Сводный брат моего отца (СИ) - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 15

— Со мной в камере тип один сидел. Его там порезать ночью решили, я спас, он остался должен и принес мне информацию, что Даяна совсем не та беззаботная голубоглазая красотка, какой себя выдает. Замуж за Ивана вышла по указке старшего брата. Цель простая — бизнес.

— Твой отец в то время уже отлично встал на ноги и очень сильно мешал авторитетным дядям делить территории. Считая врагом меня, Иван решил избавиться. Грохнуть не позволила совесть, а может надеялся, что в тюрьме меня и убьют. Наивный, — усмехнулся мужчина. — Только все это время дело, которым Маркелов так дорожил, изнутри рушила его собственная жена, а ее брат тут же подбирал отвалившиеся куски. Веселое было время, детка, — щелкнул он меня по носу и сел задницей на грязный пол свесив руки с согнутых коленей. — С кем она спуталась сейчас, я не знаю. На меня вышла скорее всего, чтобы сына ее вытащил, но пока не уверен. Я не стану сам ее искать, потому что если найду, придушу за предательство, за поломанную жизнь, за… Неважно.

Лука замолчал. Я тоже пока не знаю, что сказать. Просто не могу поверить. В голове не укладывается. Хочется столько всего спросить, но глядя на его усталый вид, слова застревают в горле. Ему больно? Похоже на то.

— Ты любишь ее? — выпалила быстрее, чем подумала. Лука дернулся, как от удара, а внутри меня опять противно зашевелилась ревность.

— Ты снова со мной на «ты»? — улыбнулся «дядя» расслабляясь. — Любил. Это было давно. Розовых соплей не будет, не надейся. Это чувство давно заменено другим. Оно мне более привычно.

— Что я забыла, Лука? Ты ведь все равно уже почти все рассказал. Что может быть хуже того, что я теперь знаю? — малыш стал ворочаться и хныкать. Он, наверное, хочет есть, а мы тут отношения выясняем.

— Разочарование, — ответил Лука поднимаясь с пола. — Пойдем, Яна. Ехать пора.

Яна

— Давай, — Лука протянул руки, чтобы забрать Итана.

— Нет, — прижала его крепче. Мне кажется, что если я сейчас его отдам, то потеряю частичку чего—то родного и близкого.

— Ян, — мужчина постарался улыбнуться. — Мы не можем таскать за собой младенца.

— Пожалуйста, — прижалась губами к лобику крохи, но это не помогло. Расцепив мои пальцы, разжав руки Лука все же его забрал.

Меня накрыло в тот момент, когда женщина со шрамом забрала у Луки из рук маленького Итана, моего брата, как сказал мужчина. Он закрыл меня в машине, а сам остался проконтролировать, чтобы Ада с малышом точно сели в такси и уехали без выкрутасов.

На моих руках ещё осталось его детское тепло и осознание того, что все эти годы моя мама была жива, сильно сдавило грудь. Мой привычный мир окончательно разлетелся на осколки. Они впились в кожу оставляя невидимые саднящие порезы, которые не замазать йодом, как делал в детстве папа.

Обняла руками плечи. С ресниц срываются солёные капли слез. Они оседают мокрыми пятнами на одежде, потеками на руках. Мне больно дышать, больно думать. Сковало, скрутило, растоптало это отвратительное чувство безысходности и отчаяния. Как так вышло, что меня бросили самые близкие люди, которые должны любить, ценить и оберегать? Но мне больно даже не от этого. От того, что я не увидела той реальности вокруг себя, которая предстала теперь. Как можно было быть такой слепой дурой?!

"Боль — это момент, который надо пережить, перетерпеть. Потом ты станешь сильнее"

Я не знаю, откуда в моей голове эти слова. Кто-то когда-то сказал, а я зачем-то запомнила.

Терплю, сжав зубы. Раскачиваюсь взад - вперёд гася истерику. Это вторая. Первая закончилась обмороком. Хочу в обморок. Потом отпустит.

Похоже, я всё-таки не такая сильная, раз срываюсь на первые всхлипы, но я обязательно стану. Ради себя и … для него. Да, пожалуй, уже можно окончательно себе в этом признаться.

Дверь машины хлопнула, но свет Лука включать не стал. Со стоном отцепил мои пальцы от плеч, дёрнул на себя. Я оказалась на его коленях. Сильные руки крепко прижимают к себе.

Лука ничего не говорит. Я помню, он не умеет успокаивать женщин. Только он лжет. Терпкого запаха его тела, впитавшегося в футболку достаточно, чтобы я начала успокаиваться.

— Мир розовых пони рухнул. Да, Яна? — произнес без издевки или сарказма устроив подбородок у меня на голове.

— Это больно.  — сообщаю, украдкой дыша им, стараясь пропитаться этим запахом и плевать, что он смешан с порохом, дымом и потом. Он его. Тот самый, настоящий, выдающий суть этого мужчины.

— Боль - это момент, который надо пережить, перетерпеть. Потом ты станешь сильнее, — говорит он то, что пять минут назад звучало в моей голове.

Хотела спросить, откуда я это помню, но не стала. Не уверена, что готова услышать сейчас ещё какую-то правду о своей семье. Мне достаточно того, что я о ней совсем ничего не знаю, будто она и вовсе не моя.

Боль и правда отступила. Её место заняла неприятная опустошённость, стало клонить в сон. Сползла с мужских коленей, забралась с ногами на свое сидение удобно устраивая голову на мягком подголовнике.

— Поспи, — услышала голос своего личного успокоительного проваливаясь в сон без сновидений. Где—то на грани мне показалось, что он меня поцеловал, но это сон. Всего лишь сон…

Моё утро началось с тишины. Я проснулась от того, что в квартире не раздаётся ни единого шороха. Потянулась. Над головой звякнул металл, а опустить левую руку я не могу! Она прикована настоящими наручниками к вкрученному в стену кронштейну. Я точно знаю, что еще вчера его здесь не было!

— Нееет, — застонала в голос. — Это же шутка, да? Лука?! — зову его. Тишина. — Ты с ума сошёл?! Отстегни меня немедленно! Я писать хочу!!! — дверь где-то, кажется в похожей, хлопнула. — Лука?

Лука

Слышу её визг из спальни. Расплываюсь в довольной улыбке, но пугать не хочу, хватит стрессов с моей белки.

— Не кричи, — привалился плечом к дверному косяку.

Откровенно кайфую от её растрёпанного помятого, а главное возмущённого вида. Глаза только красные, заплаканные и это портит немного всю картину.

— Что это? — недовольно лязгает наручниками.

Голодные фантазии уже подкидывают крайне интересные картинки с использованием этого атрибута. Меняю позу, чтобы не так явно демонстрировать ей своё желание, но белка успевает заметить. Щеки заполняет румянец.

Красивая. Он ей идет безумно.

Запрещаю себе подходить ближе. Это ведь опять я сюда приперся, а значит условия не выполнены. Но ведь никто не мешает немного поиграть. Заодно отвлечь Яну от тяжелых мыслей, которые будут еще долго жечь ее изнутри. А я не хочу так. Хочу, чтобы она горела лишь от желания быть со мной, чтобы развязала мне руки и тогда я покажу ей все варианты использования этих наручников. Они чертовски сексуально на ней смотрятся.

— Это часть твоего наказания, — противореча сам себе подхожу ближе.

Тянет. Сука, как же тянет меня эта рыжая крошка. Вижу, как на её шее дёргается венка отсчитывая пульс. Впиться губами, а лучше зубами, чтобы почувствовать вкус сладкой крови у себя во рту и услышать ее стон. Ей понравится. Это усилит оргазм в разы и белка будет кричать подо мной.

Наклоняюсь, переключая внимание на свои глаза. Застывает в недоумении.

О, да! Мы сейчас очень интимно близко. Еще несколько сантиметров и мой стояк упрется ей в бедро, а губы столкнутся в поцелуе.

Контролирую дыхание. Янка не умеет так делать и выдает себя с головой. Ее голубые глаза блестят, утягивая меня на границу, которую я пока не могу перешагнуть. Сам себе запретил. Ну не дебил ли?

Мазохист!

«Давно ты не дрочил в туалете, Лука?» — усмехаюсь сам себе понимая, что мне уже больно в паху и снять это просто так не выйдет.

Э, нет. Баловаться руками — это для пацанов. Я пока не готов пасть так низко, а вот вызвать еще одну волну ревности у своего бельчонка. Да! Пусть она спалит еще пару бутербродов и меня заодно своим яростным взглядом. Хочу это взгляд! Хочу ее ревность. Я чертов извращенец!