Вспомнить Нельзя Забыть (СИ) - Петров Марьян - Страница 14

Мне остаётся сделать шаг за угол дома, чтобы увидеть то, что видеть не хочется и хочется одновременно. Одна часть моей души ждёт доказательств, что Виктору может быть хорошо и без меня, другая же готова его убить, если это действительно окажется так. Зачем тогда задумывалось всё пережитое «до», если так просто терялось сейчас? Меня разрывает надвое, я желаю Вику лучшей жизни, правда желаю, но не готов к этому. Не такой неподъёмной для меня ценой. Его сексуальная энергия уже льётся по моим венам, но похожа на ртуть и вместо жизни теперь несёт мýку. Просто побыть рядом, пока он займётся сексом — этого бы хватило, чтобы набраться сил. А потом попытаться всё исправить. Но живя с ним, понял одно правило: нельзя думать только о себе.

Выхожу, всё внутри клокочет, а оконные стёкла дома, к которому он прижимает девушку спиной, мелко вибрируют. Я мог бы сейчас зарядить Бойко в табло, считая, что прав, за небольшим исключением: он меня не помнит, а значит, нет никакой неправильности в его желании с кем-то сблизиться — это раз; я сейчас сильнее его и пользоваться этим низко — это два; третье — оттолкнуть Вика от себя безумным поступком — вообще последнее дело. И ещё важный момент, почему я не смог от них просто насытиться и жить дальше: передо мной Виктор стал чистым листом, и если кто и будет в его новой жизни первым, то это точно я. Считайте такой порыв эгоистическим, но это моё право. Потом может отшить, возможно, даже смирюсь… хотя кого я обманываю?..

Молча стою, пока на меня обратят внимание, выдержка у меня железная, не один плен прошёл, не одну засаду высидел. Реакция довольно быстрая, девчонка, и так озирающаяся по сторонам, резко вскидывается, охает и прячет лицо на груди у Бойко.

Сказать можно много, даже проораться, но куда приятнее смотреть, как человек до осознания истины доходит сам, поэтому оттягиваю ворот толстовки и показываю обернувшемуся Вику шею. У него руки с её талии падают сразу, мои же складываются на груди от греха подальше. Наручники были бы вернее, но не захватил сегодня.

— Он женат, Алиса. И у него есть дети, — как спокойно выговариваю, даже для меня загадка, но пощёчина ему — для меня небольшая награда. Бойко даже не дёргается, только отступает и выпускает девушку.

Теперь между нами пять метров расстояния и целая сжавшаяся Вселенная, на которую оба готовы идти войной. Мне паршиво и тошно, ему — непонятно и обидно. Раньше я мог просто уткнуться ему в лопатки, не извиняться, не обещать, уткнуться и помолчать, ему всегда хватало ума и силы вытерпеть, понять и простить, а сейчас взрослым надо быть мне, но эмоции берут верх.

Двигаюсь навстречу первый, как по минному полю, не сохранившись, не посмотрев карту местности, иду, как и когда-то, навстречу. Ударяю слегка, отключая девчонку, вытирающую злые слёзы, чтобы не успела меня рассмотреть, не раскричалась и не собрала тут зрителей. Бойко хочет броситься поднять безвольно упавшее на траву тело, но не успевает. Если бы я увидел себя со стороны, понял бы, почему Вик замахнулся, защищаясь, а не злясь. От удара я уворачиваюсь, ухожу влево, нырнув за спину, заламываю ему руку, и вжимаю в стену. Действую максимально аккуратно, не хочу навредить, но силы недооцениваю. Натренированное тело солдата яростно рвётся из захвата, и приложить его всё же приходится, слегка только выбив воздух из лёгких, чтобы ненадолго успокоился и послушал. Нрав у Бойко бешеный, даже хуже, чем у меня, я хоть психануть могу и уйти, а этот прёт, как танк, до конца. Вот и сейчас, толком не понимая происходящее, сопротивляется, а я не хочу ломать и держать его так, не хочу.

— Уймись, чудовище, — прошу ласково, сам не знал, что так умею. Когда его ярость на градус снижается, слегка ослабляю хват и опускаю заломленную руку ниже, чтобы лопатку не вывернуть. — Ты сам-то подумай, что творишь? Ладно, на меня насрать, о себе подумай. Тебе с этим потом жить. И если всё ещё не веришь, кем был, то хотя бы в меня поверь. Вот он я, настоящий, ещё позавчера просыпался с тобой, и мне пиздец как хреново. Я давить не буду. И просить не буду. Дело в любом случае доведу до ума и тебя в таком состоянии не брошу. Но если ещё раз до того момента, как пожмём руки и разбежимся, заловлю с кем… — Вик нервно дёргает плечом, я отпускаю, даю развернуться, но назад не отступаю. Пусть он и ждёт личного пространства, но стою в упор, глаза в глаза, а он, сука, как железный!

— И что сделаешь, Дан? Убьёшь?

Как его старшаки с таким характером не зашибли — ума не приложу!

— Нет. — Быстрее, чем человек, подаюсь вперёд, Вик так же молниеносно отшатывается, ударяясь затылком о стену. Глаза дурные, люблю, когда так. — Кастрирую.

Пока он открывает рот вдохнуть, выматериться и одновременно проглотить колкость, прижимаюсь к его губам, ловлю своими, чуть сжимаю и с чмокающим звуком отстраняюсь. Переваривает…

Отталкиваюсь от его плеча, разворачиваюсь и ухожу. Жрать захотелось со страшной силой. Облизываю губы, чувствуя его слюну на своих.

— И я не пошутил, — добавляю не оборачиваясь, но чувствую копчиком — мне уже готовы вцепиться в холку. — И тебя тоже! — второе предупреждение волку в кустах, решившему, что его светящиеся во тьме глазища мне не видны, и глухое рычание не слышно. Осознание обдаёт холодным душем, резко оборачиваюсь. Вик стоит неподвижно, сжав кулаки, и смотрит туда, где должна лежать девчонка. В процессе борьбы мы от неё немного отдалились. Упустили из вида. Оглушённой Алисы не было. Ебать-колотить!

Наперегонки с Бойко срываемся к костру, каждый лихорадочно соображает, что будем говорить в своё оправдание, но среди археологов нет и намёка на панику. Ольга помахивает нам рукой.

— Ребята, вы чего такие… взъерошенные?

— С Алисой всё в порядке? — спрашиваю в лоб профессоршу, она забавно хлопает ресницами.

— С какой Алисой? — оба чуть не приседаем. — У меня в группе нет девушки с таким… Дань?! — меня разворачивает на месте, диким взглядом проношусь по всем лицам. Рыжую морду Лешака, слегка перекошенную и бледную, ловлю у кромки леса.

— Ольга, я потом всё объясню! — Пока прости, вы все немного поспите. Лёгким касанием бережно, как нейрохирург, провожу по общему сознанию, хорошо, вся группа настроена на единую волну. — Вик, посмотри, чтобы, никто в костёр не попал.

— Ты… какого хуя… Что тут происходит?! — Бойко, спохватившись, переносит два тела от огня, продолжая материться в голос, троих, опрокинувшихся навзничь с бревна, сажает спиной к спине. Я в это время догоняю Лешего. Напрасно он думает затеряться в родной среде, его след горит в траве золотой змеящейся лентой, её конец сжимаю в руке. Эту ленту и оборачиваю трижды вокруг худой шеи, нагнав беглеца и сшибив на землю.

— Говори! — видимо, голос мой звучит как-то по-другому, себя не узнаю. Корни, треща, пытаются вырваться из земли и защитить этого недопырка, но я сейчас держу всё под контролем.

— Не лес-с-сь в это, Бес-с-с! Ты же не знаешь, что происходит! — Лешак задыхается, свистит, глохнет, извивается.

— Кто-то или что-то поганит мне жизнь, отнимает всё, а ты предлагаешь мне отойти и посмотреть со стороны?! Не вмешиваясь?! Да хуй вы угадали! Мавку-пустышку подсунули, чтобы я сорвался?! Моё истинное лицо показать хотели?!

— Дантрес-с-с, это даже не твой уровень… И я… ничего не скажу, потому что сам не знаю.

Отпускаю полупридушенную падлу с психом, услышав — не лжёт, сам до чёртиков перепуган провалом задания. Лешак падает на колени, потом на бок.

— Какую мавку? — обернувшись, вижу стоящего позади Вика и волка, они не меньше моего хотят срастить всё увиденное и услышанное. Только информация, которую Бойко когда-то знал, у него стёрта, как и малейшее понимание нечей. Меня успокаивает гнев в глазах Вика — всяко лучше, чем паника и обескураженность.

— Девка — не человек, а приманка. Для тебя, Бойко. — Нужно немедленно поворачивать ситуацию выгодной стороной для себя. — Неизвестно, что бы она с тобой сделала, если бы я не вмешался.

— Сделала? — Вик смаргивает и растирает лицо. — Что она могла сделать?