Осажденные камнем (ЛП) - Гудкайнд Терри - Страница 30

Никто не ответил, когда он позвонил в небольшой медный гонг у входа в особняк. Услышав внутри шум, он неуверенно толкнул дверь и с удивлением увидел нескольких слуг, развалившихся в удобных креслах и на диване.

— Извините. Разве вы не слышали, как я стучал?

Слуги лишь рассмеялись от такого заявления. Мужчина средних лет, лежавший на диване, приподнялся на локте. Одет он был в рубаху раба из серой грубой ткани, но вокруг лежали шелковые простыни и подбитые мехом плащи вперемешку с драгоценностями.

— Промежность Владетеля! Лорд Орон может сам открыть гостям проклятую дверь. С чего нам напрягаться ради тебя?

Бэннона обескуражило их отношение.

— Потому что я сражался рядом с вами во время восстания. Я бежал из тренировочных ям и помог остановить великое кровопролитие на пирамиде.

— Тогда зачем тебе Орон? — проворчал один из мужчин.

— Ты пришел убить его? — спросил другой раб с надеждой в голосе. — Если так, то можем и помочь.

— Нет, я пришел не убивать его, — недоуменно ответил Бэннон. — Он могущественный волшебник, и Ильдакару понадобится его дар в сражении с генералом Утросом. — Он хмуро оглядел мужчин. — Нам пригодится и ваша помощь. На счету каждый боец.

— Мы отдали Ильдакару достаточно, — сказал мужчина на диване, ноги которого лежали на прекрасной ткани. — Пора городу вернуть должок.

Бэннон был раздражен, но не хотел продолжать спор.

— Я пришел поговорить с сыном Орона, Броком.

Раб на диване указал куда-то вглубь особняка.

— Иди через черный вход. Они в помещениях для животных. Многие рабы отказались снимать шкуры, и Орон занимается этим сам.

— Пришло время ему по-настоящему замарать руки в крови, — хохотнул раб в кресле. — Он заставил взяться за дело Брока и еще одного парня, Джеда. Будь осторожен, как бы и тебя не припахали. Шкура сама себя не снимет, а работы там навалом, ведь иначе зверьки погибнут под тяжестью собственного меха.

— Я… я буду иметь это в виду. — Он тяжело сглотнул.

Пресвятая Мать морей!

Когда он направился к кухням в задней части особняка, один из рабов крикнул ему вслед:

— Если голоден, в кладовых полно еды. Съешь ее раньше, чем это сделает какой-нибудь одаренный дворянин.

— Я не голоден. — Бэннон поспешил через кухни; печи давно остыли, а шкафы были открыты и обшарены в поисках еды. По полу и столешницам была рассыпана мука, повсюду валялись недоеденные фрукты. Пожилая женщина свернулась в углу, громко храпя в компании двух пустых бутылок из-под кровавого вина.

Бэннон прошел по крытой галерее, ведомый дорожкой из мелкой сверкающей щебенки, и вскоре оказался перед большим приземистым строением с пологой крышей и распахнутыми настежь окнами. Оттуда доносились звуки возни, грохот, хрюканье, а также леденящие кровь вопли животных.

Он остановился на секунду, а затем вспомнил, как Амос и его друзья смеялись над ним, когда норукайские капитаны избили его до потери сознания во дворе яксеновой скотобойни. Избитый и сломленный Бэннон едва выжил, а они передали его Адессе для подготовки к смерти на арене. Эти мнимые друзья обещали помочь, но ничего не предприняли. Он мог умереть.

Толкнув дверь, Бэннон вошел в огромный флигель, заставленный клетками с животными — источником прекрасных мехов, которые носили одаренные дворяне. В нос ему сразу же ударил смрад: медный запах крови, резкая вонь испражнений и скверный мускусный запах ужаса, источаемый умирающими зверьками. Вдоль помещения тянулись два ряда клеток, еще больше клеток располагалось возле внешних стен. Тут же стояли длинные рабочие столы с неглубокими желобами, уходившими к стокам в полу. Восемь измотанных, забрызганных кровью рабочих трудились за столами для снятия шкур.

Орон тоже находился здесь. Его лицо и грудь покрывали красные крапинки, а поверх изодранной шелковой рубашки был надет перепачканный кровью фартук. Его длинные волосы цвета соломы, завязанные в хвост, были спутаны и измазаны спекшейся кровью. Он рявкал на рабочих, которые, как понял Бэннон, были мелкими дворянами.

— Если сейчас не снять шкуры, мех перестанет расти. На этом держится наша гильдия! Если ленивые рабы не будут выполнять свои обязанности, мы, дворяне, сами займемся этим… как всегда. — В его голосе слышались усталость и отвращение. Орон ходил вдоль ряда столов и клеток. — Теперь, когда я член палаты волшебников, у меня стало в десять раз больше обязанностей. Приходится полагаться на других членов гильдии. — Он повернулся к юноше, на лице которого была гримаса отвращения. — И на тебя тоже, сынок. Твоя жизнь была слишком легкой. Пришло время испачкать руки в крови.

Бэннон сначала не узнал Брока, потому что лицо парня было измазано кровью, короткие темные волосы покрыты коркой, а руки покраснели до локтей.

— Я всегда делал то, что мог, — проскулил Брок.

Когда Бэннон наконец увидел, что они на самом деле делают, то в ужасе отшатнулся. Скорняки открывали клетку, совали внутрь руку и хватали визжащее животное за загривок. У странных существ были широкие квадратные туловища, маленькие головы и короткие недоразвитые лапки, которые беспомощно болтались, пока зверьков тащили из клеток. Они больше походили на набитые живые подушки из меха. Головы были размером с черепашью, а все тело покрывал густой пушистый мех — пятнистый или с пепельно-серыми полосками. Бэннон понял, что это не обычные животные, а существа, созданные повелителями плоти для ужасного и болезненного предназначения.

Никто не заметил тихо стоявшего в дверях Бэннона. Он наблюдал, как другой неразговорчивый юноша — он узнал в нем Джеда — схватил зверька с рыжим мехом и бросил извивающееся и пищащее создание на разделочный стол. В руках он держал короткий острый нож.

— Мы делаем то, что можем, сэр, — сказал Джед в свою защиту. Он придавил брыкающееся создание к столу, держа за шею, и воткнул острие ножа возле плеча. Юноша сделал надрез по кругу, обойдя короткие передние лапки и проведя лезвием вдоль тельца. Существо завывало и визжало от боли. Поддев ножом край шкурки, Джед сорвал широкий лоскут меха, положил его чуть в стороне и выскоблил. Скулящее существо дергалось и истекало кровью, но, несмотря на сорванную шкурку, было еще живо. — Когда мех снова отрастет? — спросил Джед, бросая освежеванного зверька обратно в клетку.

— Те, что выживут, через три недели обзаведутся новой шкуркой, готовой к снятию, — сказал Орон.

Скорняки занимались одной клеткой за раз, хватая зверьков, сдирая с них шкуры и возвращая в клетки.

Желудок Бэннона сжался от тошноты. Здесь были сотни животных.

— Это ужасно. Вы все отвратительны! — Люди подняли головы, удивленные его появлением. Юноша замотал головой, его била дрожь. — Весь этот город ужасен.

— Отлично, как раз нужна помощь, — гаркнул Орон. — Тут много работы, а слишком много ленивых людей отказывается ее делать.

— Вы мучаете бедных созданий, — простонал Бэннон, который всегда любил животных.

— Как думаешь, откуда берется мех? — Орон раздраженно фыркнул. — Всегда есть темная сторона того, что нужно обществу. Ешь мясо? Нельзя съесть стейк из яксена, не убив самого яксена. Или предпочитаешь ходить голым и питаться растениями?

Борясь с рвотными позывами, Бэннон собрал все свое мужество и зашагал к покрытым кровью Джеду и Броку, которые работали плечом к плечу. Увидев его, Джед скривил губы в язвительной улыбке.

— Мы все думали, что с тобой случилось. Тебе понравилось играть с Адессой в тренировочных ямах?

— Я выжил. Многое узнал о себе и узнал правду о вас.

Брок вытащил из клетки очередное животное, на этот раз в серых пятнышках, и швырнул в лужицу крови, оставшуюся от предыдущего.

— Если ты нам друг, то помоги с работой.

— Вы не были мне друзьями, — сказал Бэннон. — Просто хотели сделать из меня посмешище. Но я стал сильнее и знаю, кто вы на самом деле.

— Это не мы, это Амос — сказал Джед. — Мы просто не мешали.

— Что делает вас соучастниками. Вы могли рассказать Никки или Натану, но хотели, чтобы я остался там, в ямах. — Рука Бэннона потянулась к мечу, хотя он не собирался убивать их. Тем не менее, Джед и Брок вздрогнули, будто испугавшись того, на что способен юноша. Было странно осознавать, что они боятся его, но Бэннон не отступал: — Амос издевался над бедняжкой Мелоди, избивал ее, и та убила его. Вам двоим крупно повезло в ночь восстания.