Беззвездный Венец - Роллинс Джеймс - Страница 13

«А именно меня».

Райф ощупал влажные места своего плаща. Кровь почти высохла, став неотличимой от синей материи. Однако острый нюх филасозавра это не обманет. Сознавая это, Райф не мог больше ждать.

«Сейчас или никогда».

Стиснув кулак, он покинул след, свернув в штрек, ведущий к сердцу каменоломен. Полностью сосредоточенный на краденом плаще, Райф повернул за угол и натолкнулся прямо на двух здоровенных надзирателей, шедших навстречу.

Вздрогнув от неожиданности, он отпрянул назад – но покрытые шрамом пальцы уже стиснули ему плечо. Уверенный в том, что его разоблачили, Райф застыл, опустив голову.

– Ты идешь с нами, – сказал надзиратель, увлекая Райфа за собой.

Не смея сопротивляться, тот предпринял робкую попытку.

– Я… я уже запер свой отряд и направлялся наверх.

– Это подождет, – сказал второй надзиратель. – Работа еще не закончена.

Его напарник отпустил Райфа, предлагая тому следовать за ними. Райф подчинился, но отстал на несколько шагов. Через несколько мгновений он снова очутился в штреке, который только что покинул.

«Похоже, мне суждено пройти по этому пути».

Надзиратели, не больше Райфа довольные дополнительной работой, ворчали между собой.

– Как ты думаешь, Граль, что это за шум?

Верзила пожал здоровенными плечами.

– Лучше не проявлять слишком много любопытства, Беррил.

Райф пожалел о том, что сам прежде не прислушался к этой мудрости.

– Говорят, тут замешаны Исповедники, а? – склонился к своему напарнику Беррил.

– Что я тебе только что сказал? – нахмурился тот.

Они были похожи на родных братьев – оба черноволосые, с толстыми носами, мясистыми губами и глазами, сощуренными от долгих лет бесконечного солнца, отражающегося ослепительными бликами от песка и скал. Лишь паутины шрамов, которыми были иссечены их лица, были у них разные.

Мать Райфа родилась и выросла за морем, в высокогорных лесах Приоблачья. Он ее помнил смутно. Она была стройная, светловолосая, с бледной кожей, нисколько не похожая на обитателей Гулд’Гула, со смуглой кожей, опаленной солнцем, коренастых, массивных. От такого смешения кровей Райф оказался выше ростом и стройнее большинства местных жителей. У него были рыжеватые светлые волосы, черты лица смотрелись не так грубо. Что лучше всего, он унаследовал от матери прирожденный дар ловкости, быстроты и умения сохранять равновесие. Вот почему его уже в юном возрасте с готовностью приняли в гильдию воров. «Скользкий, словно смазанный маслом угорь», – как-то раз сказала про него Ллира, подразумевая и его тело, и мастерство.

– А теперь молчи, – предупредил Граль, толкнув Райфа в бок и указав вперед.

Здоровенные туши надзирателей загораживали ему вид. Он услышал доносящиеся из глубины штрека голоса. Среди них выделялись негромкие интонации Исповедника, которому вторил подобострастный поддакивающий голос маэструма каменоломен.

Райф внутренне сжался.

«Никак не получается отделаться от этих проклятых каторжников».

– Эй вы, двое, – окликнул надзирателей маэструм, – отведите этот сброд в карцер наверху и ждите меня там.

Грохот и звон цепей возвестил о присутствии обреченных рудокопов. Райф вспомнил произнесенные шепотом слова Исповедника, руку маэструма на рукоятке кинжала. Ему захотелось закричать, предостерегая несчастных, но что это дало бы?

«Меня лишь убьют заодно с ними».

Послушно рявкнув в ответ, Граль и Беррил поспешили вперед, открывая Райфа взглядам маэструма и Исповедника. Беглый каторжник низко склонил голову, что было совершенно естественно в присутствии святого, достигшего статуса Высшего Прозрения как в алхимии, так и в религии.

Даже братья-надзиратели поспешили пройти мимо, не поднимая взглядов.

– А ты поможешь мне с этим, – повернувшись к Райфу, повелительным тоном произнес маэструм.

Исповедник склонился над бронзовым изваянием, уложенным на тележку. Он поднес ладони к позолоченной фигуре, не прикасаясь к ней, словно грея их над огнем.

Наконец Исповедник выпрямился и обернулся, показывая черную татуировку вокруг глаз.

– Следуй за мной, – приказал он, сворачивая в боковой проход. – А ты будь настороже, маэструм Киль!

Понимая, что он не может отказаться, не привлекая к себе внимания, Райф поспешил к нему. У тележки были ручки спереди и сзади. Киль взялся за ту, что сзади. Не дожидаясь приглашения, Райф обогнул тележку и взялся за другую.

Они покатили тележку в проход, Райф тянул, а Киль толкал.

Они двигались следом за Исповедником. Через какое-то время Райф поймал себя на том, что то и дело оборачивается на бронзовое изваяние. Он изучал его блестящую поверхность, полностью лишенную налета. Изящные гладкие формы вызывали у него благоговейное восхищение. Его взгляд непроизвольно снова и снова возвращался к лицу. Райф хорошо запомнил застывшее на нем выражение спокойствия, однако сейчас, под некоторым углом, лицо уже не казалось ему таким умиротворенным. И полные губы были уже поджаты. Райф склонял голову туда и сюда, разглядывая глаза. Ему запомнилось, что веки как бы начали подниматься, однако сейчас глаза были закрыты, даже зажмурены.

Райф заметил более мелкие подробности. Тонкие волоски из более темной бронзы изображали изящные ресницы. Даже волосы женщины – как ему сперва показалось, сплошные пряди – в действительности состояли из сложного переплетения тончайших бронзовых волосков.

Райф не мог этого понять.

«К чему такие подробности?»

Тележка подпрыгнула, наехав на неровность на полу, прервав его размышления.

– Осторожнее! – прикрикнул Киль. – Если с ней что-нибудь случится, я с тебя шкуру спущу!

Пробормотав слова раскаяния, Райф сосредоточился на дороге впереди, стараясь не отставать от облаченного в рясу Исповедника. Он катил тележку как можно более плавно. Лишь только сейчас до него дошло, что он снова заблудился. Исповедник углублялся в лабиринт все более узких проходов. Райф даже не подозревал о существовании этой части каменоломен.

Белый известняк стен и свода сменился черным камнем, похожим на стекло, на котором не было следов от кирок и молотков. Проход казался не вырытым, а выжженным.

«Где мы?»

Райф рискнул оглянуться на Киля. Даже маэструм, похоже, пребывал в растерянности; он нервно оглядывался по сторонам, словно также впервые оказался здесь.

Наконец Исповедник привел их туда, где проход заканчивался бронзовой дверью. Инкрустированные в ее поверхность черные бриллианты образовывали свернувшегося аспида, увенчанного шипами. Всем был известен этот зловещий знак: рогатая гадюка, печать бога тьмы Дрейка.

Райф с опаской взглянул на Исповедника. Тот распахнул массивную дверь. Хотя Исповедники в целом образовывали замкнутую группу избранных, ходили слухи, что внутри нее существовала особая секта под названием Ифлелены: ее члены занимались запретными искусствами, древней магикой и черными заклинаниями, а также еще более черной алхимией. Говорили, что Ифлелены поклоняются Дрейку, обозначая свои труды знаком рогатой гадюки. Перешептывались о кровавых ритуалах, человеческих жертвоприношениях, сожженных заживо людях и вызове демонов.

Райфу захотелось побежать и не останавливаться. Но он перехватил решительный взгляд Киля. Выражение лица маэструма не оставляло сомнений.

«Только шевельнись – и ты умрешь».

Распахнув дверь, Исповедник шагнул внутрь и подал знак следовать за собой.

– Поставьте изваяние посредине.

Райф замешкался, но Киль толкнул тележку, натыкаясь на него. Не имея выбора, Райф покатил тележку через порог. Следующим помещением был круглый зал с куполообразной крышей. Все остекленевшие поверхности были отполированы в тысячеликое зеркало, отражающее всё, отчего у Райфа заболели глаза. Он словно шагнул в глаз овода.

Изображение еще больше усложняли черные фигуры, окружившие тележку. Их движения, многократно отраженные со всех сторон, вызвали у Райфа тошноту.

Он вынужден был отвести взгляд, сосредоточившись на тележке и изваянии. И все же краем глаза он увидел колышущиеся рясы и лица, пересеченные черной татуировкой.