Пламя моей души (СИ) - Счастная Елена - Страница 57

Леден громко хмыкнул. Разговаривать что с братом, что с Елицей он тоже стал гораздо меньше. Иногда она пыталась понять, какие мысли сейчас наполняют его голову — и не могла. Ничего удивительного. Его можно было узнавать бесконечно и никогда не узнать до конца. Но ощущение его рядом не исчезало. Хоть и казалось, что разделяет их сейчас гораздо большее, чем соединяет.

— Да этот мужик решил просто изрядно отыграться. Помаять в ожидании, — Чаян махнул рукой. — Всегда был сварливым, что старая дева в годах.

— Ничего. Он хоть и упрямится, а всё равно сделает так, как нужно, — Леден обернулся на брата, тая в глазах лёгкую насмешку. — Не дурак ведь совсем. Понимает, что к чему.

Видно, не раз он ещё уколет Чаяна напоминанием о том, как тот попал в западню, соблазнив дочку Макуши так неосторожно и решив, что и на сей раз всё ему сойдёт с рук. Да только покоя не давала мысль, что сам Леден будет с Вышемилой делать после — как всё закончится.

Елица тряхнула головой легонько, отбрасывая мысли ненужные. Он — взрослый муж. Уж как-то да разберётся — не ей ему указывать, не ей за него беспокоиться. А коли и женится — то что ж?

Боянка взглянула на неё вопросительно, словно почувствовала что, да Елица только рукой махнула: хорошо всё — и челядинка успокоилась.

Княжичи торопились добраться до Полянки непременно к вечеру, чтобы не останавливаться больше на ночлег незнамо где. Чаян будто чуял некую опасность, что преследовала их, но не мог толком никому объяснить своих смутных ощущений. Может, так сказались на нём чары Димины — что за любым кустом теперь подвох чудился. А может, и правда неким внутренним чутьём видел он то, что ожидает их — а потому не хотел оставаться вдали от людского жилья да без какой-никакой подмоги.

И торопливость общая, с которой едва приостанавливались они на отдых среди дня, а после вновь трогались в путь, всё же привела их в Полянку вовремя.

Весь эта не была погостом. Раскинулась она совсем на окраине Остёрского княжества. И говорили, Борила пытался не раз отвоевать её, да Светояру удавалось владения свои удерживать нерушимыми. Только потом Елица узнала, что было такого в этой неприметной веси — такой же, как и многие другие вокруг неё. Здесь родилась в своё время Милислава — женщина, которая вольно или невольно рассорила кровных братьев. А после была погребена на здешнем жальнике. Только Светояр о том не знал — но неосознанно цеплялся за этот кусок земли, покрытый то непроходимыми сосновыми лесами, то лядинами вспаханными, да почти бесплодными, как и все, что были в Остёрском княжестве.

Жили здесь раньше родичи Милиславы. И рассказывал Отрад, что очень мать её удивилась, как привёз Борила жену свою подле Полянки хоронить. Дочь она и увидеть уже не надеялась с тех пор, как та пропала. А увидела всё же, казалось бы, да уже мёртвой. И вскоре сама она вслед за дитём последовала. Теперь в веси не осталось никого, с кем можно было поговорить о матушке.

Елица бывала здесь, конечно, но тайно, чтобы Светояр не прознал, что дочь Борилы в чужие, враждебные земли наведывается. Да и то, что Милислава здесь покоится. Иначе неведомо, что было бы. Да и съездить пришлось всего несколько раз. На последнюю Навью седмицу Елица была в Полянке уж, посчитай, две зимы назад. И теперь опасалась перепутать тропинки нужные, что привели бы её к усыпальнице матери.

Хоть и не ждал гостей важных здешний староста Берибор, а всё равно постарался на славу, чтобы их устроить удобно, вниманием не обделить. Благо изба у него оказалась большой, да и у сына его, что по соседству тут же жил. Женщин оставили у Берибора, а мужей отправили к нему.

Сам староста знал, что скрыл здесь в своё время князь соседних владений Борила, и лишь из уважения и знакомства близкого с матерью Милиславы не стал ни о чём доносить Светояру. Да только, пусть князь умер, по-прежнему не рад он был, что кто-то о том ещё вспоминает. А тут и вовсе сами княжичи наведались.

— Думал, коль и приедешь этим летом, княжна, так уж на Русальную неделю, — проворчал он за вечерей. — А там и вовсе столько всего стряслось, что не ждал совсем.

— Ты не серчай, — попыталась успокоить его Елица, внимательно оглядывая встревоженное и вместе с тем будто бы чуть злое лицо. — Мы надолго тебя не стесним. Я только с утра на матушкин курган наведаюсь — и всё.

Никогда ещё не приходилось видеть Берибора таким сердитым. Хоть и принял он гостей, как подобает, а вовсе им не рад. Словно и боится чего-то. Как будто Светоярычи или Елица сама могли накликать на него какую беду. Только жена его, полнотелая и шумная обычно Ждимира, посматривала на всех с сочувствием явственным. Будто разделяла с ними все переживания. Смотрела она и помалкивала — что было на неё не похоже.

Да недосуг было размышлять над странностями хозяев. Елица и улечься спать не могла нынче долго: так волновалась о том, что дальше будет, найдёт ли какую подсказку у кургана матери. Уже и хозяева по лавкам своим разбрелись, и Боянка ложиться собиралась: а у неё и сна ни в одном глазу не было. И дело одно осталось не выполненное, которое она всё откладывала. Но всё ж пришлось с духом собраться, челядинку потревожить, пока спать не устроилась.

— Сбегай к сыну Берибора, передай княжичу Ледену, что перемолвиться парой слов мне с ним надо сейчас. Встретимся с ним у липы, что между избами растёт. Боянка только кивнула и умчалась: быстрее поручение выполнишь, быстрее освободишься.

Скоро она и вернулась, сказала, что всё, как велено было, княжичу передала. Елица собралась быстро, едва платок накинула на голову да понёву поверх рубахи ко сну надетой повязала. Выбежала едва не опрометью из избы душноватой: хозяева, уже сонные, лишь недоуменными взглядами её проводили.

Леден ждал под оговоренной липой, прислонившись спиной к стволу её широкому, тёмному. Свисали перед лицом его осыпавшиеся пучки мелких цветков. Странно, что не обобрали для отваров и настоев разных. Видно, с дерева, что хранили оба дома, никто ничего брать не хотел.

— Ты точно меня здесь увидеть ожидала, княжна? — послышался из полумрака золотистых сумерек его низкий голос, от которого даже дрожь по спине пронеслась. — Может, Чаяна ты позвать хотела? Да челядинка бестолковая напутала?

Не удержался, уколол всё ж… Она шаг приостановила, обиженная его чуть насмешливым тоном. Да так жарко стало вдруг от стыда за всё, что они со старшим братом его учинили — что и не вздохнуть. А пуще оттого, что Леден обо всём прознал. Да как тут не догадаться?

— Нет, тебя звала, — ответила она твёрдо.

Княжич отлепился от ствола и шагнул к ней из глубокой тени ветвей.

— Зачем?

Дохнуло слегка его запахом, отрисовал мягко совсем уж скудный свет небоската напряжённые мышцы его шеи и рук, сложенных на груди. Елица сглотнула тихо, словно жажда на неё накатила вдруг.

— Завтра со мной к кургану пойдёшь, — она встала на вытянутую руку от него, почти качнувшись уже приблизиться ещё. — Ведь ты сумеешь Сердце почувствовать. Ваши волхвы говорили…

— Коли было бы Сердце на этих землях, разве пытали бы люди лишения по-прежнему? — Леден чуть склонил голову, оглядывая Елицу исподлобья. — Значит, нет там его.

— Я верю, что мы обязательно отыщем там что-то. По-другому быть не может. Мать знала, где Сердце. Теперь я уверена.

Княжич коснулся кончиками пальцев подбородка Елицы: чтобы глаза от него не прятала. Чуть сжал его, удерживая — и прохлада привычная уже поползла по коже к скулам, губам.

— Говори, что ты задумала!

Кажется, даже листья на липе колыхнулись от его негромкого, но властного приказа. А у Елицы и вовсе в груди ёкнуло.

— Я ничего не задумала. Просто хочу, чтобы ты был рядом. Ты можешь увидеть то, что я не сумею.

Леден отпустил её, вздохнув, и шаг назад сделал, будто торопясь вновь отдалиться. Елица смяла в кулачках концы повоя, неотрывно глядя на него и ожидая хоть какого-то ответа.

— Хорошо, — только и сказал он. — Завтра утром, как рассветёт, здесь встретимся. Больше никого звать с собой не будешь?