Невеста поневоле, или Чужой трофей (СИ) - Стрельцова Виктория - Страница 29

— Будешь продолжать совать свой нос туда, куда не следует, — говорит мужчина, отстраняясь от меня, — я позволю себе большее, — добавляет он, вложив в мою ладонь холодный металл, который обжигает кожу.

Невольно всхлипываю, пытаясь осознать произошедшее.

Часом ранее, лишенная воздуха, я была живее, чем сейчас. Мистер Бэнкс высосал из меня душу, опорочил. Он оставил лишь бренное тело, которому я больше не хозяйка...

— Впрочем, о большем ты попросишь меня сама, девочка из дешевого борделя, — припечатывает он и, стуча каблуками по мраморному полу, удаляется прочь, оставив одну, с душой, вывернутой наизнанку.

Его слова словно клеймо, которое въелось в кожу еще пять лет назад. Как бы не силилась я его вывести, все мои попытки были заранее обречены на провал.

Наверное, было бы лучше, если бы Саймон Нельсон опоздал...

Коридор дворца опустел. А я так и стояла у стены, чувствуя, как бабочки щекотавшими своими крыльями, гибнут в муках совести, превращая цветущий сад в кладбище. Внутри меня руины. Осколки несбывшихся надежд и неоправданных ожиданий. Мои пальцы сжимаю лик Девы Справедливости на тонкой металлической цепочке, а в голове звучит рокот, эхом повторяющий одно и тоже, словно заезженная пластинка на старом патефоне тетушки Эстеллы: «Ты нам больше не сестра!».

[13] Энпер — знак отличия гвардейцев в Мионе (прим. автора).

Часть IV Незваная гостья

Одну неделю спустя Софи

В саду было тихо. Лишь шелест изумрудной листвы ласкал слух. Пышные кроны деревьев всех оттенков зеленого нависали над каменной беседкой, словно живой купол.

Небольшой островок, где я могла почувствовать покой и уединение. Восьмигранник, высеченный из мрамора. Холодный даже в ясный солнечный день.

Покатая крыша укрывала от жары и дождя, скамейка, тянущаяся вдоль стен беседки со сквозными окнами, позволяла присесть, собраться с мыслями, коих у меня было слишком много. Порой я удивлялась, как они все умещаются в моей голове.

Чуть поодаль, за душистыми цветочными клумбами, над коротко стриженой травой, высились пять статуй Дев. После поцелуя канцлера я их страшилась. Уже неделю боялась, поднять взор на белесые каменные изваяния, с укором взирающие на грешную служительницу.

Впрочем, больше, чем сам поцелуй, пугало меня то, что пробудил он во мне. Чувства, столь сладкие и невесомые, что думать и вспоминать о них было невмоготу. Острые, пряные, немного колючие. Словно легкая поросль щетины на щеках Айзека Бэнкса.

Каждую ночь я просыпалась, тяжело дыша, подскакивала на кровати и вглядывалась в темноту. Кожа блестела от маленьких бусин пота, которые я поспешно смахивала тыльной стороной ладони. Вместе с ними я пыталась избавиться и от навязчивых сновидений. В них, словно тень, за мной неустанно следовал мужской силуэт. Он настигал меня всегда, как бы быстро я не бежала от него. Загонял в тупик и нависал словно коршун. В полумраке его взор манил пьянящим блеском. Он проникал под платье, забирался под кожу. Его касания были болезненными, но, тем не менее, желанными. Порой я просыпалась от тихих стонов, в полудреме срывавшихся с моих губ. До рассвета рассматривала узоры на потолке, страшась вновь провалиться в сладкое небытие.

Айзек Бэнкс уехал из дворца в тот же день, что едва не лишил меня жизни. Я была рада его поспешному отъезду. Отсутствие канцлера давало возможность выдохнуть и собраться с мыслями, тщательно проанализировав сложившуюся ситуацию.

Вот только размышления все чаще приводили меня в тупик.

А разве могло быть иначе?

Его милость едва не отправил мою душу к Святым Девам, после с жадностью впился в губы. Пожалуй, последнее было куда страшнее смерти. Даже одна мысль о произошедшем заставляла меня краснеть, а сердце биться чаще. И, как итог, вернул кулон на тонкой цепочке.

Как он оказался у канцлера? Почему мистер Бэнкс не стал использовать улику против меня? Ведь наверняка обнаружил ее на месте преступления! И, что немаловажно, как эта улика там оказалась? Не иначе, как кто-то подбросил. Но кто? Леди Лили или быть может хитрый мистер Нельсон?

К слову о самом преступлении... Всю неделю я ни на шаг не отходила от Бетти, поэтому мое расследование закончилось едва ли начавшись. Я не видела леди Лили, а чопорная леди Бисли сторонилась меня, чудесным образом исчезая при моем появлении. Ни Саймон Нельсон, ни его светлость герцог Сарский меня своим вниманием не удостоили за минувшие дни. Откровенно говоря, я была этому только рада.

Скорбь и сожаление, обитающие в покоях герцогини Сарской, разрослись по всему дворцу. Словно леденящий душу туман они расползлись по витиеватым коридорам, пробрались в каждый закуток. В ожидании неизбежного, прислуга нацепила на лица прискорбные маски, за которыми старалась скрыть истинные эмоции. Разговоры стали тиши, смех все чаще заменяли скупыми вежливыми улыбками.

— Мама умрет? — со всей серьезностью спросила леди Бетти, собирая букет из опавших листьев, которые зеленым покрывалом устилали дорожку, ведущую от беседки к дворцу. С недавних пор мне позволили выводить девочку во внутренний двор, под тщательным наблюдением стражи, рассредоточившейся по периметру. Подобное решение герцога маленькая леди восприняла на ура. Уже на третий день ее бледные щеки стал покрывать ровный румянец, а глаза заблестели.

Я замешкалась. Лгать не хотелось, но и говорить правду было нестерпимо больно.

— Ее судьба в надежных руках Дев, — осторожно ответила я, наблюдая за девочкой.

Бетти понимающе кивнула. Совсем как взрослая. Словно знала гораздо больше чем я.

— Мама говорит, что вручать свою судьбу в чужие руки — это признак слабости.

Я поджала губы. Мне нечего было возразить. Не потому ли я сама стала служить Деве Справедливости? Не оттого ли склонила свою голову? Быть может попросту решила переложить всю ответственность за свою жизнь на незримый лик?

А теперь здесь, во дворце, я вынуждена была сама управлять своей судьбой. Вдали от обители мне не на кого было возложить эту тяжкую ношу. Раньше моя жизнь была в руках тетушки Эстеллы, позже сестер. На данный момент рядом со мной никого из них не было. Наверное, именно поэтому все пошло под откос.

Стоило только взять управление в свои неумелые руки, как все перевернулось вверх дном...

Внезапный порыв прохладного ветра взъерошил волосы девочки. Мои же были спрятаны под чепцом, который леди Бисли, завидев однажды меня без него, немедленно выдала. Я поежилась. В саду становилось прохладно.

— Леди Бетти, нам нужно вернуться во дворец, — окликнула я девочку. — Скоро подадут обед.

Малышка замерла, подняла на меня грустный взгляд.

— Вы пообедаете со мной, мисс Софи? — спросила она, надеясь получить утвердительный ответ. Увы, дать его юной леди я не могла. Прислуга трапезничала во дворце отдельно. Таковы были правила. Впрочем, разве не для того они были придуманы, чтобы их нарушали?

Я до сих пор частенько вздрагивала, когда Бетти звала меня по имени. Это было непозволительно. Я всего лишь служительница, а не дочь влиятельного пэра. И уж подавно не леди. Всего лишь мисс. Мисс Донахон. Вот только малышка была убеждена в том, что друзей зовут по имени и никак иначе.

— Я полагаю, что ваша матушка будет против, — улыбнулась я, сжимая холодные детские пальчики.

— Тогда я пообедаю с Мартой! Можно? — спросила леди Бетти, заглянув в мои глаза. Два бездонных голубых озера, на поверхности которых мерцали солнечные блики смотрели так, что я была не в силах им отказать.

— С Мартой? — переспросила я.

Бетти кивнула и, освободив свою маленькую ручку, нырнула под скамью. Спустя мгновение оттуда вновь показалась ее головка, украшенная внушительных размеров диадемой, инкрустированной миниатюрными сапфирами. В руках она сжимала куклу.

— Это Марта? — догадалась я.

— Да, — кивнула леди Бетти, демонстрируя мне игрушку, которая, судя по всему, была ей очень дорога. Вот только как же она оказалась здесь, в саду? — Мне подарила ее мама. Но Лили сказала, что мои куклы не должны выглядеть подобным образом. Она унесла Марту в беседку и запретила мне играть с ней, — поджав губы, закончила свой рассказ девочка.