Внук Петра Великого (СИ) - "shellina" - Страница 30

– И ничего я не подслушивала, – она явно смутилась. – Просто они громко говорили, а я хорошо знаю французский язык. А вот французский посол, похоже, уверен, что здесь в России девушек учат только вышивать.

– Я не хочу вас огорчать, но и французский и австрийский посланники абсолютно уверены, что и мальчиков в России учат только… – тут я слегка завис, ну не вышивать же мальчишек учат на самом деле, хотя это было бы пикантно. – Только бражничать и по куртизанкам бегать, – выкрутился, наконец-то.

– И то, считают, что даже в этих делах могут дать нам фору, – мрачно добавил Сафонов. – Как Шетарди заявил, что привез пару тысяч бутылок шампанского, чтобы этих рюсских варваров научить благородному искусству пития благородных вин.

Мы ненадолго замолчали, думая каждый о своем. Не знаю, о чем думали мои собеседники, а вот я пытался вспомнить, как выглядят послы. Ботта д, Адорно вспомнил, я как раз столкнулся с ним, когда выбегал из тетушкиных покоев сегодня утром. А вот Шетарди почему-то не вспоминался, наверное, я еще пока француза не встречал. Что странно, ни один из посланников еще не поспешил засвидетельствовать мне свое почтение. Странно все это на самом деле.

Подул легкий ветерок, и тут я с удивлением понял, что начинаю замерзать. Нет, определенно нужно что-то с этой одеждой делать. мало того, что жутко неудобно, так еще и холодно. Неудивительно, что люди как мухи мерли от пневмоний, попробуй тут не простудись до пневмонии во всех этих входящих в моду лосинах и вырезах на женских платьях до пупа. Я, конечно, понимаю, что так удобно. На тех же балах, не на таких, как сегодняшний, а на традиционных, подобные наряды сразу показывали партнерам потенциал, так сказать, но надо же знать меру и пытаться хоть какой-то баланс выдержать. Анна чихнула, выведя меня из состояния легкой задумчивости.

– Я хочу пригласить вас в свои покои, – торжественно произнес я. Ну как бы волнительно, все-таки впервые гостей приглашаю. – Здесь очень холодно, а продолжить беседу хотелось бы.

– С радостью, ваше высочество, почтем за честь, – за них обоих почему-то ответил Михаил. Анна ограничилась кивком.

Как оказалось, меня вяло пытались искать. Точнее, активно поисками занимался Криббе и, как ни странно, Гагарин. Выглядело это довольно забавно: Гагарин в женском платье с таким количеством пудры и румян на лице, что если бы данная маска слетела с него, то совершенно точно прибила бы пробегавшую мимо кошку, и бравый капитан, который на бал не пошел, а занимался в тот момент, когда обнаружилось, что меня уже давно нет нигде во дворце, разработкой каких-то новых фехтовальных приемов, составляли пару в моих поисках. Когда я увидел этот сюр, то едва не сложился пополам от хохота, но, вовремя заметив бешенный взгляд Криббе, попытался успокоиться, чтобы в ближайшем будущем не пожалеть о столь неуместных смешках. Вяло нас искали Панин и Воронцов, которых также, как и Гагарина выдернули с бала. Но, так получилось, что в огромную приемную, где уже было наставлено куча разных кресел и диванчиков – я постепенно обживался во дворце, мы вошли все вместе. Картина трех подростков в мужских нарядах и трех «дам» у которых уже начала сквозь пудру пробиваться щетина, была настолько сильной, что я, велев гостям располагаться, выскочил из приемной, плотно закрыв за собой дверь и подбежал к ближайшему окну, закрывая рот ладонью, чтобы не заржать очень уж громко. Вот так меня и застал Суворов, когда я стоял у окна, вытаращив глаза и пытался успокоиться, представляя в красках, как снова войду в эту проклятую дверь, чтобы тут же выбежать вон, потому что менее смешно мне точно не станет.

– Ваше высочество, не обнаружив вас на балу, я так и решил, что вы будете здесь, и поспешил к вам, чтобы объявить радостную новость, меня назначили к вашему двору камер-юнкером.

– Не староваты ли вы, Василий Иванович, для камер-юнкера? – я покачал головой.

– Мне, если честно все равно, это всего лишь очередное звание, коих у меня немало, – он улыбнулся. Я же повернулся к окну, вмиг утратив все веселье. Я не просил за него, просто не возражал, когда на ужине в тот же день, когда я вытаскивал своих ученых из Петропавловской крепости, Ушаков прямо спросил о подобном назначении у Елизаветы, а она обещала подумать. Просто я не очень хорошо представлял себе работу Тайной канцелярии, и мне казалось, что эта предтеча спецслужб только ужаса на всех нагоняла. – Почему вы не были на балу, ваше высочество?

– Потому что мне не нравятся такого рода увеселения, – просто ответил я и снова развернулся, глядя на Суворова. – Зачем я вам? Почему Тайная канцелярия так сильно хочет быть ко мне поближе? Ко мне что заговорщики какие затесались?

– Насчет заговорщиков не знаю, – Суворов покачал головой. – А вы всегда так прямо задаете вопросы, ваше высочество?

– По крайней мере, стараюсь, – я внимательно смотрел на него. – Такая манера исключает увертки, только откровенную ложь.

– Весьма спорно, но имеет место быть, – Суворов задумался. – Что касается вашего вопроса… Вот вам не понравился сегодняшний бал-маскарад, нам тоже многое в нашей службе не нравится. Но никто и слышать не хочет о каких-либо изменениях. Всех устраивает, что Тайная канцелярия – это такая псарня, со сторожевыми псами, которые могут наброситься на любого, на кого ей укажут. Я не считаю подобное правильным, и Андрей Иванович меня поддерживает. Зато того же Шувалова все устраивает, и он большую часть времени проводит здесь во дворце, стараясь так или иначе угодить ее величеству, чем службой занимается. К тому же, после Бирона к нам нет большого доверия, а это приводит в свою очередь к тому, что настоящие заговоры мы не сможем предотвратить, нам просто не поверят. Вот и остается среди бабских сплетен лавировать. Вы же, ваше высочество, человек новый, поэтому сможете взглянуть на вещи непредвзято.

– Вы слишком надеетесь на меня, – ответил я медленно. – А ведь вполне может так получиться, что я ничем не смогу вам помочь. Ни вам, ни Андрею Ивановичу.

– А мы этого и не просим. Сейчас мы просим просто немного нам помочь, – Суворов улыбнулся.

– И в чем же может заключаться моя помощь?

– Например, завтра в посольстве Австрии будет званный вечер. Приглашены многие весьма знатные особы, в том числе и вы, ваше высочество. Просто присмотритесь к гостям, к самому господину послу, а послезавтра мы сможем с вами обсудить то, что вы увидели.

– Ну и наглость, – я восхищенно поцокал языком. – Вы хотите использовать меня как шпиона?

– Вам предстоит править этой страной, ваше высочество, – жестко прервал меня Суворов. – И, если вам не хочется постоянно быть предметом заговоров, которые у русского дворянства уже становится непременным атрибутом общения, как веер, что дамы носят, то вы должны прежде всего понимать, как это происходит. Потому что, если вы не будете знать основ, то ни мне, ни Андрею Ивановичу невозможно будет вас убедить в чем-то, что вы не захотите знать, а такое рано или поздно обязательно случится. У вас уже есть противники. И только слепая любовь Елизаветы Петровны к ее сестре, которую она перенесла на вас, пока что уберегает вас от этих недругов, кои уже сейчас пытаются шептать в уши ее величества различную крамолу. Но по мере вашего взросления все может сильно измениться, потому что у вас уже сейчас есть собственное мнение, отличное от мнения ее величества, а этого она никогда не признавала.

– С чего вы это взяли? – попытался я вяло отбиться, потому что прекрасно понимал, что Суворов прав.

– Вы сейчас здесь, а не на карнавале, устроенном ее величеством, – Суворов улыбнулся.

– Это было весьма откровенно, – я сглотнул. – Но я все еще не понимаю, почему вас так заботит мое будущее?

– Как я уже сказал, Тайной канцелярии нужно развиваться, но нам никто не даст этого сделать. Например, я точно знаю, что готовится высочайшее повеление о моем переводе в армейское подразделение. Как только Андрей Иванович уйдет, и его место займет Шувалов, меня сразу же отошлют со всем семейством куда подальше. У нас нет выбора, ваше высочество, – он горько усмехнулся. – Остается лишь поставить все на темную лошадку, коей являетесь вы. Если нам удастся помочь друг другу, то останется шанс на то, что и в дальнейшем мы сможем достичь взаимопонимания. Так что вы мне ответите, ваше высочество?