вкусно. Помешал варево деревянной ложкой — ни капусты, ни репы.

— Что там?

Леший пожал плечами.

— Что лес пошлёт. Крапива, лебеда, щавель.

— Не скучно вам здесь? — спросил я у Насти.

— Некогда скучать, — улыбнулась она. — То крапиву квасишь, то ягоды собираешь, то грибы солишь. Глядишь — и год прошёл. Да вы ешьте, а то остынет.

Мы с лешим принялись хлебать щи. Настя поставила на стол глиняные кружки, разлила горячий душистый отвар.

— Малиновый лист.

Наевшись, я облизал ложку, положил её на стол.

— Спасибо за угощение! А теперь о деле. Придётся вам со мной в Старгород поехать.

— Зачем? — удивился леший.

— Оправдывать тебя будем, раз не жёг капище.

— А зачем мне эти оправдания? Кто меня здесь найдёт, в моём-то лесу?

— Тебя, может, и не найдут. А другая нечисть горя хлебнёт.

— Ничего. Мы за века сполна нахлебались. Привычные.

Бля, да что ж ты несговорчивый-то такой?!