Мистер Уайлдер и я - Коу Джонатан - Страница 7

Перед нами лежали меню в кожаных переплетах. Я открыла свое меню. Английские названия блюд дублировались французскими, но шрифт был настолько завитушечный, что я почти ничего не понимала ни на одном языке. Заглянув на последнюю страницу с винной картой, я наткнулась на цену заказанного красного вина, и челюсть у меня отпала.

Мистер Уайлдер повернулся к Джилл:

— Как поживает ваш батюшка, позвольте спросить?

— Хорошо, — ответила Джилл.

— Замечательно. Рад слышать. — И продолжил, обращаясь к остальным, сидевшим за столом: — С отцом этой юной леди я познакомился в Лондоне во время войны. Он работал тогда в министерстве информации, и мы проводили много времени вместе, проясняя кое-какие вопросы. Он мне очень понравился.

— И вы по-прежнему общаетесь? — спросил мистер Даймонд.

Мистер Уайлдер пожал плечами:

— Иногда. Я не мастак писать письма. Последний раз мы виделись в Лондоне несколько лет назад, когда я работал над картиной о Холмсе. Посидели вместе в баре «Коннот».

Джилл ничего не сказала, и тема сама собой закрылась. Я сочувствовала моей подруге: наверное, нелегко придумать, что бы такое сказать старому приятелю твоего отца, учитывая, что ты видишь его впервые в жизни. А кроме того, Джилл была опечалена разлукой со Стивеном, и это было отчетливо написано на ее лице.

— Вы любите устрицы? — огорошил нас вопросом мистер Уайлдер.

— Устрицы? — Я взяла меню и притворилась, будто читаю.

— Устрицы здесь очень хороши. Их вылавливают в заливе Гумбольдта. Верно, настоящие устрицы, французские, лучше. Но мы в Калифорнии.

— Тогда я, пожалуй, возьму устрицы, — сказала я.

— Они вам нравятся?

— Не очень.

— Тогда не берите. Не робейте и не стесняйтесь. Выбирайте что хотите. То, что вам нравится.

Он был добр к нам, хотя я и досадовала на него: зачем он заметил вслух, как мне неловко и страшно.

— А что вы закажете?

— Мы с женой, — ответил мистер Уайлдер, — возьмем дюжину устриц на двоих, а затем угостимся шатобрианом.

— Мы всегда заказываем одно и то же, когда приходим сюда, — вставила Одри.

— И давно вы сюда ходите?

— С тех пор как открылся ресторан. Билли — его владелец, так что…

Я уставилась на мистера Уайлдера:

— Правда?

— Я один из акционеров, — небрежным тоном пояснил мистер Уайлдер.

— Нам хотелось, — сказала Одри (и я отметила про себя местоимение первого лица множественного числа), — привнести немного Парижа в Беверли-Хиллз. Здесь все очень… пластмассовое, очень новое. А Билли хотел, чтобы ресторан напоминал ему о старой Европе.

— В моем воображении ресторан вырисовывался куда более простецким, — подхватил Билли. — Клетчатые скатерти, кувшины с вином, что-нибудь в таком роде. Но потом за дело взялась она.

— Интерьер создан по рисункам Билли, — продолжила Одри. — Все, что здесь есть, — бар, освещение, панели…

— Нежная Ирма, — пробормотал ее муж, но я не поняла, что он имеет в виду^[8].

Явился официант взять у нас заказы:

— Вам как обычно, мистер Уайлдер?

Билли коротко кивнул.

— А вы, миссис Даймонд, что предпочтете сегодня?

Миссис Даймонд заказала что-то легкое — салат, кажется, — ее муж, однако, не пошел по проторенной супругой дорожке.

— Паштет для начала. — Он посмотрел на жену, одобряет ли она его выбор; миссис Даймонд не возражала. — А потом, да, знаю, надо бы тоже заказать салат или что-нибудь не слишком тяжелое, но…

Он опять посмотрел на жену, более просительно на сей раз, и она избавила его от мучений:

— Да ладно, Иц, бери стейк. Тебе же хочется.

— С картошкой фри?

— Только в виде исключения. Здесь картошка ужасно вкусная.

Официант наклонился к нему.

— Стейк с картофелем фри, сэр?

Мистер Даймонд захлопнул меню и улыбнулся официанту в знак согласия. В тот вечер я не часто видела улыбку на его лице — впрочем, как и впоследствии.

— Сгодится, — ответил он, и все за столиком переглянулись украдкой, сдерживая смех.

Я заказала то же, что и мистер Даймонд. Он мне уже нравился, и я уже считала его самым надежным и прямодушным проводником в социальном лабиринте, куда меня ненароком занесло. Джилл выбрала луковый суп и омлет. Официант удалился, ему на смену явился сомелье с винными бутылками. Замысловатый ритуал откупоривания, обнюхивания, пробы и последующего одобрения. И лишь затем шесть бокалов наполнили вином.

— Выходит, — сказала Барбара, когда винная церемония закончилась, — вы, девочки, путешествуете вдвоем по Америке, так?

— Точно так, — ответила я, одним глотком опорожнив свой бокал едва не на треть, что немного подняло мне настроение.

— Уже побывали на Восточном побережье? (Мы обе кивнули.) И как вам Нью-Йорк?

Вспоминая этот разговор много лет спустя, я могу только корчиться от стыда. Мы безумно стеснялись, и у каждой язык будто к небу прилип. Обстановка и компания вгоняли нас в ступор, ведь ни с чем подобным мы раньше не сталкивались. К счастью, прежде чем стало окончательно ясно, что ни одна из нас не способна мало-мальски увлекательно поговорить о Нью-Йорке, от несмываемого позора нас уберег незнакомец, возникший у стола, — мужчина лет за тридцать в деловом костюме в клетку, от которой рябило в глазах, и с невероятно широкими лацканами по моде 1970-х; на голове копна кудрявых волос, на лице почтительное выражение.

— Мистер Уайлдер? — произнес он.

Мистер Уайлдер повернулся к нему, не вставая с кресла и не выказывая ни раздражения, ни приветливости.

— Не хочу вам мешать…

— Все нормально. Продолжайте.

— Я только хотел сказать… я ваш самый большой поклонник.

— Правда? Самый большой?

— Такая честь познакомиться с вами.

— Вы очень любезны, спасибо.

— Вы не представляете, какое влияние… На самом деле именно из-за вас я пришел в этот бизнес.

— Вы в киноиндустрии?

— Работаю в дирекции Уорнера. Могу я дать вам свою визитку?

— В дирекции Уорнера? В таком случае мне следовало бы обхаживать вас, а не наоборот.

Мужчина нервно хихикнул в ответ на комплимент и вручил мистеру Уайлдеру визитку. Тот приподнял очки, чтобы прочесть имя поклонника.

— «В джазе только девушки»^[9], — продолжил мужчина, — это… ну, величайший фильм.

— Вы очень любезны, — повторил мистер Уайлдер.

— Шедевр американского комедийного кино, — добавил мужчина. — Честное слово.

Мистер Уайлдер кивнул. Кивок был красноречивым, посылавшим четкий сигнал новоявленному поклоннику: время его истекло, беседа завершена.

— Что ж… простите, что побеспокоил вас, — закруглился мужчина. — Но я увидел вас из другого конца зала и не смог удержаться…

— Все совершенно нормально, — сказал мистер Уайлдер. — Было приятно познакомиться.

— Не знаю, работаете ли вы сейчас над каким-либо проектом и с какой студией сотрудничаете, но… В общем, у вас есть моя визитка.

— Именно.

Прежде чем удалиться, мужчина спросил: «Можно мне?..» — и протянул ладонь. Они пожали друг другу руки, и поклонник отчалил.

Мистер Уайлдер развернулся к столу, отхлебнул вина и глянул искоса на мистера Даймонда:

— Слыхал? «Шедевр американского комедийного кино».

— Слыхал.

Хохотнув, мистер Уайлдер продолжил:

— Снятый по мотивам немецкого фильма, в свою очередь снятого по мотивам французского фильма. И по сценарию, сочиненному австрийцем и румыном!

Улыбка тенью мелькнула на губах Ици Даймонда и пропала.

Я же раскладывала по полочкам услышанное. Австриец — мистер Уайлдер, судя по акценту. Следовательно, его друг — румын. А исходя из его разговора с «поклонником», я не могла не догадаться, что «В джазе только девушки» — название фильма, снятого мистером Уайлдером. Признаюсь, я понятия не имела, что это за фильм. Упомяни кто-нибудь Мэрилин Монро, наверное, я бы наконец внесла свою лепту в застольную беседу, ибо даже я слышала о ней. Но никто не упомянул. Наверняка Джилл могла бы высказаться вместо меня, невежды, но было очевидно, что к разговорам наших новых знакомых она почти не прислушивается. Все, на что ее хватало, — пронзать пространство взглядом, исполненным трагизма.