Сага о Кае Эрлингссоне. Трилогия (СИ) - Громов Ярослав - Страница 8

Мы плыли с отцом в Растранд всего несколько часов. Да, у нас был попутный ветер, и мы шли по ровному морю, без гор, оврагов и троллевых зарослей, которые приходилось то и дело обходить. У нас не было двух коз, которые так и норовили вцепиться желтоватыми зубами в ветки, и девчонка, еще не видевшая и семи зим, не тащилась следом. Но я думал, что за несколько дней мы сумеем добраться до самого Сторбаша. Сейчас я молился Фомриру, чтобы за это время мы доползли до ближайшей деревеньки.

Пока мы плыли, отец несколько раз указывал пальцем на узенькие извилистые проливы, уходящие вглубь суши, и говорил, что там находится та или иная деревня, говорил, сколько с нее можно получить провизии и какой, и сколько там воинов выше третьей руны. Но разве я его слушал? Я тогда злился из-за того, что он отсылает меня в какую-то глухомань. Что мой отец, самый сильный в Сторбаше, самый могущественный человек из всех, кого я знал, кто может решить любой вопрос и надавать по морде любому воину, сдался и просто избавился от меня.

Когда Ингрид в очередной раз упала и больше не смогла встать, я понял, что пора делать привал. Я и сам устал, хоть и меньше, чем девчонка. А ведь нужно было еще собрать ветки для костра и обжарки мяса, устроить лежанку и приготовить поесть.

Я походил вокруг, нашел подходящее место, расчистил площадку, привел туда Ингрид и сказал, чтобы она собрала хворост. Сам же отправился за нормальным деревом. Хворост горит быстро, и мы замучаемся кидать тонкие ветки, чтобы согреться. Нашел дерево, упавшее несколько лет назад, к счастью, оно сгнило только частично, и я смог отрубить несколько крупных ветвей. Стук от топора разносился, казалось, на всю гору. Зверей он вряд ли привлечет, все же середина лета, хищники нынче сытые и осторожные, людей тут тоже быть не должно, но я все равно хмурился от гулкого эха.

К тому времени Ингрид уже натащила целый ворох сухих веток, я кивнул и отправил ее за лапником. Спать на голой земле даже в летнюю ночь довольно холодно, и хотя рунные почти никогда не болели, нам нужно было выспаться. Завтра нам предстояло много пройти.

Я запалил небольшой костерок, засунул туда конец стволика, с другой стороны приготовил место для второго костра, затем из принесенных Ингрид свежих веток соорудил лежанку и уложил ее спать. Пусть она отдохнет получше, чтобы завтра не так быстро свалиться. А сам подождал, пока прогорят угли и, нанизав куски козьего мяса на прутики, стал его запекать. Лучше бы, конечно, соорудить что-то вроде вертела и запечь ее целиком, но у меня живот сводило от голода, и я уже не мог ждать.

Девчонка спала без задних ног, и даже запах жареного мяса ее не разбудил, поэтому я решил, что она не так уж и голодна, и смолотил все мясо, местами обугленное, местами еще сочащееся кровью. Приглушив немного голод, я нарезал новые куски и запек их, накормил Ингрид, даже приготовил мяса впрок, потом запалил костерок с другой стороны, улегся между медленно тлеющих углей и уснул.

Я проснулся ночью и сначала не понял, что меня разбудило. От почти потухших костров еще шло мягкое приятное тепло, Ингрид прижималась ко мне спиной, и все было спокойно. Я глянул по сторонам, но ничего не заметил, тогда я снова улегся на место и закрыл глаза. И спустя какое-то время услышал шуршание. Совсем рядом. Я резко сел и замер. Тишина. Только где-то в стороне ухают совы. Вдалеке послышался волчий вой. Отец всегда говорил, что волки летом отъедаются на более легкой добыче, чем человек, и что даже однорунный сможет отбиться от пары псин. Я не двигался, и вскоре снова услышал шуршание в паре шагов. Сразу за костерком. Туда я положил остатки козьей ноги.

Я вскочил и пнул тлеющие угли, огонь на мгновение ярко вспыхнул, и я успел углядеть лишь красноватую тень, убегающую с нашей едой.

— Да чтоб тобой тролли зад подтерли! — крикнул я с досады. Вот дурак. Надо было подвесить мясо на дерево.

Фольси — весенний бог земли, плодородия, любви.

Побратим Скирира. Первый решился сбежать

из моря на сушу, изобрёл земледелие.

Атрибуты — серп, серебряный тур, и цеп для обмолота.

Утром мы доели все заранее запеченные мной кусочки мяса, козью же ногу с жалкими остатками забрала неведомая лесная зверушка, которая перепугала меня ночью. К счастью, она была небольшой и не смогла утащить наши рогатые запасы: козы благополучно пережили эту ночь. Я почему-то не подумал заранее о том, что эти животины — неплохой запас еды не только для нас, но и для всех лесных хищников. Волки легко могли учуять их, а заодно проверить и нас на вкус.

От коз надо было срочно избавляться. Или взять с собой, а при нападении зверей бросить их для отвлечения внимания.

Словом, я ничего не решил, и мы потащились в гору в том же составе: я, Ингрид и две козы.

В гору без нормальной тропы было идти сложно. Мы то и дело поскальзывались, обходили колючие заросли, проползали под тяжелыми лапами елей и, скорее всего, изрядно петляли. Только к полудню мы выбрались наверх, но я это понял лишь потому, что земля под ногами перестала быть наклонной, а так вокруг были все те же деревья, кусты, иголки под ногами.

— Ой, грибочки, — пискнула девчонка. Она совсем не поменялась после благодати, и мне было неприятно думать, что у нее та же первая руна, что и у меня. Но ей она досталась как подарок, просто так, а мне пришлось через столько пройти. Клянусь молотом Скирира, у богов дурацкое чувство юмора.

— Ты знаешь, какие можно есть?

В Сторбаше был случай, когда целая семья померла, поев грибов, которые собрала и приготовила их рабыня. Ее, конечно, забили плетьми, хоть она и клялась, что собирала только правильные грибы, но кто ж поверит рабыне? Все знали, что хозяин легко гневался и не раз избивал ее до полусмерти. С тех пор мне грибы опротивели. Я видел посиневшие трупы. Это недостойная смерть, позорная. А ведь отец той семьи был неплохим воином, в свое время ходил с отцом в походы, а подох, как какая-то псина.

— Эти вроде можно, — ответила Ингрид, но я все же вышиб из рук ее грибы и запретил их трогать.

На склоне я нашел звериную тропу, и идти сразу стало легче. Чего я совсем не учел, так это нехватку воды, и рассчитывал, что тропа приведет нас к какому-нибудь ручейку. Пока мы еще держались. Если станет совсем тяжко, то можно было выпить крови, я слышал, что так порой делали в длинных походах.

— А расскажи что-нибудь про богов, — снова эта пискля.

— Ты слышала про Фольси? Это весенний бог-пахарь. Он вышел из моря, как и Хунор.

— Он его братик?

— Нет. Да. Не знаю, — разозлился я. — Ты будешь слушать или нет?

— Буду-буду.

— Так вот. На самом деле Фольси вышел на сушу даже вперед Хунора. Он был таким красивым и приветливым, что первый же зверь, который увидел его, преклонил колено и позволил Фольси сесть на него. Это был огромный белый тур с гигантскими рогами. Фольси вскочил ему на загривок и поскакал. Когда тур мчался по горам, он копытами взрывал землю. От сильного ветра с головы Фольси сорвались несколько золотых волос, они упали во взбитую копытами землю и проросли пшеничными колосьями.

— Получается, что зернышки — это Фольсевы волосики?

— Нет, дуреха. Волосы превратились в колосья. А зерна — это просто зерна.

— Ладно. А еще?

— Еще? — я попытался припомнить что-нибудь. — А, вот. Однажды Фольси заметил, что его золотые поля кто-то начал портить, то повытопчет почем зря, то сожрет почти созревшее зерно. Вот он и попросил Фомрира поймать вредителя.

Мифы про Фомрира я помнил получше, чем про Фольси.

— Фомрир запросил себе половину урожая за свою помощь. Бог-пахарь не хотел отдавать так много, но делать было нечего, и он согласился. Перед тем, как идти караулить поля в первую ночь, Фомрир потребовал от Фольси еды и питья на всю ночь. Тот послушался, дал ему целую бочку ячменной браги и воз свежевыпеченных караваев, — у меня самого аж слюнки потекли, пока рассказывал. — Фомрир не стал ждать, слопал хлеб, выпил всю брагу и завалился спать. Наутро приходит Фольси: поля снова вытоптаны, а защитничек дрыхнет. Рассердился Фольси, но ничего не сказал.