Сага о Кае Эрлингссоне. Трилогия (СИ) - Громов Ярослав - Страница 9

На следующий вечер Фомрир снова говорит: «Дай мне попить и поесть, а то вдруг проголодаюсь». Пахарь не хотел соглашаться, но все же опять дал ему бочку браги и воз хлеба. И снова Фомрир всю ночь продрых.

Тогда на третью ночь Фольси сделал по-другому. Он добавил в брагу отвар из ягод жостера. Фомрир выпил всю бочку с отваром и уснул. А потом проснулся от того, что у него скрутило живот да так сильно, что никакого терпежу не было. Скинул он портки, сидит и дрищет так, что гул по всему полю стоит. И пока он сидел, выскочил на него огромный кабан по имени Гарт, который как раз и портил зерно. Фомрир от неожиданности как ударил прямо в пятак Гарту, тот зараз замертво и свалился. Вот так Фомрир спас поля Фольси от разорения.

Ингрид захихикала. Под хорошую историю и впрямь идти было веселее. Правда, я не был уверен, что правильно все рассказал, кажется, мама говорила, что это кабан Гарт не заметил спящего Фомрира и навалил ему на сапог, тогда бог-воин рассердился, вмиг догнал кабана и убил его ударом в пятак. Но и так неплохо получилось.

Жажда одолевала нас все сильнее и сильнее. Козы тоже не хотели уже тащиться следом и все время норовили остановиться и пожевать листья. Поэтому когда мы добрели по тропе до глубокой расселины, из которой явственно веяло сыростью, я обрадовался.

— Так, ты стой здесь и никуда не уходи. Я схожу проверю, безопасно ли там и есть ли вода. Если все хорошо, то сходим и напьемся вволю.

Ингрид кивнула. У нее была и хорошая сторона: она не ныла и слушалась меня.

Я последовал по тропе в овраг. Там было темно из-за густых нависающих ветвей и очень сыро, ноги то и дело проскальзывали по глине, и все указывало на то, что вода там была. Срубив топориком очередной торчащий из стенки корень, я замер. Мне показалось, что я что-то услышал, но не долгожданное журчание ручейка. Это было похоже на тихое похрюкивание.

После крутого поворота я вышел на более просторное место, в отдалении и впрямь поблескивала вода, но я уставился на зверюгу напротив меня.

Кабан был просто огромный. Я бывал прежде на охоте с отцом, но тех подсвинков, что мы убивали, было глупо сравнивать с этой махиной. В холке он был примерно мне по грудь, перепачканные землей клыки выступали из нижней челюсти на целую ладонь, а маленькие глазки уже налились краснотой и яростью. Кажется, я ступил на его территорию.

Громко взвизгнув, он помчался прямо на меня. Единственное, что я успел сделать, так это выставить топорик перед собой. И мне повезло, топорище уперлось в морду, застряв между пятаком и клыками, я проехал по скользкой глине несколько шагов назад и только потом упал, все еще удерживая тушу подальше от моего живота.

Не, Кабан, конечно, далеко не Гарт из мифа, но так и я совсем не Фомрир, чтобы уложить такого секача ударом кулака в пятак.

Отец говорил, что если на тебя безоружного побежит кабан, то нужно уклониться от его атаки и покинуть те места, которые он считает своим домом. Если это не бешеная свинья с поросятами, то, возможно, секач не станет тебя преследовать.

Кабан отскочил назад и снова напыжился, собираясь атаковать. Я медленно поднялся, глядя прямо ему в глаза, и стал ждать. Как только он помчался на меня, я отскочил вбок и ринулся обратно по оврагу, молясь всем богам, включая миролюбивого Фольси, чтобы не поскользнуться.

К счастью, за поворотом его владения заканчивались, так что он не стал меня преследовать, но к скучающей Ингрид я вылетел гораздо быстрее, чем спускался вниз.

— А что водичка?

Тут я сполз на землю и истерично захихикал, глядя на перепачканный глиной топор. Тоже мне, великий воин, обладатель первой руны, а едва не был убит двадцатью пудами свинины.

Когда я успокоился, мы прошли вниз вдоль расселины, отыскали вытекающий ручеек, вдоволь напились сами и напоили коз. Я понял, что дальше тащить этих тварей нет смысла. Они слишком сильно замедляли нас, поэтому я принял волевое решение и перед следующим подъемом сам зарезал обеих, втайне надеясь на получение второй руны. Ведь после первой руны я убил еще одного парня, и если при добавлении еще двух коз был шанс. Вот только у Фомрира было другое мнение. Я не получил ничего. То неведомое мне глупое условие по-прежнему действовало. А ведь ограничения, как правило, стоят только на первую жертву.

Любимец богов! Отмеченный с рождения! Притягивающий молнии! Громогласный! Ох, уж эти боги и их капризы.

Мясо я нарезал пластинами, пересыпал их солью, надеясь, что оно испортится не так быстро, обмотал широкими листьями так плотно, чтобы запах не просачивался наружу, закрепил тяжелый мешок за спиной поудобнее. И мы вновь поползли в гору.

Кабаньи тропы я старательно обходил. Сейчас как раз было то самое время года, когда свиньи-мамашки выгуливали свои многочисленные выводки, сторожа их, как зеницу ока. Мы видели разных зверей, но нечего и думать было о том, чтобы поохотиться на них. Не с топориком, по крайней мере. Эх, мне бы лук или охотничье копье… Видели и волков, но те были сыты и не обратили на нас никакого внимания. Не трогайте нас, мы не тронем вас. Увы, это правило работало только среди животных, да и то не всегда.

Я старался идти на север, определяя стороны света по солнцу, и не хотел сильно удаляться от берега, но там, где мы шли, морем даже не пахло. Я надеялся, что ближайшая деревня находится в каком-нибудь глубоко вдающемся в сушу заливчике, а значит, мы рано или поздно должны натолкнуться на обрыв и воду.

Ингрид молча следовала за мной. Она уже не просила рассказов о богах, а просто пыхтела сзади, останавливаясь лишь для того, что присесть за кустиками. Вечером мы удачно натолкнулись на ручеек, перекусили скукожившимися овощами, рыбой и парой кусочков мяса, но заночевали немного в стороне, чтобы звери, идущие на водопой, не нашли нас.

Еще день похода. Потом еще один. Из еды осталась лишь рыба да подозрительно пованивающие ошметки мяса. Порой мне казалось, что мы топчемся на месте или ходим вверх-вниз по одной и той же горе, настолько все было однообразно. И без того тощая Ингрид еще больше осунулась, ее нос и подбородок заострились, и она по ночам вскрикивала от боли, у нее сводило ноги, хотя днем она не жаловалась на усталость. Я уже начал отчаиваться и решил свернуть к морю, чтобы проверить, нет ли где дыма.

Полдня мы добирались до ближайшего берега и обнаружили лишь серые каменные скалы и глухо бьющиеся волны.

— Вон там что-то есть! — пискнула Ингрид и указала на бухточку, которую осталась позади.

— Что? — спросил я и почти сразу заметил легкий растворяющийся дымок. — Вижу.

Меня тут же охватили сомнения. А с чего это днем там что-то жгут? А если там всего лишь чей-то корабль остановился, чтобы пополнить запасы воды или еды? И если это так, то это скорее всего, враги, так как это наши земли. Свои бы пристали к деревушке, а не рыскали в глуши. От деревни Ове плыть сюда всего ничего, не больше пары часов при попутном ветре. Почему же Ингрид не знала про соседей? Хотя откуда ей знать, если она целыми днями разговаривала только с козами, даже истории о богах толком не знала?

— Пойдем туда?

Я скривился, но кивнул. Выбора толком не было. Еда почти закончилась, девчонка того и гляди скоро свалится от усталости, да и мне изрядно надоело сбивать ноги. То ли дело корабль. Поставил себе парус и плывешь куда надо.

Лишь к вечеру мы добрались до нужной расселины, но спуск решили искать утром, когда будет светло. Не хотелось свернуть шею возле возможного спасения. Мы, как обычно, запалили два костерка и улеглись между ними.

Проснулся я от сильного тычка в бок.

— Вы одни?

Я откатился вбок, едва не влетев в затухший костер, и попытался вскочить, но в мой живот тут же уперлось острие копья.

— Не дергайся. Вы одни тут? Откуда?

Передо мной стоял нескладный приземистый мужичок с измятым лицом. Из клочковатой пегой бороденки торчала куриная кость, он обсасывал ее и перекидывал из одного уголка рта в другой. Несмотря на его потрепанный внешний вид, я ощутил резкий страх. Он него так и веяло опасностью. И не только из-за копья в руке.