Пламя моей души (СИ) - Счастная Елена - Страница 63

Только разбудил ночью гул далёкий как будто. Он вскочил на лежанке своей, моргая часто, слушая грохот копыт, что явственно приближался откуда-то из чащи самой. Подумал, что почудилось сквозь сон, но нет, шум не стихал. Только громче становился. Чаян огляделся в шатре: никого. Пропал куда-то Радай. Лежанка его была смята и брошена небрежно.

По зыбкому свету, что пробивался сквозь плотные стены шатра, он понял, что уже и заря наступает, подкатывает огненным шаром к тёмному окоёму. Чаян встаал резко и принялся пояс с оружием застёгивать поверх рубахи синей, наспех натянутой.

Ввалился в шатёр дозорный:

— Наступает кто-то, — выкрикнул, взбаламутив мысли, ещё вялые со сна.

— Иди смотри в оба. Других буди, коли надо.

Сам Чаян к Елице поспешил, да едва с братом не столкнулся: тот уж лук в руке сжимал, готовый неприятеля, коли не ошиблись издалека, разить. Ни словом не перекинулись — Чаян скрылся в женском шатре.

И застыл на миг, едва не оглохнув от вскрика, что встретил его. Упёрся взгляд в фигурку светлую женскую, расплатанную на земле совсем недалеко от полога. Грянул гомон и топот копыт со всех сторон. В глазах потемнело на миг: Елица мёртвая лежит, и растекается под ней лужа блестящая крови, сразу впитываясь в землю. Но оказалось — Боянка. Коса её девичья змеёй пересекала спину её неподвижную. Привлекло внимание шевеление во мраке.

— Чаян, берегись! — оклик слабеющий.

Он развернулся, холодный клинок по боку пробежался — вскользь больше. Хоть и метил в живот точно, да тело сработало чуть раньше — удалось отклониться. Чаян схватил руку Радая. Столкнулся с ним лицом к лицу близко. Другой рукой выхватил свой нож и вонзил до основания самого ему в бок.

— Что посулили тебе, мразь? — прошипел.

И отпустил отрока, давая рухнуть наземь. Тот и ответить ничего не успел, скорчился, пытаясь ладонью прижатой удержать кровь, что щедро хлынула из глубокой раны. Чаян метнулся к лежанке, где сидела, ссутулившись, княжна — и смотрела на него, чуть подняв голову. Словно на это сил у неё не хватало.

Лязг клинков и крики яростные заполнили собой весь стан небольшой. Полыхнул костёр ярче и начал затухать, погружая всё вокруг в предрассветные сумерки, налитые золотом.

— Елица, — Чаян опустился на колени перед ней. — Ты цела?

Она покивала вяло. И тут ввалился внутрь ещё кто-то. Чаян обернулся, выставляя перед собой клинок — оказалось, Леден, взъерошенный, лютый, что волк. Окинул он взглядом быстрым, хищным весь шатёр — и успокоился малость, как Елицу заметил в здравии.

— Уводи её в лес. Мы разберёмся.

Только сказал — и пропал снова за пологом, взметнувшимся от удара его руки. Княжна дёрнулась на месте — встать, за ним броситься, да только едва приподнялась — и упала на лежанку снова. Всхлипнула жалобно, цепляясь взглядом за тонкую полоску света бледного, что лился на землю со входа.

— Я здесь останусь, — шепнула. — Помоги им.

Чаян покачал головой. Нельзя её здесь оставлять. Не тати это вовсе случайные. Да и Радай тут не зря оказался, Боянку убил да к княжне уже двигался. Кто знает, чем всё обернётся. Она должна подальше отсюда быть. Отправил бы с ней отрока — да нет теперь его. Даже в живых нет.

Чаян разрезал стенку шатра ножом и подхватил Елицу на руки, как бы ни сопротивлялась. А выходило это у неё ещё плохо — будо касания тканью слабые были её удары по груди и плечам.

— Не оставляй его! — глухо бранилась она: так сильно он к себе девушку прижимал. — Не оставляй!

Он проскочил в разрез и прямиком к лесу пошёл, всё ускоряя шаг.

Скоро минули границу прогалины, продираясь сквозь гомон и шум страшный, который словно в спину впивался копьями. Заполыхало что-то позади — бросило отсветы яркие по кустам бузины, что росли вокруг. Кто-то, кажется, метнулся за ними вослед: шаги уже было нагнали, да тихий вскрик оборвал их и звук упавшего тела — треском веток и валежника. Чаян и не обернулся: Леден стреляет метко.

Он долго нёс Елицу вглубь чащи. Старался не обращать внимание на то, как всё больше становится перед глазами тёмных пятен. Не так уж сильно его ранили, кажется. Но кровь текла тонкой струйкой по животу и впитывалась в схваченную поясом рубаху. Княжна держалась за его шею как могла крепко. Позади стихал шум сражения. Хотелось бы верить — совсем недолгого. И не рокового для брата и других парней, что лишь сегодня им на подмогу вышли. Лишь бы успеть убраться оттуда подальше. Так ведь по следам сыщут, если заметили. Если и впрямь Елица им нужна. Надо пройти через реку. Она течёт здесь неподалёку, кажется, совсем не глубокая.

Рваные мысли метались в голове, перемежаясь с неровным дыханием, которое Чаян пытался угомонить, чтобы силы не уходили так скоро. И всё натягивалось что-то в душе, звало повернуть назад и вступить в сечу бок о бок с братом. Но Леден приказал уходить. И предательски хотелось ему подчиниться. Княжна застонала тихо, смяла пальчиками тонкими рубаху у него на груди. Шепнула что-то, словно позвала по имени. А кого — непонятно.

— Сейчас. Сейчас, люба моя. Только подальше уйдём, — прерывисто выдохнул Чаян.

В боку стрельнуло резко — аж ноги подкосились. Но он устоял, пошёл дальше, не сбавляя шага ничуть. Светило всё выше поднималось по небоскату, лилось потоками лучей на землю, на траву росистую, от которой уж промокли штанины все до самого паха. Как рассветёт совсем — следы беглецов и вовсе станет хорошо видно. Чаян старался отринуть нарастающую дрожь напряжения в руках. Хоть Елица и лёгкая, словно маленькая деревянная фигурка, а любая ноша чем дальше, тем тяжелее кажется. Девушка даже ухватила его за шею, пытаясь немного облегчить свой вес, но того хватило ненадолго.

— Отпусти, Чаян. Сама пойду, — шепнула она, пытаясь спрыгнуть с рук его.

— Постой, — он остановился, удерживая её, силясь перехватить так, чтобы она не свалилась на землю.

Но княжна всё же вывернулась, и он едва успел поддержать её — а то и рухнула бы. Вцепилась она в его локти, дыша часто, неровно. Ощутимо вело её в стороны. Вот же как Навий мир проклятый её потрепал: второй уж день до конца в себя прийти не может. Елица зло закусила нижнюю пухлую губку и подняла взгляд.

— Нам идти быстро надо, — попытался он увещевать её.

Да княженка только тряхнула упрямо головой. Отпустила его рукава и шаг назад сделала.

— Я смогу идти, — настояла. — Не совсем уж немощная.

С этим Чаян, конечно, и мог поспорить, да не стал. А то так можно долго стоять препираться, а время уходит. Вдруг за ними уже отправили кого? Елица обернулась в ту сторону, откуда они ушли, прикрыла глаза на миг — да Чаян потянул её за собой, крепко ухватив запястье. Она дёрнулась как будто невольно. Словно вдруг решила вернуться. И укололо в груди снова: к Ледену рвётся. Только к нему и ни к кому больше. Словно после пути в Навий мир она многое поняла и много скрывать перестала.

Княжна держалась хорошо. Пыталась идти как можно быстрее и не задерживать Чаяна слишком. А он готов был в любой миг снова подхватить её на руки, если придётся. С облегчением он услышал тихий шёпот реки вдалеке. Там, коли вброд пойти, то можно гораздо легче со следа преследователей сбить. Да только как много ещё будет у княжны сил, чтобы идти вот так, не останавливаясь? Она уже оттягивала руку сильнее, всё норовя на ней повиснуть, но пока перебирала ногами, придерживая подол, и не жаловалась.

Как дошли они до границы реки, Чаян снова поднял Елицу над землёй и ступил в воду холодную — до ломоты в костях. Но скоро мышцы привыкли — и он пошёл чуть выше по руслу, по колено погружаясь в течение сильное, да не настолько, чтобы с ног сбить. На другой берег он перебираться не думал. Пройти чуть дальше, а там снова на ту же сторону выбраться — но следов уже видно не будет. А пока отыщут, если сумеют — там и уйдут они с Елицей ещё дальше.

Пока, к счастью, никаких звуков погони не слышалось сквозь дыхание старого, безмятежного в своей мудрости леса. Нарастал зной. Даже в зыбкой тени густых ветвей, что склонялись над рекой низко, протягивались поперёк русла, сплетались между собой. Липли ко лбу влажному от пота мошки назойливые, зудели и лезли в глаза. Елица всё смахивала их с лица Чаяна, прогоняла, то и дело касаясь кожи своими нежными пальчиками, и бранилась тихо, смущённо.