Камень. Книга Девятая (СИ) - Минин Станислав - Страница 34

Твою же бога душу мать!!! Норвежка абсолютно не светилась! В ней вообще ничего не указывало на способности колдуньи! И сознание Сони точно ничем не отличалось от сознания обычного человека, не имело даже намека на защиту! И тем не менее девушка меня видела, чувствовала и адекватно реагировала сообразно представленным обстоятельствам!

Опасаясь, что норвежка вот-вот сорвется в натуральную истерику, я резко вышел из темпа, развернулся и пошел к воде, чувствуя, как за мной увязался Кузьмин.

— Ляксандрыч, что хоть случилось? — догнал он меня.

— Ваня, дай подумать, — отмахнулся я, продолжая аккуратно отслеживать девушку, и тут же вспомнил, чью реакцию мне напомнила реакция Сони. — Ванюша, — я повернулся к Кузьмину, — смотри мне в глаза и не смей врать! Твоя супруга Наталья меня видит?

— Ну… — замялся он и опустил глаза.

— Ванюша, это очень важно, поверь, — вздохнул я.

— Видит, — Кузьмин поморщился. — И меня видит буквально насквозь… Царевич, — зашептал он, — только ты ничего не подумай, она не колдунья, просто может видеть… и лечить.

— А ты чувствуешь, когда она на тебя смотрит?

— Нет, — помотал он головой, — и ты не чувствовал… Царевич, отец родной! Только Витальке Пафнутьеву супругу мою не сдавай! Он же, гнида канцелярская, Наталью к делишкам своим черным мигом приспособит! И останутся детки малые без мамкиной любви и заботы, а сама Наташка уже никогда не будет прежней!..

— Ванюша, заткнись, пожалуйста! — мне было не до сантиментов, колдун мог продолжать свои причитания еще долго. — А сейчас вспомни: не почувствовал ли ты пару минут назад, когда я этим двум принцам помогал, чего-то необычного?

На лице Кузьмина отразилась усиленная работа мысли, но ответ я получил совсем не тот, на который рассчитывал:

— Раньше такого не было, а из новеньких у вас в кодле великосветской одна только эта малолетняя норвежская принцесса, про которую твой папахен мне вчера все уши прожужжал, обзывая ее самой натуральной ведьмой… — он расплылся в улыбке: — Подожди-ка… Лично я ничего необычного не почуял, принцесска не светилась, а вот ты, царевич, судя по твоей крайне фееричной реакции, все-таки что-то заметил? И вопросики соответствующие начал задавать, — Улыбка колдуна стала еще шире. — Царевич, прими совет от старшего товарища, неглупого и чуткого: забудь ты про жопастую с длинной и женись на Соньке — детишки у вас получатся что надо!

— Соньке ваш покорный слуга внушает ужас, — буркнул я. — Чего, думаешь, мы с тобой здесь стоим? Она, бедняжка, только в себя начала приходить, и, боюсь, теперь у нее обо мне сложится не самое лучшее мнение. А ты про детей каких-то говоришь…

— Точь-в-точь как в нашу первую встречу с супружницей, — Кузьмин мечтательно зажмурился. — Как же Наташка была хороша в том ее испуге, как мила, невинна и беззащитна… Именно этими качествами она и смогла хоть как-то залечить мое раненое сердце. Глянь, царевич, — тон колдуна неуловимо изменился, — пациенты твои уже на своих двоих утвердились…

«Мировая» прошла успешно — чуйка однозначно сигнализировала, что легкая критика организмов практически полностью погасила у молодых людей выплеск дурных гормонов. Героем, понятно, стал «дерзкий, настойчивый и умелый» Нарышкин, в отношении которого сначала рассыпались в комплиментах Гогенцоллерны с Медичи, а потом и наши девушки. Сам Виктор смущался, краснел и уже в свою очередь «пел дифирамбы» немцам и итальянцам. Не забыли и про меня — Гогенцоллерны с Медичи, пребывавшие уже под хорошим таким «газом», от лица своих родов выразили благодарность, заверив в своей вечной дружбе, Нарышкин же просто пожал руку и объявил себя неоплатным должником.

Мне же все это время, если честно, было не до того — я ломал голову, что мне делать с Соней? Судя по эмоциям норвежки, от предистеричного состояния она уже отошла, но продолжала испытывать по отношению ко мне самый натуральный страх и близко не подходила, фактически прячась от меня за другими девушками. Последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, стал заданный во всеуслышание вопрос уже «нарядного» Вильгельма:

— А почему от нас Соня прячется?

Схватив свой стакан «отвертки» с барной стойки, я, понимая, что норвежку сейчас «окружат» все те же поклонники, через которых потом «не пробиться», протиснулся сквозь веселящихся девушек и подошел к замершей при моем приближении принцессе:

— Сонечка, пойдем прогуляемся, мне тебе кое-что надо показать, — и указал в сторону моря.

На пару секунд преобладающей эмоцией у девушки стала паника, но она быстро взяла себя в руки и кивнула:

— Конечно, Алексей…

***

— Куда это они?.. — нахмурился старший Гогенцоллерн.

— У меня вопрос тот же… — недовольно протянул старший Медичи.

— Родственник перестраховывается, — хмыкнул Виндзор. — И правильно делает, а то мы до вечера тут еще парочку вызовов на дуэль получим. Кроме того, именно Алексея норвежцы просили за Соней присмотреть, так что он в своем праве.

Немцы переглянулись с итальянцами, дружно вздохнули и потянулись за стаканами…

***

До воды мы с девушкой дошли молча, так же молча я поднял несколько камешков и запустил «блинчики».

— Соня, почему ты меня боишься? — решил, наконец, поинтересоваться я.

— Потому что ты страшный… — совершенно безэмоционально сказала она.

— Это не ответ, — заулыбался я. — Назови конкретные причины. Может, тебя смущают мои седые волосы, скулы или неправильный прикус? Или уши слишком прижаты к черепу?

— Алексей, — так же ровно продолжила она, — ты прекрасно понял, что я имею в виду.

— Хорошо, — я заулыбался еще шире. — Тогда следующий вопрос: как ты людей лечишь, руки накладываешь или можешь обойтись без непосредственного контакта?

Не без удовольствия я наблюдал, как норвежка с каждым моим словом напрягается все сильнее.

— Не хочешь отвечать?

Соня горделиво выпрямилась и уставилась на линию горизонта, а я продолжал давить:

— Могу предположить, что данная информация является секретной в вашем роду, не так ли? — И опять молчание. — Соня, в России есть поговорка: любопытство сгубило кошку. Так вот, тебя выдало твое любопытство во время… неких процедур, необходимость проведения которых стала следствием твоего же легкомыслия, если не сказать больше…

— Моего легкомыслия?

Соня резко повернулась ко мне и уставилась в глаза без какого-либо намека на страх.

— Моего легкомыслия? Что ты такое несешь, Алексей? Не моя вина, что эти… что эти так на меня реагируют! Ведь Виндзор держал себя в руках? — Я кивнул. — А твои братья и остальные русские дворяне? А ты сам? Так почему ты меня обвиняешь в том, в чем я не виновата?

Грудь девушки вздымалась, ноздри трепетали, глаза сверкали, а кулачки сжимались. Господи, как она была хороша! Натуральная ведьма из сказки!

— Соня, — вздохнул я, — не перекладывай с больной головы на здоровую! Если ты за себя прекрасно все знаешь, могла бы просто не допустить возникновения подобной ситуации. Или на родине ничего подобного не случалось? — Девушка молчала. — Соня, ты можешь это… ну, ты поняла, как-то контролировать?

— Нет, — буркнула она. — Это мое проклятие.

— С этим утверждением многие поспорят, — хмыкнул я. — Тогда не вижу иного выхода, кроме как выполнить до конца данное твоему деду обещание и убедительно попросить тебя постоянно находиться рядом со мной.

В глазах норвежки заплясали чертики:

— Алексей, — томным голосом протянула она и облизнула губы, — ты же понимаешь, что подобное наше с тобой… сближение обществом будет истолковано однозначно?

— Мне наплевать на мнение общества, — опять хмыкнул я. — А если тебя что-то не устраивает, могу предложить второй вариант: мы с отцом встречаемся с твоим дедом, описываем свое видение ситуации и снимаем с рода Романовых всю и всяческую ответственность, а уж дальше с тобой разбираются родичи. Представь только, как обрадуются твоему внезапному отъезду на родину старшие Гогенцоллерны и Медичи, конфликт между которыми я кое-как потушил?