Камень. Книга Девятая (СИ) - Минин Станислав - Страница 35

— Ты так не поступишь! — Соня смотрела на меня с надеждой. — Ты благородный и добрый! И в прессе про тебя так пишут! И молодежь к тебе относится с огромным уважением… И я так чувствую…

Вот девку мотает! Только что она меня боялась до ужаса, а сейчас я добрый и благородный! И, что характерно, говорит она то, что чувствует, уж это я мог утверждать со всей уверенностью.

— Так будешь находиться рядом со мной и подружишься наконец с остальными девушками?

— Уговорил, — вздохнула Соня и продолжила уже просящим тоном: — Алексей, а ты мог бы ни с кем не делиться своими… выдумками о моих способностях? И о том же самом попросить того свитского в кепке, от которого у меня кровь в жилах стынет?

— Увы, Соня, отца я в известность поставить обязан, — развел я руками, мысленно улыбнувшись от такого точного описания личности одиозного «свитского в кепке».

— Ну, Алексей… — норвежка состроила просящее личико. — Пусть это будет нашей маленькой тайной. Иначе я на тебя очень-очень обижусь.

— Соня, — я хмыкнул, — не забывай, у меня три младших сестры и в друзьях большое количество девушек твоего возраста. Прими совет, если хочешь остаться со мной в нормальных отношениях, не стоит на мне отрабатывать эти свои приемы, они не пройдут. Мы договорились?

— Ты не оставляешь мне выбора, — надула губки она. — А что мне делать, если Вилли и Ума даже при тебе начнут за мной усиленно ухаживать?

— Уверен, уже сегодня вечером и немцы, и итальянцы после общения со старшими родичами станут белыми и пушистыми. Может, вернемся к остальным?

— А куда нам торопиться, Алексей? Ты ведь так мне и не показал, что хотел…

***

К моему немалому удивлению, постоянное нахождение норвежки где-то неподалеку от меня не вызвало в нашей компании никаких вопросов. Ситуацию чуть позже мне объяснили братья Аль-Нахайяны:

— Георг провел разъяснительную беседу по поводу твоих обязательств перед Ольденбургскими, — улыбался Диаб, — все отнеслись с пониманием. А Гогенцоллернам и Медичи сейчас не до Сони — до них начало доходить, в каком именно ключе с ними будут разговаривать старшие родичи.

— Очень на это надеюсь, — я отсалютовал братьям бокалом с французской минералкой.

— И мы надеемся, — кивнули они. — Как ни крути, но быть хоть краем причастными к подобного рода скандалам не есть хорошо для репутации… А у тебя здорово получилось их в себя привести, ты конфликтологию где-то специально изучал?

— В лицее факультатив был, вот кое-что и помню, — соврал я, не моргнув глазом.

— А мы только сейчас начинаем индивидуальный курс слушать, — с важным видом заявили они. — После увиденного сегодня отнесемся к изучению этой науки с большим рвением.

— Отец мне тоже обещал специалиста найти, так что приезжайте в гости, будет что обсудить.

— Обязательно приедем…

С принцессами и нашими девушками по поводу Сони мне пришлось разговаривать отдельно:

— Красавицы, я вас очень прошу, возьмите норвежку в свою дружную компанию! Чего вам стоит?

— В свою дружную компанию? — переспросила Демидова и хихикнула. — Лешка, да эта норвежка от тебя отойти боится! Чем ты ее так напугал?

— Красавицы, вы не поверите, пришлось поступить очень гнусно, — я тяжело вздохнул, — пообещал Соне, что пожалуюсь на нее старшим Ольденбургским.

— Ах ты подлый тип! — теперь хихикали и все остальные. — Как ты мог пасть настолько низко?

— Да уж, пришлось пожертвовать остатками репутации, но, надеюсь, у нас дуэлей больше не будет.

После охов и ахов, закончившихся, впрочем, довольно быстро, я продолжил:

— Красавицы, вот видите, на какие жертвы мне пришлось пойти? Обещаете, что подружитесь с Соней?

— Да-да, обещаем…

Успел я пообщаться и с Панцулаей. Поболтав на общие темы и обсудив впечатления от отдыха, который для меня превратился в череду постоянных проблем и проблемок, и настоящий отпуск напоминал только отчасти, я задал девушке интересовавший меня вопрос:

— Лена, как у вас с Фрицем? — и, заметив, как она покраснела и замялась, продолжил: — Мне перед твоим отцом отчитываться, так что изволь рассказывать.

Помявшись еще какое-то время, девушка вздохнула:

— Все у нас с Фрицем хорошо… Красивая романтика… ничего больше. Сегодня ночью, после приема, долго гуляли… — И она продолжила уже с вызовом: — Да, Алексей, мы с Фрицем целовались, если это тебя интересует!

— Ясно, — кивнул я с улыбкой. — Что еще? Подарки, знаки внимания?

— Цветы Фриц каждый день нам с девчонками присылает…

Цветы? Твою же бога душу мать! А я Алексии, кроме шмотья и цацек из Монако, так ничего и не отправил!

— Драгоценностей еще много надарил, — продолжала Лена. — Я когда первый браслет девчонкам показала, они были в восторге и сказали, что он очень дорогой. А потом они мне завидовать начали, и я остальные подарки Фрица им больше не показывала… Алексей, — она подняла на меня виноватые глаза, — там очень много, у меня целый пакет набрался… И все эти украшения, как мне кажется, очень-очень дорогие…

— Даже не сомневаюсь, Леночка, — покивал я. — Целый принц старался, он может себе позволить. Как Вилли к тебе относится?

— Вилли любит младшего брата и опекает его, а ко мне относится с симпатией, но… несерьезно как-то, — девушка невольно прикусила губу.

— Другое мышление, Леночка. Вилли в первую очередь думает стратегически, блюдя интересы рода, вот и… ну, ты поняла. — Она кивнула. — А если серьезно, ты же понимаешь, что у вас с Фрицем нет будущего?

— Понимаю, — девушка опустила голову. — Мне и так несказанно повезло, когда тебя к нам на курс перевели, а потом ты взял надо мною шефство и попросил Женю с Тамарой о том же… Поездка эта, знакомство с Фрицем… Леша, я как в сон попала, и мне очень не хочется просыпаться. — Она вскинулась. — Но, когда надо, я проснусь, ты не переживай, и глупостей не наделаю.

— Очень на это надеюсь, Леночка…

С Ваней на тему норвежской принцессы удалось переговорить только после позднего обеда, вырвавшись из ресторана на рецепцию отеля под предлогом неотложных дел. Доложившись о беседе с Соней, ответил на несколько уточняющих вопросов колдуна, который, в конце концов, расслабился, развалился в кресле и авторитетно заявил:

— Царевич, твой папахен был прав, девка зачетная! — Кузьмин аж причмокнул. — А представь, что она из себя представлять будет через пару лет, когда окончательно сформируется как женщина, округлившись в нужных местах? Созреет, так сказать?..

— Боюсь себе даже представить, — отмахнулся я. — И тогда любой вояж Сони по заграницам повлечет за собой нескончаемую череду дуэлей.

— Это если у норвежки официального жениха не будет, — подмигнул мне колдун и продолжил заговорщицким тоном. — Царевич, ты бы присмотрелся к Соньке, тем более девке всего шестнадцать… Пока она подрастет, пока ваши родичи сговорятся и начнут размер приданого утрясать… Короче, много воды утечет…

А Ванюша-то дело говорит, особенно в свете матримониальных планов Романовых на мой счет. Понятно, Кузьмин в первую очередь о своей дочке печется, но тут наши с ним устремления с тайными желаниями полностью совпадают…

— Это просто мои мысли, царевич, — Ваня поднял руки в защитном жесте. — Если хочешь, я Шурке официальную рапортину напишу с полным обоснованием предпочтительности вашего брака?

— Не надо, — помотал я головой. — Отец с этих своих посиделок с остальными наследниками вернется, мы ему все доложим, а дальше видно будет. Ты мне лучше другое скажи, не хочешь супруге через дворцовых цветы отправить? Прохор бы отправил букет своей Екатерине, а я Алексии? Ну еще можно Маше, Варе и Лизе…

Колдун аж фыркнул:

— Царевич, сразу видно, что ты не был женат! Если моя Наталья получит букет без повода, то первой ее мыслью будет, что я в Монако забл@довал! Это вы с Прошкой цветы можете без повода и без последствий отправить, у вас конфетно-букетный период продолжается, а у меня… — он отмахнулся. — Я глубоко женат! Вот только если мы все вместе подарим, и Наталья будет про это знать, то вроде как и нормик…