Сага о Кае Эрлингссоне. Трилогия (СИ) - Громов Ярослав - Страница 40

— Х-хорошо. Я согласен.

— Вот и молодец. Ты получишь тройную долю!

— Прежде чем ее убивать, надо понять, как это лучше сделать, — сказала Дагна.

— А что думать? Знай себе тыкай копьем да руби топором, — рассмеялся незнакомый мне мужчина, по-видимому, из ватаги Хроара. — Вечно эти женщины все усложняют.

— Мужчинам только дай волю во что-нибудь потыкать, — спокойно поддакнула Дагна, а потом швырнула нож, которым нарезала мясо, и едва не проткнула руку возразившего. — Если бы в огненного червя просто тыкали копьями, то погиб бы не только тот идиот с копьем, но и все остальные воины, и город в придачу. Верно я говорю, Эрлингссон? — внезапно обратилась она ко мне. Неужто узнала?

— Это верно. Даже Тинур Жаба на десятой руне не справился бы с ним в одиночку, пусть даже с десятком копий, — ответил я.

Тут вмешался ярл Торир:

— Я лично пригласил Дагну Сильную, хотя по чести, ее стоило бы называть Дагной Хитроумной, так как эта женщина лучше всех умеет распознавать особенности тварей и придумывать, как их лучше убить.

После этого больше никто с ней не спорил.

Проверять отправились в то место, где тварь видели в последний раз, но поплыли только на одном хроаровском корабле. Альрик сказал, что если его корабль будет поврежден, то оплата окажется слишком маленькой. Ярл отказался давать свои суда, сказал, что уже потерял один, так что пускай рискуют те, кому он платит. Хроар скрепя сердце выделил самый большой из своих драккаров, предварительно укрепив борта.

Альрик взял весь хирд, так как именно мы будем позаботиться о бедном Рыбаке.

— Так как морские твари мечтают тебя сожрать, надо укрепить защиту, — сказала Дагна. И это было сделано.

Никогда еще ни один воин не носил столь много железа. На Рыбака надели тулуп, альрикову кольчугу, сверху нацепили дорогущие ярловы доспехи, в которых Халле выглядел, как орех в скорлупе, на голову натянули шлем, закрывший ему лицо.

— Даже не знаю, почуют ли рыбы вообще его кровь? Может, пустить ему немного? Для привлечения внимания? — задумчиво протянула Дагна, глядя на железное чудище. Халле что-то промычал, но слов было не разобрать. — Так, жизнь вашего приятеля в ваших руках. Как только я говорю, вы сразу тянете веревку. Рывком. И не останавливаетесь, пока я не скажу. Поняли?

Мы стояли в середине драккара, держа толстый канат с узлами, который был перекинут через рей, и я не был уверен, что под тяжестью такой скорлупки мачта не обрушится на нас. На противоположном конце веревки находился несчастный Рыбак. Теперь он и впрямь стал наживкой.

Драккар стоял неподалеку от одинокой скалы, высоко торчащей из моря. На скале сидели двое смотрящих. Они должны были заметить приближение твари и сообщить об этом.

— Начали.

Мы подтянули канат к себе, а потом потихоньку стравили его, опуская Халле в воду. Не до конца, конечно. Лишь по пояс. Удерживать его было не так уж и сложно, пока на наживку не клюнуло. Халле что-то промычал, замахал руками, а канат рванулся у нас из рук.

— Вверх! — рявкнула Дагна, и мы, как тягловый скот, уперлись ногами и рванули. — Еще! Еще! Опускайте!

Халле подцепили крюком, подтащили на палубу и повалили вместе с его добычей. Его ноги были полностью опутаны длиннющими фиолетовыми щупальцами, на конце которых висел мерзкий на вид мешок. Это был огромный осьминог.

— Отцепите от него эту штуку!

Люди Хроара кинулись к Рыбаку и попытались отрубить щупальца, соскрести присосавшиеся к железу конечности, но все было тщетно, пока Дагна не подошла и не разрубила голову-мешок. Щупальца еще какое-то время шевелились, а потом безвольно повисли. Лишь после этого смогли убрать осьминога. По палубе растеклась вонючая черная жижа, частично попавшая и на Рыбака. Альрик подошел к несчастному Халле, поднял забрало у шлема и влил парню в глотку горячей медовухи.

— Очухался? Второй заход. Начали.

И снова Рыбак оказался в воде. Мы вытащили морскую змею длиной в десять шагов, не меньше. Дагна сказала, что она может быть ядовитой, и змею просто истыкали копьями, не приближаясь. Потом ногу Халле пыталась сожрать какая-то мохнатая рыбина, больше похожа на уродливый заросший мхом валун. Каждый раз Альрик для успокоения и согрева вливал в Рыбака горячий мед, и тот уже изрядно набрался и размяк. Лишь на четвертый раз смотрящие крикнули:

— Плывет. Пятьдесят шагов!

К тому времени мы уже изрядно устали таскать тяжеленного в железе Рыбака, взмокли, несмотря на холодный ветер, но от этих слов сразу же появились новые силы, и мы уже хотели рвануть канат, как Дагна сказала:

— Стоять!

Палуба под ногами уперевшихся пятнадцати воинов заскрипела и прогнулась.

— Двадцать шагов!

— Стоять!

Вздутые мышцы вот-вот разорвут мокрую рубаху.

— Десять шагов!

— Стоять!

Стиснутые челюсти свело от напряжения.

— Пять шагов!

— Давай!

Мы одновременно выдохнули и сделали шаг назад, Рыбак взлетел до середины мачты, а за ним высунулась плоская и заостренная к концу штуковина. Дагна так склонилась над бортом, будто хотела сама нырнуть в воду.

— Копья!

Люди Хроара уже держали их наготове.

— Давай!

В воду обрушилась лавина копий. Безумная женщина с наполовину выбритой головой со всей силы ударила ладонями по борту и рассмеялась:

— Не берут! Ее не берут копья! Хроар, уходим! Вытаскивайте червяка и за весла!

Нас не пришлось долго уговаривать, Халле уложили на палубе, и драккар словно на крыльях помчался к берегу. Дагна долго всматривалась в воду, и лишь когда смотрящие, оставшиеся на скале, знаками показали, что тварь ушла, выдохнула.

Альрик снял с Рыбака шлем, и оказалось, что этот болван уснул прямо в мокрой одежде и железных доспехах.

Тем же вечером мы снова все вместе собрались. Дагна и Хроар должны были сказать, что они увидели и как собираются убивать тварь.

— Эта тварь очень быстрая. Пятьдесят шагов проплыла за несколько вздохов и при этом особо не торопилась. Угнаться за ней мы не сможем ни на веслах, ни при попутном ветре, — задумчиво затеребила косичку Дагна. — Значит, нужно загнать ее в ловушку.

— А как она выглядела хоть? — спросил Вепрь.

— Не особо крупная, шагов пятнадцать в длину. Три глаза разной величины, по левой стороне плавники крупнее и шире, изломанное тело. На морде костяной нарост, напоминает лопату. Видимо, наростом она и пробила борт ярлова корабля. Думаю, что она может протаранить только с разгону. Может, вообще сослепу врезалась и не поняла, что случилось. Пасть усеяна разномерными зубами, не только спереди, но и внутри. Шкура покрыта некрупными шипами, так что копья соскальзывают и не могут ее пробить. На пузе шипы еще больше, так что там тоже не пробиться. Сторхельт, может, и сумеет ее проткнуть, но ребята с пятой и шестой рунами не смогли.

Описание морской твари напомнило мне один случай. Когда-то давно в Сторбаш приехал очередной жрец, изломанный, с отрубленными кончиками пальцев, слева тяжелым грузом давил на него горб. Я был еще совсем ребенком и впервые повстречал такого урода, перекособоченного и несуразного. Близнецы, помню, тогда перепугались и расплакались, я швырнул в него камень, выломал палку и хотел было прогнать его, как паршивую собаку, как вдруг этот урод рассмеялся. Звонко, переливчато, словно бы и не он это был.

— Добрый воин вырастет из такого славного мальчугана, — сказал он. — Убийца тварей!

— А ты сам разве человек? — спросил я, позабыв о палке.

— Был когда-то.

— А теперь?

— А теперь я уже и сам не знаю.

Этот жрец и рассказал, что каждый зверь, каждый человек, каждая рыба или птица по своему прекрасны. У них два глаза, одна спина, нос и рот, парные конечности. И если сравнить левую половинку с правой, то они получатся похожими друг на друга, вон как Ленне и Ненне. Так получилось потому, что боги любят красоту. Твари же уродливы. И не потому что они злые. Волки тоже нападают на людей, медведь может задрать ребенка, но их не считают злыми или уродливыми. У тварей нет красоты и соразмерности. У них может быть шесть глаз: два справа, три слева, а один — на затылке. У них непарные конечности, неправильные тела, несколько сердец.